Легенда о Сигурде и Гудрун

163

Сражен был Сигурд: Скорбь — безмерна, Неизбывна ненависть — Недуг моей жизни. Сигурд, Сигурд, Серого Грани Седлай и взнуздывай, Сыщи меня ты!

164

Помнишь посулы Постели брачной? Взойдя на ложе, В любви клялись мы: Белый свет я брошу, Но буду с тобою; Покинув Хель, Примчишься ко мне ты!»

165

В волны кинулась, В воды канула — В пучине пенной Печаль утопила. Но горе Гудрун Не гаснет в мире, До скончанья сроков Ее скорби да внемлют.

*

166

Так слава иссякла, Сгинуло злато; Ночь поглотила Песни и гомон. Духом воспряньте, Девы и витязи, Се — песнь печали Прошлого времени.

КОММЕНТАРИИ К «GUDR'UNARKVIDA EN N'YJA»

В комментариях «Gudr'unarkvida en N'yja» именуется «Песнью о Гудрун», или, там, где невозможна путаница, просто «Песнью», a «V"olsungakvida en N'yja» — «Песнью о Вёльсунгах». Поскольку на части песнь не поделена, ссылки даются на номера строф.

Подзаголовок «Dr'ap Niflunga» означает «Убийство Нифлунгов»: об этом названии см. «Песнь о Вёльсунгах», VII.8 и комментарий к ней.

С древними первоисточниками «Песнь о Гудрун» соотносится примерно также, как «Песнь о Вёльсунгах», однако в данном случае источники в значительной степени сохранились в песнях «Эдды», а «Сага о Вёльсунгах» не играет роли столь важной. По своему содержанию «Песнь о Гудрун» фактически представляет собою сложное переплетение эддических «Песни об Атли» и «Речей Атли» в сочетании с несколькими совершенно самостоятельными сюжетными линиями.

Мой отец посвятил «Песни об Атли» немало времени и сил и подготовил очень подробный комментарий (как основу для лекций и семинаров) к данному исключительно трудному тексту. Этой песнью отец искренне восхищался. Несмотря на ее состояние, «перед нами (писал он) — великая поэзия, способная взволновать нас и сегодня именно в силу своих поэтических достоинств. Ее стиль восхваляют единодушно и заслуженно: стремительный, сжатый, энергичный и, в своих ограниченных пределах, на диво образный. Автор песни знал, как воссоздать мрачную, зловещую атмосферу, подсказанную самой темой. Она живет в памяти как одна из составляющих «Эдды», исполненная той демонической энергии и силы, что обнаруживаются в древнескандинавском стихе».

Но текст как таковой, в составе Королевского кодекса, с его явно искаженными, поврежденными или неразборчивыми строками и строфами, его несообразными добавлениями и странными перепадами размера, за многие годы, как и следовало ожидать, успел породить огромное количество противоречивых критических работ. Однако здесь я в подробности вдаваться не стану; скажу лишь, что отец в порядке гипотезы объяснял состояние «Песни об Атли» переработкой песни более ранней: переработкой, которая сама подверглась «усовершенствованиям», дополнениям, повреждениям и хаотическим перестановкам.

Следом за «Песней об Атли» в Королевском кодексе идут «Речи Атли», самая длинная из всех героических песней «Эдды». В самом ли деле их автор был знаком с «Песней об Атли» (отец считал это невозможным) или нет, но «Речи Атли» — текст несомненно более поздний, и если в нем пересказывается та же самая история и сохранены старые имена, он тем не менее претерпел высокохудожественную переработку: можно сказать, что сюжет изъяли из Героического Века и поместили в совершенно иную эпоху. По этому поводу отец писал: «“Песнь об Атли”, по всей видимости, сохранила исходную (непроработанную и неизмененную) версию событий. В ней еще живо впечатление от великого королевства Атлии широкого разброса конфликтов древней героической эпохи; эти дворы — дворы могущественных королей; в “Речах Атли” они умалились до фермерских дворов. География, пусть и нечеткая, тоже соответствует общей тенденции: Нифлунги едут к Атли через топь, лес и равнину (а в “Речах Атли” они, по всей видимости, только переплывают через фьорд). Можно также отметить особую связь древней традиционной характеристики Гуннара как vin Borgunda[владыка бургундов], а также топонима Myrkvidr(«Мирквуд»), с древними историями о гуннах» (см. комментарии к «Песни о Вёльсунгах» VII.14 и 15). Но в «Речах Атли», в то время как старый «сюжет» сохранился, ощущение архаичного, далекого мира, передаваемое через множество поколений, полностью исчезло. А вместе с ним пропали бесследно и сокровище Нифлунгов, и жадность Атли.

3–4, 6.

Эти строфы вторят стихам, что пел Гуннар, впервые изображенный в чертоге Гьюки; в них дословно повторены несколько оборотов (см. «Песнь о Вёльсунгах», VII.14–15 и комментарии). Гуннар вспоминает прежние войны готов и гуннов (14) и битвы, в которых «с бойцами Будли бургунды столкнулись» и убили брата Будли (15).

Составитель Королевского кодекса написал прозаический фрагмент под названием «Dr'ap Niflunga» — «Убийство Нифлунгов», со всей очевидностью задуманный как предисловие к песни, далее приведенной в рукописи, а это — «Gudr'unarkvida en forna» — «Древняя Песнь о Гудрун» [26] . Начинается фрагмент так:

26

В русскоязычной традиции эта песнь называется «Вторая Песнь о Гудрун». — Примеч. пер.

Гуннар и Хёгни взяли все золото, наследье Фафнира. Между Гьюкингами и Атли была тогда вражда. Он обвинял Гьюкингов в смерти Брюнхильд. Помирились на том, что они должны были отдать ему в жены Гудрун. Ей дали напиток забвения, прежде чем она согласилась выйти замуж за Атли [27] .

Здесь, как и в самой «Древней Песни», Брюнхильд приходится дочерью Будли и сестрой Атли. Поскольку в версии моего отца Брюнхильд с Атли не связана, этот элемент в его «Песни о Гудрун» отсутствует. «В “Песни об Атли” нет ни следа Брюнхильд и всех этих осложнений, — писал он, — а насколько можно судить о мотивации, которая не очевидна, подлинной причиной всех бед являются жадность Атлии проклятый клад». О напитке забвения см. комментарий к 17–28.

27

Текст «Второй Песни о Гудрун» приводится в каноническом переводе А. Корсуна, с поправками на расхождения, обусловленные английским оригиналом. — Примеч. пер.

10–16.

Повествование в «Песни об Атли» и «Речах Атли» начинается лишь с прихода посланцев Атли к Гьюкингам. Основным источником для истории Гудрун после смерти Сигурда является «Gudr'unarkvida en forna» (согласно которой Сигурд был убит не в своей постели, но вне дома; см. комментарий к IX.51–64 в «Песни о Вёльсунгах»). В этой песни Гудрун, сетуя, вспоминает прошлое и рассказывает, как отыскала тело Сигурда в лесу и просидела над ним всю ночь; а оттуда побрела прочь куда глаза глядят и наконец пришла в Данию. В Дании она и выткала свой ковер вместе с Торой, дочерью Хакона; именно туда к ней явились Гуннар и Хёгни вместе с Гримхильд.

В «Песни» (строфа 2) о Гудрун говорится, будто она «бродила, безумная, в бору и пуще», а когда Гримхильд с сыновьями ее отыскали, она по-прежнему жила одна и ткала свой ковер в «терему лесном» (10).

В кратком тексте (iii) касательно этой песни, приведенном на с. 67, отец писал: «Гудрун не наложила на себя руки, но горе на время помутило ее рассудок. Она отказывалась смотреть на родню и на мать и жила в одиночестве в доме посреди леса. Там, спустя какое-то время, она начала ткать ковер, вплетая в него историю Драконьего клада и Сигурда». Тем самым включение эпизода с ковром в эддическую песнь стало особым приемом и наполнилось совершенно иным смыслом: ковер связывает воедино «Новую Песнь о Гудрун» с «Новой Песнью о Вёльсунгах».

17–28.

Важным элементом в «Gudr'unarkvida en forna», отсутствующим в «Песни о Гудрун», является напиток забвения, которым Гримхильд потчует Гудрун, дабы заставить ее позабыть свои обиды и согласиться выйти замуж за Атли. В песни, а также и в саге, зелью Гримхильд посвящено несколько строф и подробно перечислены его необычные ингредиенты. Но, как ни странно, снадобье никак не повлияло на память Гудрун: в последующих стихах она яростно противостоит убеждениям Гримхильд. Принято считать, что строфы здесь приведены не в том порядке: фрагмент, посвященный зелью, на самом деле должен быть помещен гораздо позже.