Лед Апокалипсиса 3

Искусственный интеллект промолчал.

Куда сложнее было помочь нашей снайперской двойке.

Мы поднимались по скалам, делая существенный крюк, на скалу. Место, где мы засекли спидвеистов, было как раз за ней, а проход туда был предельно узким, зажатым между двух высоких скал, неравномерно покрытых льдом. Кажется, что горная порода поднялась и в этом месте треснула, проход был на месте раскола.

— Странник, тебе не кажется, что Климентий просто садист, который хочет, чтобы мы не просто померли, но и перед этим страдали? — во время восхождения спросил меня Денис и как это часто бывает, не было понятно шутит он или нет.

Переть в почти полной темноте пришлось примерно двадцать минут, карабкаясь и рискуя убиться нахрен, а потом с ещё большим трудом спускаться назад.

— Клим, — спросил я уже на ровном участке, — а наши потенциальны недруги так и не проявили приборы связи, рации и так далее?

— Нет, — пискнул телефон. — Я предполагаю, что у них есть принимающий планшет видеосистемы, но там нет инструментов проверки обратной связи.

— То есть, мы даже этого не знаем наверняка?

— Не знаем.

— Зашибись картоха с салом.

В темноте, под вой ветра мы с Киппом прошли пешком до места, где дорога становилась совсем узкой. Эдакий узкий коридор с вертикальными стенами.

То, что не было для Климентия очевидным, пока он осуществлял облёт, по горам можно провести маршрут к ближайшей долине, даже несколько маршрутов. Но именно в этом месте он становился настолько узким, как бутылочное горлышко, что подходил для засады идеально. И такое место не обойти, не объехать… Такое в горах запросто.

Чужаки были за узким как коридор проходом.

Климентий не соотносил это с человеческой тактикой засад и блокирования дорог, а вот моя паранойя это заметила при первом же облёте.

До моря было недалеко, даже ночью чувствовалось его тёплое дыхание.

Присев за камнем, то есть так, чтобы из «коридора» нас не было видно, мы с Киппом какое-то время прикидывали, сможем ли мы пройти между двумя отвесными скалами до их «лагеря». Участок всего метров пятьдесят, после него расширение и начинается достаточно длинный спуск в долину, раскинутую в сторону моря.

И, в конечном итоге, мы решили, что риск слишком велик, потому что там, может быть второй окуляр и тогда уже мы окажемся в этом самом бутылочном горлышке.

Поэтому мы присели под прикрытием плоского камня и стали ждать, пока рассветёт.

— Денис, нас видно? — спросил я рацию.

— Да, а что?

— Я вас не вижу.

— Это нормально, Антон, мы такие, скрытные пацанчики. Мутные, — пошутил он. — Отсюда даже сам проход простреливается.

— Ладно.

…

В семь утра я размял затёкшее тело, достал из рюкзака маленький дрон-квадрокоптер и прицепил к нему обычную носимую рацию, включённую на режим приёма.

Мне даже не пришлось доставать пульт управление дроном, Клим сам его запустил (отчего могло показаться, что дрон — живое существо с собственной волей), поднял повыше и увёл, ушуршал вперёд по «коридору».

Я достал и включил планшет. Без всяких просьб Климентий транслировал туда картинку с квадрокоптера. Тот влетел в лагерь и оставил там рацию, после чего поднялся повыше, чтобы показать общую картину.

— Включи в рацию какую-то песенку, музыку, — попросил я Климентия.

— Какую?

— Ну что-то про доброе утро, про пробуждение ото сна.

Климентий замешкался всего на пару секунд, и я услышал в рации отголоски:

— От улыбки хмурый день светлей,

От улыбки в небе радуга проснётся…

Поделись улыбкою своей

И она к тебе не раз ещё вернётся.

Я пожал плечами. А вот Кипп, всегда невозмутимый, на пару секунд выпучил глаза и закашлялся. По-моему, он так подавил пытавшийся вырваться смех.

Лагерь спидвеистов уже особо и не спал. И появление квадрокоптера они заметили. В течение пары секунд четверо мужиков ощетинись автоматами и выцеливали дрон. А когда включилась песня, то один из них даже пальнул в небо. К счастью, не попал.

На этом моменте я испугался, что они просто расстреляют рацию и всё, никакой связи, останется только план «Б», орать при помощи матюгальника.

Но нет. Климентий вырубил песенку Крошки Енота, кто-то из бойцов осторожно и почему-то бочком, по-крабьи подошёл к рации, взял её.

Я смотрел на эту пантомиму через планшет и терпеливо ждал.

— Ну привет, — сказал я в рацию. — Мне бы с вашим старшим поговорить. Приём.

Боец долго крутил рацию и у меня даже возникло ощущение, что он как шимпанзе, не знает, что это за шайтан-штука с голосом внутри, а переговоры будут сорваны ввиду технологического отставания собеседника.

Но мои опасения оказались напрасны. Похоже он проверял, нет ли в рации или на ней бомбы.

Через какое-то время он ушел и унёс рацию в одну из палаток.

— С кем я говорю? — раздался неприятный резкий голос из рации.

— Это командир экипажа Скат-2, меня зовут Фуртес, — когда меня просили назваться незнакомые люди я как правило, врал, причем импровизировал. Подчас неожиданно для самого себя.

Голос в рации рассмеялся.

— Нет, приятель, в прошлый раз тебя звали Язон Динальтов. А это Легат и группа Чёрные всадники. Все, кто остался.

— Чёрные всадники? Студенты из Африки, что ли? — я по привычке шутил, одновременно лихорадочно соображая. Кажется, это остатки долбаной Орды. — Ты меня с кем-то спутал, друг.

— Ничуть. За все твои злодеяния мы пришли убить тебя и всех, кто со мной, то есть, брэ-кхе, оговорился. Всех, кто с тобой.

Я посмотрел на Киппа и прошептал одними губами:

— Это они про тебя, голубчик.

На лице у Киппа застыло недоумение, мол, как я могу шутить в такой обстановке?

— Мы долго искали тебя, ублюдок, — продолжила рация всё тем же голосом. — Много народу полегло, пока мы не поняли опасность всех приборов связи, сотовых, планшетов и так далее. Пришлось отказаться от них. Но ничего. Однажды наш парень увидел вашу колонну. Он сфотографировал тебя, как ты ходишь и вынюхиваешь. А Банзай, он видел тебя тогда в коридоре, смог опознать. Вот паззл и сложился.