Ледник

На столе ворох бумаг, дверь не закрывалась – постоянно кто-нибудь заглядывал, что-то говорил, о чём-то просил или требовал. Зина, кутаясь в шаль, с неприступным выражением на лице стучала по клавишам машинки.

– Ну что же ты, – качал головой новый прокурор Спиридонов, просматривая документ и, делая красным карандашом пометки, – вот, опять ошибка! По внимательней надо быть, Зинаида. – Произнося имя Зины голос Спиридонова по комариному звенел.

Зина морщилась: «Как вы все надоели!»

– Надо бы перепечатать, – Спиридонов положил листок перед Зиной.

– Хорошо! – ответила она резко и продолжила стучать по клавишам.

– Прямо сейчас! – взвизгнул Спиридонов, и, вздрогнув, Зина остановилась. Стёкла прокурорских очков сверкали. – Перепечатаешь немедленно и принесёшь мне по всей форме! Распоясались тут совсем… – прошипел Спиридонов последнюю фразу и вышел, хлопнув дверью.

Зина сидела секунды две три, затем схватила попавшийся под руку карандаш и запустила им в дверь. Карандаш ударился о стену.

Зина глянула в исправленный Спиридоновым документ – всё в красном. «Тоже мне учитель!» – она вытащила из машинки напечатанный лист и вставила новый.

В это время в дверь просунулась голова практиканта Митина.

– Можно? – спросил он и, не дожидаясь ответа, вошёл, – Зин, мне бы напеча…

– Не сейчас! – рявкнула Зина и застучала по клавишам.

– Хорошо, потом… – осёкся Митин и присел на стул с папкой под мышкой, но тут же, будто вспомнив что-то, встал и полез в карманы пиджака. – Я тебе чай принёс и сахар. – Он положил перед Зиной на стол два кулька: – Вот. Может кипяток принести?

– Не видишь, я занята! Кое-кому срочно надо перепечатать, хоть умри.

– Ты о Спиридонове? К нему сегодня не подходи.

– А мне плевать! Буду я ещё подстраиваться под всяких! Сегодня один, завтра другой, всем не угодишь.

Митин сидел и молчал. Зина спихнула с плеч шаль и со злой улыбкой стучала на машинке, отрываясь от текста, поглядывала на дверь.

– Ну, ладно, я тогда позже зайду. – Заскрипел стулом Митин.

– Да ладно, сиди уж! Зайду… – усмехнулась Зина. От вида кульков в животе заурчало: – Иди лучше кипяток принеси. Студент.

Вечером Митин вызвался проводить Зину до дома.

– Проводи, – пожала Зина плечами. Не в первый раз Митин напрашивался в провожающие.

Шли молча.

Зина взяла Митина под руку. С неба летел мокрый снег.

– Может в кино как-нибудь сходим? – предложил Митин.

– Сходим.

– Когда?

– Когда-нибудь. Вот пакость!

– Пакость?

– Да, пакость! – Зина посмотрела на небо. – Уж лучше бы настоящий снег, чем такое.

– А… ты об этом, – вздохнул Митин.

– Не вздыхай и жизнь наладится! – толкнула в плечо Митина Зина. Ей было жалко практиканта, которым в прокуратуре все помыкали. Всякий раз она пыталась его растормошить. – Пойми ты, надо вести себя жёстче, иначе на тебе все будут ездить.

– Да я понимаю, – улыбался Митин.

– Только поделать ничего не могу.

– Наверное…

– Жаль ты Эмму Викторовну не застал. Она б тебе мозги вправила.

– А это кто?

– Ну, ты тетеря! А ещё следователь. Это ж Морозова.

– Ах да! Точно.

– Точно… учитесь заочно! Ты когда в институт возвращаешься?

– В декабре.

– Наверное уже надоела наша дыра?

– Да у вас не дыра.

– Рассказывай. Дырень – самая настоящая. – Зина посмотрела в мутное от снеговых облаков небо. Становилось зябко. Она прижалась к Митину.

Он уезжал перед Новым годом, расставание было трогательным. Зина даже всплакнула. Митин подарил ей пуховой шарфик и варежки.

На следующий день Зина надела и шарфик и варежки, как тепло. Когда был рядом, она Митина не замечала, а вот уехал, и как будто что-то ушло…

Глава 3

В мае Спиридонова перевели назад в Красноярск. Поговаривали, что сам напросился, ездил обивал пороги, слал письма.

– Ну и, слава богу! – Зина принимала у почтальонши корреспонденцию, ставила на конверты печать. – Слинял и ладно, нам же лучше.

– Нового пришлют и уже известно кого, – сказала почтальонша.

– Это кого же?

– Летягина Виктора Валерьевича и тоже из Красноярска. Так что ожидайте.

– И откуда ты, Катька, всё знаешь?

– Как откуда? Мне положено. Всё ж через меня.

– Точно, через тебя и таракан не проползёт незамеченным, – усмехнулась Зина.

Катька шмыгнула носом, не понимая то ли пошутила Зина, то ли…

– Что за птица твой Летягин? Молодой – старый?

– Тридцать шесть годочков. В самом соку мужичок. Красавец говорят и ещё тот Дон Жуан.

– Тоже мне Дон Жуан. Женатый поди?

– Конечно, жена дочка, всё как полагается.

– Полагается. Ничего не полагается. Вон Эмма Викторовна… – И Зина запнулась.

– Обиженная судьбой была Эмма Викторовна. – Вздохнула Катька. – Не везло бабе ни в чём.

– Много ты понимаешь в везении. Любите вы… – Зина со всей силой ударила печатью, – лишь бы только языками чесать!

– Ладно, пошла я дальше. – С огромной сумкой через плечо Катька торопливо вышла из кабинета.

Зина долго сидела с письмами, после ухода Катьки. Она рассеянно вносила номера конвертов в журнал, и всё время посматривала в открытое окно. С улицы несло теплом и пылью.

* * *

На следующий день Зина вскапывала огород.

– Здравствуйте! – поздоровался сосед Сашка через забор.

Зина в ответ кивнула.

– А вы одна копаете?

– Как видишь!

– А где все?

– Где, где… в Караганде! Взял бы да помог. – Зина оторвалась от работы и вздохнула: – Фу, жарень.

Сашка метнул копьём лопату в огород Стрельцовых и перемахнул через забор.

– Мы сейчас с вами быстро, – заулыбался Сашка. Он поплевал на ладони и начал копать.

Зина сняла косынку, отёрла лицо и шею. Нещадно пекло целую неделю. Обмахиваясь платочком, она наблюдала, как живо принялся Сашка за дело. По пояс голый, успевший загореть за эти дни, он с силой нажимал на штык лопаты, мускулы рук и плеч напрягались, но сама лопата поднималась легко.