Легенды и сказы лесной стороны

лись кругом. Ничего не уцелело от гнезда инока Ма-

кария. Ни стены частокольной, ни церковушки, ни

келий, ни меленки. Остался только закут земляной у

воды во черемуховых зарослях, где рыбарь Варнава

с челноком приставал и ночевал, когда рыба в снас-

ти дуром шла. Чуть-чуть видна она была сквозь кус-

ты. Заглянули туда — и землянка пуста, только ды-

мился остаток костра, да висела на шестах мокрая

сеть. «Кто-то тут ночевал!» — поняли ватажники. И

негромко так позвали они тогда:

— Эй, кто тут есть? Покажись!

Но никто не откликнулся. Только с пожарища

вдруг ворон взлетел и на сосну уселся, встряхнув пе-

рьями. За Волгой конь заржал, визгливо, со злом.

«Басурманский конь, — подумали ватажники, — на-

ши кони ржут радостно!» И всем на сердце печаль

легла. Там, на Оленьей и Лысой горе, тоже чернели

головки. И безлюдно было, словно все вымерло. Встре-

воженный ворон снялся с сосны, стороной людей об-

летел и за Волгу направил полет, скликая товарищей.

А позади, из кустов черемуховых, вдруг послыша-

лось:

— Подумалось, опять басурмане, ан наши при-

шли!

Хорошее место выбрал рыжий Варнава для своей

закутки. Закопался в землю на крутом берегу, за че-

ремухой, как за темным пологом. По Волге близко

проплывут, а ее не увидят. И с речки Керженки не

разглядеть. А ему с крыши своей земляночки далеко

видать. А внутри ее и пол, и потолок, и стены сос-

новые тесаные, как в хорошей мордовской избе. И

нары широкие вдоль стен — и себе, и помощникам из

послушников. Вовремя он увидал и эти два челна,

когда они по Волге подплывали и в устье Керженки

заворачивали. Да не поверил глазам своим, что это

челны Сарынь Позолоты, побратима Макария.

Вышел он к ватажникам таким же могучим и ры-

жим рыбарем Варнавой, каким был в Печерской оби-

тели, только обветренным и усталым.

— Все пожгли, все порушили. Наших кого побили*

кого за собой увели. А я на ту пору в Керженку да-

леко заплывал, там ночевал. С большим уловом до-

мой плыл, думал своих порадовать. И приплыл к го-

ловням. Одни следы к Волге остались. Троих наших

побитых захоронил. Да кого-то, видно, в огне сожгли.

Плыла тут по Волге наша мордва, сказывали, что

игумена Макария басурманы за собой повели. Жи-

вой, только изранен весь. На Сундовике видели.

Обошел пожарище атаман Позолота, оглядел Вар-

навину закутку. И приказал перенести в нее баска-

ка.

Хайрулла к тому времени был уж в памяти, но

к еде не прикасался, только пить просил часто. И

сказал атаман рыбарю, указав на увечного:

— Береги его, выхаживай, как ходил бы за са-

мим Макарием. Да и тебе с ним будет охотнее, когда

нас тут не будет.

Потом ватажники челны вытащили и упрятали, в

берегу еще землянку выкопали и перенесли в нее

свои пожитки. И свое, и то, что атаману на выкуп

Оганьки раздобыли. Немалая была добыча, а убира-

лась всего-то в двух махоньких сундучках. Здесь и

жили дружки до той поры, как видно стало, что бас-

как выживет. Рана его затянулась, поджила, но нога

оставалась недвижной. На это Варнава сказал:

— Сам выживет, а нога высохнет. В такое уж

место ему бердышом угодили.

И сделал Хайрулле костыль, чтобы он мог по

землянке пройти и, когда надо, за нее сходить, на

солнышке посидеть. И кормил его как сына родного

и хлебушком, и ухой, и медом сотовым, приговари-

вая:

— Ты, может, и басурман, но душа в тебе право-

славная. Потому как родился ты на нашей русской

земле, с малых лет ешь русский хлеб, пьешь воду из

русских родников и рек.

Хайрулла потому и баскаком был, что по-русски

знал, но в ответ на слова Варнавы молчал. А Варна-

ва не отставал:

— Правда, крестили тебя не по православному

обычаю, а по басурманскому. Вырастили по-басурман-

ски и к делу басурманскому приставили — у наших

людей последнее отнимать, дань собирать и хану от-

правлять. А наш бог православный взял да тебя и

наказал. И в Волге тебя искупал и ногу отнял. А не

бог так судьба, едина суть. Только ты на нее, на судь-

бу, не.серчай. Она наказала, она и помилует.

5

Пока рыбарь Варнава ордынца утешал да на пра-

вославие наставлял, Сарынь Позолота с ватажника-

ми на перевернутых челнах сидели и о том судили, как

ловчее басурман обойти, инока Макария из неволи

вызволить да заодно и Оганьку, что давным-давно

боярином в неволю запродана. Тут и сказал Позоло-

та своим товарищам, что на выкуп Оганьки из их об-

щей копилки казны не потребуется. На это Олена

свой ларец отдала и настрого наказала несчастную у

басурман отнять. А вот где она, в каком улусе, у ко-

го в невольницах, о том не слыхано. Инока Макария

разыскать нетрудно по свежим следам ордынцев, не

по тем, что пошли на Новгород низовский, а по сле-

дам за Волгу, что с добычей домой поскакали. Но в

погоню за ними плыть и бежать — все одно, что в

петлю голову совать. Вместо того чтобы Макария за

дорогой выкуп отдать, окружат вражины ватажни-

ков, кого порубят, кого повяжут и все их добро, при-

пасенное для выкупа, силой отберут.

И порешили ватажники не ходить далеко за Вол-

гу, а плавать по ней в низовской земле, в реку Суру

заплывать, прислушиваться к молве людской и славу