Легенды о доне Хуане (Жуане). Дон Жуан на сцене

Габриэлла. Попробуйте, всеведущий оракул.

Дон Джованни. Вы — бедная дворянка, обломок старинной, но захудалой и разоренной фамилии. Семья ваша осталась без хлеба, а вы без надежды на достойных вас женихов. В это время подвернулся разбогатевший выскочка-мещанин, охочий взять жену с гербом и приличным воспитанием. Вашим родным, да и вам самой, надоело изо дня в день есть макароны без масла… Остальное я сказал уж раньше. Если в чём ошибся, исправьте.

Габриэлла. Послушайте, вы или притворяетесь, что не знаете меня…

Дон Джованни. Или?

Габриэлла. Или вы — чёрт.

Дон Джованни. А вам как больше нравится?

Габриэлла. Ну, а если ваша проницательность обманула вас и мой муж совсем не урод, а молодой, красивый, храбрый…

Дон Джованни. Это при запертых-то ставнях?

Габриэлла. Если мы любим друг друга?

Дон Джованни. Это скитаясь-то без провожатого по Санта-Лючии? Полно вам. А впрочем, в таком случае, ему же хуже.

Габриэлла. Почему?

Дон Джованни. Потому что я его убью. У меня уж такая система, синьора. Старым мужьям хорошеньких жен я ставлю рога, а молодых убиваю. Вам к лицу траур, синьора… Изабелла, кажется?

Габриэлла. Меня зовут Габриэлла.

Дон Джованни. Вот и прекрасно. Теперь нам будет гораздо удобнее разговаривать.

Габриэлла. Ах, я назвала себя…

Дон Джованни. Итак, мадонна Габриэлла, мы представлены друг другу, знаем, что мы друг друга любим…

Габриэлла. Говорите за себя, синьор Альвар, — я совсем этого не знаю.

Дон Джованни. … И ничто в мире не помешает нам быть счастливыми. Где я вас встречу в следующий раз?

Габриэлла. Надеюсь, что лишь на том свете.

Дон Джованни. Там трудно будет найти друг друга: слишком многолюдное общество, притом, мы с вами люди простые, а сейчас у смерти в моде кардиналы, министры — люди государственные… Бог с ними. Я не лезу в знать и предпочитаю быть живым демократом, чем аристократическим покойником. Не предпочтём ли мы тому свету грот Позилиппо?

Габриэлла. Свидание? Синьор, вы оскорбляете женщину, не подавшую вам повода сомневаться в порядочности.

Дон Джованни. Нет, это вы оскорбляете меня, предполагая, будто я способен любить женщину, сомневаясь в её порядочности. Я всю жизнь любил только порядочных женщин, синьора, — и уже тот факт, что я вас люблю, есть аттестат вашей порядочности. Вы можете получить его сегодня в гроте Позилиппо — час назначьте сами.

Габриэлла. Можно с ума сойти, слушая этого человека. Довольно, синьор, прощайте.

Дон Джованни. А ответ?

Габриэлла. Какой ответ? Что вы? Пошутили и довольно. Прощайте, веселый синьор Альвар, прощайте! И если вы сделаете мне честь не узнавать меня при встречах, вы доставите мне истинное удовольствие. (Смеясь, входит в дом).

Дон Джованни (вслед ей). О, разумеется, синьора, не сомневайтесь в моей скромности. Я не из тех хвастунов, что прибивают вывески к дверям своей любви. Мы с вами будем счастливы про себя, молча. (Один). Хороша, дьявольски хороша, эта Габриэлла. Она похожа на стрелу, только что сорвавшуюся с тетивы: прямая, гибкая, быстрая, трепещущая и язвительная. Эта мещаночка сильно зацепила моё сердце, и мне не хотелось бы от неё отказаться. Что она добродетельна — это вздор. Добродетель так же плохо защищает женщину от любви, как гранит крепость от бомбардировки. Ядра — нипочём мягким земляным валам, но гранитная обшивка летит от них вдребезги. А вот что она и добродетельна, и шутлива — это очень скверно. Нет хуже этих смелых женщин, которые не боятся речей любви, которых не удивишь страстным признанием, и, в то же время, они всегда настороже, не коснулась бы твоя рука её руки, твое дыхание не смешалось бы с её дыханием.

Дон Джованни и нищий.

Нищий. Во имя Санъ-Дженнаро и всех святых Неаполя, синьор, пожертвуйте что-нибудь бедному глухонемому.

Дон Джованни. Чёрт возьми, твоё нахальство стоит награды. На, лови, о, самый красноречивый из всех глухонемых на свете!

Нищий. Благодарю, синьор, храни вас Мадонна. А, проклятая память! Вечно перепутаю, какое у меня сегодня увечье…

Дон Джованни. А у тебя их много?

Нищий. Шесть, синьор, по числу будних дней недели.

Дон Джованни. А в воскресенье?

Нищий. В воскресенье я надеваю шелковый камзол и бархатный плащ и, как все порядочные люди, гуляю по Спакке и Толедской дороге.

Дон Джованни. Сегодня вторник.

Нищий. И слеп, синьор. Слеп, как крот, как сова при свете солнца. Подайте бедному слепорожденному, не умеющему даже отличить мужчины от женщины.

Дон Джованни. Вот тебе золотой — с условием, чтобы ты на сегодня исцелился от всех своих недугов.

Нищий. О, синьор, если бы доктора лечили такими лекарствами, я был бы здоровее мраморного Геркулеса. Я прозрел, синьор, и весь к услугам вашей милости.

Дон Джованни. Ты постоянно нищенствуешь в этом околотке?

Нищий. Сорок лет, синьор. Кроме праздничных дней, вы всегда можете встретить меня на Санта Лючии. Все знают горемычного Джузеппе, которого Мадонна карает в понедельник параличом, во вторник слепотой; в среду я глух и нем, синьор; в четверг одержим злейшею падучею; по пятницам, синьор, я вспоминаю, что, при осаде Рима Бурбоном, мне оторвало руку и ногу, а в субботу на меня находит непостижимое слабоумие.

Дон Джованни. Ты знаешь, следовательно, кто хозяин этого дома?

Нищий. Не советую вам водиться с этим господином, синьор.

Дон Джованни. Я хочу знать.

Нищий. Желал бы услужить вам чем-нибудь более приятным, но раз вы приказываете… Это дом кума Ратацци… Ого-го? Впрочем, по вашему мундиру судя, вы должны знать кума Ратацци; он тоже на службе у вице-короля.

Дон Джованни. Слыхал ли ты, что клобук не делает человека монахом? Не обращай внимания на мой мундир.

Нищий. Слушаю, синьор. Кум Ратацци один из вице-королевских сбиров. Но это секрет, синьор. Для всех он — не сбир, но купец, торгующий москательным товаром. Дрянь человек. С тех пор, как он переселился в этот переулок, я не видал от него ни единого квартино (четвертака).

Дон Джованни. А, так он недавно здесь поселился?

Нищий. Да он и в Неаполе-то недавно. Он испанец, синьор. Говорят, на родине он был лакеем у какого-то знаменитого барина, был вместе с ним компрометирован в политике и бежал сюда под крылышко вице-короля, который имеет странную страстишку — собирать к себе на службу коллекцию всякой дряни.