Легенды о доне Хуане (Жуане). Дон Жуан на сцене
Шрифт:
Дон Диего
И юным был я
Там, в Италии, в свой час,
На беду тебе подобным,
Ибо точно утверждаю,
Выказал свой нрав жестокий.
Есть свидетели. Их два.
Король
Есть ли большее бесстыдство!..
Взять его. Убить сейчас.
Дон Диего
Службу мне вменив в награду,
Делай так, чтобы сейчас
Был он взят и чтоб немедля
За вину была расплата.
Молний с неба опасаюсь,
Слишком много в сыне зла.
Король
Это знать о приближенных!
Каталинон. Те же.
Каталинон
К вам, сеньоры, я взываю,
И ко всем: услышать ныне
Изумительный рассказ.
Услыхав, меня убейте.
Ночью, Дон Хуан однажды
Посмеясь над командором,
Два сокровища отняв,
Что ценней всего на свете,
Подступает к изваянью,
За бороду ухватившись,
Ужинать его позвал!
Никогда б того не делать!
Тот явился, хоть изваян,
Пригласил к себе на ужин__
Сокращаю свой рассказ,—
В миг, как ужин был окончен,
Посреди вещаний важных,
Взял он руку Дон Хуана,
И ее в своей держал
Крепко, до тех пор, покуда
Он не умер, и протяжно
Говорил: « Так Бог велел мне,
Чтобы жизнь твою я взял,
Покарав за преступленья.
Кто так делает, так платит!»
Король
Что ты молвишь?
Каталинон
Только правду.
Пред кончиной он сказал,
Что он в чести доньи Анны
Неповинен, ибо раньше
Был его обман увиден.
Мота
(из свиты)
Наградить тебя я рад,
Услыхавши эти вести.
Король
Небо правое карает.
Раз теперь мертва причина
Стольких бедствий — пусть же
Вступят все.
Октавио
Коль Изабелла
Ныне вдовствует, желаю
Обвенчаться с ней.
Мота
Хочу я,
Чтобы мне была жена
Донья Анна.
Патрисио.
Мы с своими
В нерушимом будем браке,
Чтобы каменного гостя
Завершился здесь рассказ.
Король
И в Мадрид его гробницу
Пусть перенесут сейчас же,
Чтоб с святым он был Франциском
Да живет его хвала!
1618 г.
Печатается по рукописи из Санкт-Петербургской государственной театральной библиотеки: 1.22.10.28. Т 443. 53602.
Источник текста: « Миф о дон Жуане», сост. В. Е. Багно, СПб., « Terra Fantastica», « Corvus», 2000 г. Серия: « Библиотека мировой литературы». С. 28 – 178.
Карло Гольдони (1707 —1793 гг.)
Дон Джованни Тенорио, или Распутник
Комедия в трёх действиях
Перевод А. В. Амфитеатрова (1912 г.)
Действующие лица:
Дон Джованни ди Тенорио, неаполитанский кавалер.
Лепорелло, под именем дона Эджидио Ратацци.
Габриела, его жена.
Кривая Марианна, её служанка.
Дон Ринальдо.
Джузеппе, нищий.
Франц, немец, денщик.
Тетушка Джиованна.
Нищие и разный народ, они же в прологе – голоса из публики.
Место действия: Неаполь.
Пролог, произносимый перед занавесом кривою Марианною
Кривая Марианна. Почтеннейшие зрители! Если, вопреки старым обычаям, выхожу Прологом я, женщина, тому две причины. Первая, чтобы вы не приняли пролог за помощника режиссера, вышедшего извиняться в болезни одного из артистов. Вторая, чтобы вы ни секунды не думали, что будет представлена опера «Дидона». Сверх того, автор пьесы отчаянный женолюб. Если бы была его воля, он заполнил бы женщинами Государственный Совет, Сенат и все министерские посты. За невозможностью лучшего, он жертвует на алтарь женолюбия хоть это малое — выпускает женщину Прологом в своей комедии. Правду говоря, мы могли бы обойтись вовсе без пролога. Но автор старомодный человек, привыкший к старомодным средствам. Напрасно я уверяла его, что в наши образованные дни успех пьесы тем вернее, чем она для публики непонятнее. Он отвечал мне, что предпочитает быть освистанным за то, что публика поймёт до последнего слова, чем увенчаться лаврами за многозначительность, непостижимую для смертных. Мы не задаемся большими и новыми планами. Пред вами пройдёт, в условиях трёх единств, несложная комедия о безобразном муже, обманутом хорошенькою женою, о красавице, ищущей свободной любви сквозь ревнивые решётки, о любовниках и воздыхателях, плутоватых служанках, пронырливых посредниках. Ради всего этого встанет из гроба и выйдет на сцену знаменитый развратник, который побеждал женщин тем, что открывал им веселье любви в то время, как другие предлагали только посеребренное рабство.
Голос из публики. Старо, как мир!
Марианна. Как?
Голос из публики. Я говорю: старо, как мир. Скажите что-нибудь поновее!
Марианна. Вы совершенно правы, милостивый государь мой. Старо, как мир, и пора бы старику-миру обновить это, да, вот, к сожалению, не обновляется. А замечено, что новых слов не бывает слышно там, где не творится новых дел.
Другой голос из публики. Если бы и обновилось, цензура не допустит к представлению.
Марианна. Я боюсь, что наши женщины не покажутся вам ни очень умными, ни очень честными, ни очень кроткими, ни очень добродетельными. Ах, господа! Их ли вина? Женщина в мире не натура, но продукт, а продукт зависит не столько от материала, сколько от добросовестности производителей.
Третий голос из публики. Скажите еще, что во всем виновато адамово ребро!
Марианна. И сказала бы, если бы не видела вонь там рта, разинутого, чтобы опять гаркнуть: «старо, как мир».
Полицейский пристав из публики. Позвольте, сударыня. Вы вышли говорить пролог, а между тем устраиваете диффамацию!
Марианна. Лишь два слова!.. Быть может, вашим чувствам, приученным к сюжетам мрачным, словам высокопарным, жестам таинственным, наша пьеса покажется несколько легкомысленною. Однако, уверяю вас: несмотря на нашу улыбчивость, мы серьезны, как картезианский философ, глубоки, как артезианский колодезь, и вооружены самыми благими намерениями, которые непременно оправдаем в конце, жестоко наказав порок и наградив торжеством добродетель. Если вы опять крикнете, что это старо, я не стану спорить, но горестно вздохну о веке, настолько развращённом, что уже не хочет даже и слышать о торжеств добродетели… Итак — мы начинаем! (Уходит).