Легенда
Шрифт:
чер она не сказала больше ни слова, не смотрела в на-
шу сторону, словно ее и не было тут.
— У вас много книг, Тоня. Можно посмотреть?
— Смотрите.
— «Алые паруса»! Дайте почитать.
— Ой, мы сами сегодня едва достали…
— У-у, жадины! — рявкнул Ленька.— У вас зи-
мой снегу не выпросишь!
— Это вы жадины! — напустилась на него Тамар-
97
7 Продолжение легенды
ка.— Ходит пять лет в одних и тех же штанах. Хоть
бы постыдился! Фу, дырки уже скоро будут!
ничек — не заработает на костюм! Пьяница, голо-
дранец!
— Сама ты голодранка!
— Кто? Я? Да я бы хотела, чтоб ты столько полу-
чал, сколько мы! Это же у вас бригада — шарашкина
контора!.. Тонька, покажи новое платье, которое ты
вчера купила.
— Вот. Хорошее?
Платье было замечательное, с большими лиловы-
ми цветами, воздушное, но очень простенькое, видно,
из какой-то дешевой материи.
— Хо-хо-хо! — закатился Ленька.— Ему цена —
пятьдесят рублей!
— Ду-у-рак! Это креп-де-флер. Что ты понимаешь!..
Ох, Тонька, надо было все-таки взять то шелковое за
пятьсот. Правда, дура, что не взяла?
Тамарка схватила с кровати гитару и на цыганский
манер запела звучным, звонким и чистым голосом:
Эх-х…
Да у нас денег — да куры не клюют!
Эх, цыганка! Эх, смуглянка!..
Хороша жизнь, когда ты сама себе хозяйка! Это только
считается, что муж да жена, да муж жену кормит. За-
знались вы, мужичье! Женщина, может быть, больше,
чем вы, зарабатывает и лучше, чем вы, живет. А он
возьмет да потом всю жизнь попрекает: я тебя, мол,
кормлю, я тебя осчастливил! Не выйду замуж! Зарабо-
тала сама — что хочу, то и сделаю. Вот справим себе
с Тоней бостоновые костюмы, лаковые туфли! А вы бу-
дете в рваных штанах щеголять. Тогда к нам не под-
ступись!
98
Эх!..
На Таганке,
Где вчера еще с тобой мы повстречались…
Она взметнула косицами — и по комнатушке слов-
но рассыпались солнечные зайчики. От нее брызгами
так и летели радость, энергия, смешинки. А она подми-
гивала, притопывала, и ее тонкое горло переливалось,
играло, как у соловья:
На Полянке,
Где вчера еще с тобой мы разошлись…
Оля в углу склонила низко голову и закрыла уши
ладонями. Из коридора «на огонек» заглянула толстая,
добродушная рожа с залихватским чубом, поводила
глазами, ухмыльнулась и исчезла. Ленька, разинув рот,
с нескрываемым восхищением пучил глаза на Тамар-
ку, а она приплясывала, пела, вертелась перед нами:
вот, мол, я какая, а что?
«ЭХ ВЫ, НОЧИ, МАТРОССКИЕ НОЧИ…»
Мы шли в темноте, спотыкались, хохотали. Тамар-
ка дурачилась вовсю, на весь поселок
заливисто выво-дила — я никогда не слышал таких голосов даже на
концертах:
Эх вы, ночи, матросские ночи,
Только ветер да море вокруг…
Было совсем темно: ни луны, ни звездочки. Я дер-
жал Тоню за локоть, чувствовал сквозь ее тонкое лило-
вое платье (надела впервые на танцы) тепло живой,
нежной руки; спотыкаясь о выбоины, мы валились
друг на дружку, смеялись, отставали.
— Тоня, вы откуда сами?
99
— Из-под Москвы, из Очакова — по Киевской до-
роге.
— А как сюда попали?
— А как все. Села да поехала.
— И у вас там семья осталась?
— Осталась! У нас там семейка большая. Восемь
дочек, папка, мама.
— Восемь дочек?!
— Ага. Я самая старшая, а те все — мал мала мень-
ше. Весело! Как запищат: мамка, дай! Хоть из дому
беги!
— И вы убежали?
— Ну что ж, надо как-то определяться. Теперь им
легче: я четыреста рублей посылаю…
Она запнулась, словно сказала что-то не так, и с
легкой досадой перевела разговор:
— Мне нравится тут, на стройке… А вам? Вы уже
привыкли? Николай, дурак, тогда даже не объяснил
вам, что делать. Пришел, говорит: он с образованием,
пусть сам башкой покумекает. Мы уж его ругали…
А вы справились; видим, ничего, парень понимает.
— Какая вы непохожая…
— На кого?
— На себя. Когда вы в блоке, в комбинезоне, вы со-
всем другая, бетонщица! А вот сейчас — тонкая, кра-
сивая, нарядная.
— Да? — грустно-насмешливо спросила она.—
Лучше не надо говорить комплименты… Давайте дого-
ним их? Бегом!
На асфальте у школы толпа жужжала, как всегда.
Казалось, тут собралась вся молодежь стройки. Откуда
берутся силы? Наработались за день до чертиков, ноги
бы только вытянуть и лежать,— нет, еще гладят пла-
тья, уходят чуть не до утра на танцы, пляшут до голо-
вокружения. Пиликали гармошки, кто-то навеселе «от-
100
калывал номера», путались какие-то морячки — отку-
да только они взялись? Мы кружились и кружились в
темноте, почти наугад, и опять пахло сеном и дымком,
шаркали по асфальту сотни ног. А потом шли домой,
опять дурачились, мешали людям спать. На пустыре
подошли к бурятам. Тамарка дерзко разорвала круг,
схватила соседей под руки и пошла вместе с ними,
сразу попав в ногу и в тон, как будто век танцевала
«йохар»…
Расставаться не хотелось, было так хорошо! Прово-
жали девушек в самое общежитие. Тамарка пихнула
Леньку на бочку с мелом, и он выпачкал руки. Мы
устали смеяться и петь — даже в груди заболело.
Дверь открыла Оля — с синими кругами под глаза-