Леденцы босоногой графини

— Я и без вас прекрасно справляюсь, вот где у меня эти два прощелыги, скоро им вручат, то самое письмо об отказе в родственных связях.

Пелагея, не стесняясь, очень громко выкрикнула свои угрозы и потрясла кулаком, грозя невидимым врагам, видимо, забыла, что Прошка умчался.

М-да, она оказалась непробиваемой. Вообще, не понимает опасности сложившихся обстоятельств. И пока она не ушла, решаюсь выдать ей последний довод.

— Если вы продолжите упираться, то останетесь в гордом одиночестве, а на старости лет это, я вам скажу, очень тяжко. Без денег, без сил, и без крыши над головой. Потому что эти двое вас растопчут, пусть не сейчас, пока вы ещё можете огрызаться и биться за себя. Но как долго эти сражения будут продолжаться? Насколько вам хватит сил?

Перед домом повисла вязкая тишина. Все наши домашние сейчас собрались, как свидетели и смотрят, открыв рты, на меня и на княгиню.

Шмель пролетел и выдернул нас из оцепенения.

Княгиня поджала губы, а глаза блестят от слёз.

Молчит.

И мы все видим, как ей сейчас невыносимо больно.

Все оскорбления, все подлости, какие она вытерпела от мужа и его второй семьи, — всё это держалось под семью замками.

Держалось, держалось да сорвалось.

Она вдруг взвыла…

Да так, что и мы не выдержали.

Я медленно подошла, как к чужой собаке, способной укусить, протянула руки и обняла её.

А она меня приобняла одной рукой и зарыдала…

— Прости меня, дочка. Прости. Кабы знала, что ты такая хорошая… Прости. Скажи своему мужу, пусть все бумаги готовит и на Мишу, и на дом. Всё подпишу.

— Вот и хорошо, в доме без тётушки-то, как жить? Вы нам нужны…

Шепчу… а у самой тоже слёзы.

Тося спохватилась и помогла своей хозяйке пройти в дом, дала ей капли и уложила в постель.

Неспешно все разошлись по своим делам, Миша убежал на запруду купаться, да щуку на уху словить, а мы с мужем стоим на крыльце, пытаясь осознать, что сейчас произошло и как с этим теперь быть.

— Лия, милая моя, ты сейчас такую свирепую змею приласкала и приручила, думал, что уже ничему не удивлюсь, но ты продолжаешь меня удивлять.

— А ты меня удивил, как этому в челюсть…

— Прости, сразу не мог, это было бы нападение, а то, что он коснулся рукой твоего лица и за это получил — тут я тысячу раз прав, защищал честь жены. Даже можно было руку сломать, Пелагея бы сама с удовольствием это сделала.

— Мне нравится, что ты такой правильный, и одновременно буйный, горячий…

— Ты ещё не знаешь, насколько я горячий, а временами буйный.

Улыбаюсь, подталкиваю его пальчиком и киваю на колодец: «Так поди и остудись!»

Разворачиваюсь и спешу в дом, наконец, пора обед собирать на стол, а то скоро солнце сядет, а мы всё воюем…

Так, как? Берём вредную бабулю в семью?

Глава 25

По душам

Несколько дней спустя.

Княгиня захворала, видать, её основательно потряс визит ненавистного пасынка, и нам пришлось её лечить, скорее заботой и тёплым словом успокаивать, что всё будет хорошо. Особо не напоминая, что от неё же и зависит, как на самом деле сложатся наши судьбы.

Однако дела как-то сами собой начали налаживаться. Но только в хозяйстве имения, а что с нашими делами творится в городе — вообще неясно. Суды над поджигателями, опека, разборки с недокнязьями, только перечислить и плохо становится. Если не поджог и запустение, то суды нас точно разорят.

Даниилу надо бы в город съездить, отвезти описание убытков после поджога, письмо княгини Звягину отдать, и не одно. Походатайствовать об усыновлении Миши.

Несмотря на тот ужасный пример неблагодарности, какой мы получили от Прохора, Даниил ни на секунду не задумался, а надо ли ему ввязываться в подобную ситуацию. Я хотела спросить, но к чему слова, если я вижу, как они общаются. Миша тянется к Петровичу и со всем уважением относится.

Раз уж решила, что я в этом мире веду себя как слабая женщина, то так и буду. Не лезу, пусть мальчики сами разбираются.

И вот слабая женщина, с помощью сильного мужа, запустила новую партию солода. На десяти новых рамках распределила зерно и оставила в одном из залов прорастать.

Наварила почти двести леденцов. Пятьдесят из них сделали большими фигурками, некоторые обсыпала «сахарной пудрой». Самой очень понравились. А ещё цена на новые конфеты значительно выше.

Долго любовалась результатами своих трудов, но и для своих отложила, пусть порадуются.

Миша отнёс нашей страдающей тёте один из леденцов к чаю, пояснил, как мы их делаем, и она моментально поправилась. Через минут пятнадцать примчалась к моему рабочему месту у бани и долго любовалась на наши янтарные сладости.

— Надо же, какая ты талантливая! А твой отец всё боролся с тобой.

Она села на лавочку и продолжает наблюдать, как я упаковываю в жестяную банку очередную партию из двадцати конфет.

— Я потеряла память, ничего не помню. Может быть, и было из-за чего бороться…

Княгиня так на меня посмотрела, что стало не по себе. А спросить побоялась. Она сама решилась на откровенность:

— Покойный Андрей Владимирович, рано овдовел, жена в родах померла и младенец тоже, царствие им небесное. Она у него знатная и красивая была, Эмма Витальевна, точнее Витольдовна, баронесса в девичестве. Её немецкая родня возненавидела Андрея, посчитали, что он виноват в смерти их дочери. Увёз её в глушь, была бы в столице, то военные медики сделали бы сечение и дитя бы спасли, и мать. Большие распри были, уж они года три жалобы писали и требовали наказания, мой муж князь Дюжин, тогда очень помог твоему батюшке. Долго Андрей оплакивал свою Эмму, а потом встретил актрису из столичного театра, и она удивительным образом была похожа на покойную графиню. Все думали, что у него ностальгия, и он просто заботится о больной женщине. А потом на свет появилась ты. И через несколько месяцев Агриппина тоже умерла. Стоит ли говорить, что на брата навесили ярлык проклятого и никакие женщины с ним не решались связываться. Он начал выпивать.

Она промокнула глаза платочком, шмыгнула носом и посмотрела в сторону, как если бы там события прошлых лет прокручивались на экране. Но там только мой младший брат, чем-то занимается у слесарни.

— А Миша?

— Да, ретивое батюшка твой не сдержал, как и мой муж, но мой-то при живой жене гулял, а брату позволительно, вдовец, как никак. Вот и нагулял с экономкой, но она женщина была приятная, покладистая, Михаил в неё характером, ласковый. Я её встречала в городе, с Андреем приезжали пару раз по делам, потому и запомнила.

— А почему отец со мной боролся, из-за чего? — пока она готова рассказывать, решаюсь хоть приоткрыть завесу семейных тайн.

— Так, ты хотела в театр поступить, как твоя мама, тебе в деревне было, видите ли, скучно, замуж выходить не хотела категорически. А были женихи достойные. Несколько раз сбегала из дома, да тебя ловили. Вот я удивилась, что ты явилась на оглашение, да ещё и замуж выскочила накануне. Я же думала, что ты уже обиваешь пороги театров. Но что-то тебя удержало…

— Должно быть, Фрейя и Изумруд. Может быть, Миша. Наверное, я повзрослела или испугалась.