Легенды и сказы лесной стороны

жайших поселений какая девчоночка тропинками до-

берется и в окно-подзоринку постучит:

— Дедка Аксен, жив ли? Вот тятенька с матуш-

кой тебе хлебца да киселька прислали!

И выкладывала на оконце, кроме хлеба да дере-

вянной чашки с киселем, кусок пирога с грибами, да

ватрушку творожную. Скажет так, оглядит убожест-

во Аксенова житья-бытья и убежит в свое селение,

будто ее тут и не было!

Он вышел навстречу такой, каким его оставили,

только бледности в лице прибыло да глаза больше

потускнели и слеза неустанно по щеке бежала. Каж-

дого обнял, как христосовался, и, оглядывая молод-

цов, молвил, сколь старость позволяла, бодро и весе-

ло:

— Дождался-таки Аксен своих верных дружков!

Вот они, прилетели соколы, не забыли Аксенову за-

кутку. Дай-то бог вам удачи во всяких делах. Эх, ка-

бы не старость, поплавал бы с вами разбойник Ак-

сен!

Рассказал старик, что теперь в Новгороде низов-

ском про Сарынь Позолоту позабыли, подумывают,

что сложил он свою голову на радость всем, у кого

мошна-кубышка с серебром да золотом под гузном

спрятана. И теперь коли молодцы за свое ремесла.

возьмутся, то бояре с воеводой не вдруг поймут, от-

куда на них лихие беды налетели.

Боярская дочь Олена в келье у Зачатия жила в

послушницах, без пострига во иночество. Мать ее на

это и не неволила и уже не казнила постами и стоя-

ниями перед иконами. Узнала карга старая, что за

Оленой рука смелая, сильная. И в мир Олену охотно

отпускала за дарами от богатых жен новгородских.

Верила игуменья в бескорыстие послушницы, знала,

что из даров на обитель не присвоит ни колечка золо-

того, ни сережек с камнями алмазными. А послушни-

ца Олена за эти два года много в миру вызнала —

все ходы и выходы тайные и явные в теремах бояр-

ских и купеческих, потайные укромницы торговых

людей. Все, что на бабий монастырь подавалось, в его

сокровищницу отдавала, а приметы и лазы потайные

в богатых подворьях в памяти оставляла.

В первые же дни, как в Узолу заплыли, Семен

Позолота свою Олену в келье навестил.

Поведал ей атаман о задумке своей в конце лета

далеко вниз по Волге сплавать, до стана ханского,

свою жену Оганьку из неволи выкрасть, либо на ху-

дой конец выкупить. И было бы ладно, коли Олена

ему в том деле помогла. Призадумалась Олена и мол-

вила:

— Ладно, послужу тебе чем могу, сокол мой!

Рассказала Олена, по чьим дворам Позолоте по-

ходить надобно, по каким подворьям своих надежных

людей в сторожа поставить. Потрепала потом белой

рученькой атамана по жесткой русой бороде и закон-

чила:

— Сам походи, погляди, послушай. Твой глаз вер-

нее, голова смекалистей. Не полагайся на все, что

баба тебе припасла! А на выкуп страдалицы Огани

отдам ларец дорогой, завещанный мне матушкой. По-

лон доверху он колец, серег да запястий золотых, се-

ребряных, самоцветов ярких.

И рассвело у Семена Позолоты на сердце, и верой

исполнился он в задумку свою.

Пока Сарынь Позолота у Олены пропадал, его мо-

лодцы в Аксеновой зимнице жили, неводом рыбу ло-

вили, уху варили и старика россказнями занимали о

новом монастыре у Желтой воды. Бывал там Аксен

и в молодости и в зрелых летах, и разбойником и

праведником. Знал он и Оленью гору и Лысую, и

речки Керженец да Сундовик. И молвил, молодцов

наслушавшись:

— Хорошо и привольно. И рыбные тони, и звери-

ные гоны, и мед и воск на каждой дуплистой сосне.

Одно худо: не близко ли к хану? Иноку Макарию

поблизости с басурманом не ужиться. Не по нутру

им, когда супротив их гнета не хлеб-жито сеют, а

«чеснок» перед стенами частокольными. С басурма-

нами надо быть втрое хитрее басурмана. И хитрее, и

злее, и обманчивее. А у инока Макария супротив толь-

ко крест в руке да непокорность и неустрашимость.

Устоять ли его обители на Желтой воде, на быстрой

волжской дороге к богатству низовской земли? Мо-

жет, и крепка его крепость, коль дубовая, одна беда—

огнем горит! Ох, чует мое сердце старое: выкурят ор-

дынцы нашего Макария из монастырских стен, не

миновать ему с братией нашей Узолы-матушки с за-

куткой Аксеновой! Вот приплывут и кликнут с бе-

рега: «Принимай гостей, дедка Аксен!» Только от-

кликнется ли он, доживет ли до той поры старик!

3

Появился вдруг в Новгороде низовском калика

перехожий, слепец с поводырем. Сам чуть ноги воло-

чит, глаза как оловянные пуговицы, только на говор

да на песни бог дар не отнял. А в поводырях у него

всем бы молодец — и не стар, и не вял, только одна

рука плетью висит, видно, отсохла в молодости. А

здоровой рукой слепца за посошок водит. На торжи-

щах, на людных местах слепец песни поет, были из

старины рассказывает певучим голосом, а песни не

простые, все разбойничьи. С незапамятных времен

любил народ слушать разбойничьи песни. Как запоет

старик о разбойнике Кудеяре, прохожего остановит,

тот другого к себе позовет. Разбойничью песню поют!

А слепец, передохнувши, про атамана Аксена заве-

дет, что за полсотни лет до того по Волге вольницу

водил, богатых грабил, бедных кормил. Сойдутся лю-

ди и глядят на старца как на диво дивное, чудо чуд-

ное, и глядят, и слушают, а песня привораживала,