Легенда

У меня есть двадцать девять рублей с заклеенной

трешкой. Одеваюсь и думаю: наверно, я все-таки забо-

лел. Голова гудит, ничего не соображаю. Если бы яб-

лок, таких, какие я летом ел дома, я бы сразу ожил и

выздоровел!

Когда я выздоровею, я напишу в газету заметку под

названием «Автобусиада» : «Гнев, о богиня, воспой пас-

сажира во граде Иркутске…» Но Троянская война —

ничто по сравнению с тем, что творится у нас при по-

садке в автобус. Я стою и чуть не плачу. Я не могу про-

биться. А мне нужно во что бы то ни стало в Иркутск

за яблоками.

Если бы передо мной оказался тот начальник, кото-

рый ведает иркутским транспортом — древнеегипет-

скими трамваями, законопаченными автобусами, кото-

рые ходят через час,— с каким наслаждением я вце-

пился бы ему сейчас в горло! С каким наслаждением

150

я сжал бы горло тем, кто не привозит в разгар лета яб-

лок, кто не может дать нам прачечную, кто задержи-

вает выдачу аванса!

После обеда я все-таки добрался до Иркутска. Би-

лет стоил два рубля; у меня осталось двадцать семь.

Магазины. Лотки. Закусочные. Столовые. Рестора-

ны. Яблок нет. Я выпил стакан газированной воды, и

во мне поднялась целая буря, бросало в жар и пот. Да

полно, яблоки ли мне нужны? Может, это брюшной

тиф? Нет-нет, надо искать!

Мне все казалось, что я увижу где-нибудь на витри-

не яблоки или что-нибудь из фруктов. Вот-вот, кажет-

ся, увижу. Бежал, полз, добегал, жадно шарил глазами

по стойкам — нет, нет!.. Только банки, банки, консер-

вы, консервы…

А в Москве чуть ли не на каждом углу сейчас палат-

ка или лоток с апельсинами, с арбузами, с виногра-

дом и яблоки в соломе, душистые, скрипучие. Не схо-

жу ли я с ума? Это уже какая-то мания. Как далеко

Москва!

Последняя надежда — центральный рынок. Я пони-

мал, что и там нет, но пошел.

Боже ты мой, чего только не продается на белом

свете! Рыба — да такая, что в Москве и не увидишь!

Мясо всех сортов, кедровые орехи, соленые огурцы,

бочки с медом, квашеная капуста и мука. Веселый

шум, гам, толкучка, зазывания!

— Толя! Толька! Толька-а!

Не меня ли зовут? Я обернулся… и чуть не ахнул.

В рыбном ряду в брезентовом фартуке, с огромной ры-

биной в мокрых жирных руках стоял за весами…

Гришка-жадюга, попутчик по поезду!

— Гришка! Здравствуй! Ты как здесь очутился?

— Ого-го! Дела! Целое кино. Я вот чем занялся.

Правду говорили, что в Сибири не пропадешь.

151

— Гришка, скорее рассказывай. Ты же на Брат-

скую ехал!

— А ну ее! Приехали мы, понимаешь, в лес, запер-

ли в дебрю — ни кола, ни двора, руби! Поразведали

мы, столковались с местными. «Куда! — говорят.—

Живем, как волки, денег — ни-ни, а что заработаешь,

сам же и прожрешь. Картошки полгода в глаза не ви-

дели». Работают в накомарниках — гнус заедает, хари

распухшие — во! Ну, я на попутную — и сюда, на Ир-

кутскую. Тоже хороша! Я на Байкал. Говорили, на Оль-

хоне рыбаки зашибают. Порыбачил — вижу, не то. Как

кому повезет: иной с тысячами, иной без штанов. Вот

подобрал себе дело: вожу омуль с Ольхона. Там, на бе-

регу, рыбаки по рублю отдают рыбищу, а тут двена-

дцать целковых кило… Уже две тыщи наторговал. Пе-

ревозка вот трудна — ловят. Хочешь омуля, я тебе за

полцены отдам! Жирный, подлец, во-о!

Он поднял за хвост большую рыбу, а меня затошни-

ло от одного ее вида.

— А как же Димка Стрепетов, Васек, Иван Бугай?

— Те, шалопаи, работают. Им что! Ничтожный на-

род. Посмеиваются, говорят: «Нам и тут хорошо».

Лешку чуть не прибили.

— Как?

— На картишках! Я с самого начала понял, что он

за птица. Сел играть в компании, обыграл дружков-то

на полторы тысячи — и драпать. А в лесу куда убе-

жишь? Схватили. Он говорит: «Я пошутил». Ох, и да-

ли ему внушение! Плакал, карты порвал… Да расска-

жи сам — что ты? В Иркутске устроился?

— Я тут на стройке бетонщиком…

— Ну вот, я так и знал! Балда! Я сразу, как при-

ехал, понюхал, смикитил: нет, этот квас не про нас.

Хочешь, бросай грязную работу, я тебя в свое дело вве-

ду? Мне без помощника трудно. Будем на пару возить:

152

безопаснее. Зашибем тысяч по восемь — домой махнем.

Еще и в Москву доставим, там он целковых по два-

дцать кило. Знатная рыба! Экстра!

Я бессильно махнул рукой и быстро, качаясь, по-

шел прочь, не обращая внимания на Гришкины удив-

ленные восклицания: «Что ты? Что ты? Куда ты?»

Задыхаясь, сделал круг по базару, остановился со-

образить: куда я бегу?

И в этот момент прямо перед собой я увидел яблоки.

Впрочем, у меня так шумело в голове, что я мог

принять за яблоки какую-нибудь зеленую репку. Нет.

Под навесом в маленьком ящике лежали крохотные зе-

леные пупырышки, вроде того зеленчака, который вес-

ной ветер сбивает в саду. Высокий симпатичный чело-

век кавказской наружности стоял в переднике за веса-

ми и весело выкрикивал:

— Вот кавказские, естественные, натуральные яб-

локи! Белый налив!

Они стоили тридцать рублей килограмм. Я взял

полкило, положил в рот штучку, раздавил зубами —

и почувствовал терпкий, кислый-прекислый вкус,

настоящий яблочный вкус. Знаете ли вы, что это

такое?

Потом я очнулся, сидя под каким-то ларем на до-

сках. Странно, что меня не забрал милиционер.

Я пошел к остановке, и «автобусиада» повторилась.

Дома я был часа через четыре, если не позже. Послед-