Легенды танкистов - 2

плен.

— Эй! — сказал немецкий командир. — Вот, возьмите.

Два матроса с «U-703» бросили на спасательные шлюпки мешок сухарей и десяток банок

с консервированным яблочным соком.

— До земли двести пятьдесят миль. Прощайте, meine Herrschaften, — хмыкнул Байлфелд.

Тридцать танков «Черчилль» остались лежать на дне Баренцева моря...

16 сентября 1942 года, Кубинка, испытательный полигон

Товарищ Заев раскрыл блокнот. На зубах у него все еще скрипел песок — он только что

вернулся с испытаний нового английского танка.

Всего их прибыло с июля десять. Невосполнимая потеря — тридцать танков, затопленных

немцами на подходах к Архангельску!.. Но Черчилль обещал прислать еще «Черчиллей».

Наверняка при этом ехидно улыбался.

Обещал к концу года доставить около сотни.

Однако следовало написать отчет о самом танке.

Заев знал, что отчет будет прочитан самим Сталиным. Необходимо взвешивать каждое

слово.

«По мощности пушечного вооружения Mk.IV уступает танкам КВ-1 и КВ-1С. По

броневой защите имеет преимущество. Максимальная скорость небольшая.

Недостаточная надежность в работе отдельных агрегатов...»

При движении с креном танк сбрасывает гусеницы. Наверняка эти гусеницы —

металлические цевочного закрепления на танке — дают пробуксовки в распутицу и

гололед. Это еще предстоит выяснить. Все-таки погодные условия в России более

суровые, нежели в Англии. Что бы там ни говорили про «лондонские туманы».

Заев поморщился. Ему не нравилось, что танк называется «Черчилль». Может быть, для

поднятия духа англичан такое название и годится, но для советских солдат — нет. Ничего

воодушевляющего оно им не говорит.

Ладно, капризничать не к лицу. Тяжелые танки сейчас действительно на вес золота.

18 октября 1942 года, Москва

Сталин диктовал спокойно, доброжелательно. Морщинки в углах его глаз придавали его

лицу выражение мудрости, надежности. Он умел выглядеть таким.

— Раз мы получили от наших союзников эти замечательные танки Mk.IV, — говорил

Сталин, — то и используем их в соответствии с предыдущими договоренностями. На

сегодняшний момент мы имеет восемьдесят четыре танка. И это очень хорошо.

Он выдержал паузу, немного поразмыслил. «Лучики» у глаз разбежались еще сильнее.

— Да, это хорошо, — повторил Сталин. — Так почему бы нам не создать четыре особых

танковых полка? Это должны быть отдельные тяжелые танковые полки прорыва —

ОТТПП. Пусть они находятся в резерве Верховного главнокомандования. Мы будем

направлять их исключительно на самые опасные участки фронта. Служба в этих частях

будет самая почетная. Полки назовем «гвардейскими», а экипажи будут состоять

исключительно из офицеров.

— Сколько полков, Иосиф Виссарионович? — спросил Жуков.

— А вы как считаете, товарищ Жуков, сколько танков должно быть в одном полку?

Товарищ Жуков ответил незатейливо:

— Разделим на четыре.

— Вот видите, какое простое решение, товарищ Жуков! — обрадовался Сталин. —

Разделим на четыре, получается двадцать один танк. Дальше. Мы обещали господину

Черчиллю испытать его танки в разных условиях. Было такое обещание?

Он вынул изо рта трубку, пустил колечко дыма. Колечко проплыло по воздуху и растаяло.

— Было, — заключил Сталин. — Вот и отправим два полка на север и два на юг. Разделим

на два, товарищ Жуков! Предлагаю направить танки — к Сталинграду и далее в Курском

направлении, а другие танки — на Волховский фронт, к Ленинграду. Что скажете,

товарищ Жуков?

— Скажу, что под Ленинградом мне очень нужны тяжелые танки, товарищ Сталин, —

ответил Жуков.

22 марта 1943 года, Волховский фронт, район озера Белое

— Вперед!

Пять танков «Черчилль» под командованием гвардии капитана Белогуба двинулись в

атаку.

Немцы засели на развилке дорог, в полукилометре от озера.

«Черчилли», давя кусты, прорываясь сквозь болота (русские умельцы укрепили гусеницы,

и те перестали соскакивать), двинулись к позициям неприятеля.

В штабе 374-й стрелковой дивизии как раз разбирались — кто забыл передать гвардейцам

приказ об отмене сегодняшней атаки...

Тяжелые танки добрались до немецких позиций и открыли огонь.

Пехоты не было.

— Долго не продержимся, товарищ гвардии капитан! — прокричал механик. — Отходить

надо!

— Давай! — согласился Белогуб.

Он не успел отдать приказ — танк подбили.

Только один из пяти «Черчиллей» сумел вырваться и отойти. Остальные получили

повреждения и не стронулись с места.

— Что делать будем, товарищ гвардии капитан?

— Что делать? — ответил капитан. — Стрелять, пока есть чем!

Началась жизнь в танке.

Вот когда добрым словом помянули английских конструкторов, построивших эти

«слишком длинные» машины, у которых «недостатков больше, чем у самого Черчилля»!

Броня выдерживала огонь противника.

Стреляли теперь осмотрительно, берегли каждый снаряд.

Наступила ночь.

— Какой-то подозрительный шум возле танка, товарищ гвардии капитан! — доложил

младший лейтенант Зуев.

— Свои! — прошептала ночь.

К танкам подобрались советские автоматчики.

— Боеприпасы и продовольствие, — сообщили они. — Вы как тут?

Белогуб ответил ругательством.

— Что там стрелки, они собираются нас поддерживать?

— В штабе пока молчат. Пехоту на ваш рубеж не продвигают. Ну, берите, тут консервы,

хлеб...

Едва поднялось солнце, огонь из танков возобновился. «Черчилли» целились в

артиллерийскую батарею немцев.