Легенды танкистов - 2

исключительно с вами. Хочу посоветоваться со всеми моими офицерами.

Вокруг командирского танка собралось человек десять.

Тамада заговорил:

— Мы обнаружили, что грузовики и пехота «Советов» отходят. Я намерен преследовать

их. Артиллерия противника, как нам известно, располагается сейчас между нашими

подразделениями и перекрестком дорог. Поэтому первое, что следует сделать, — это

уничтожить артиллерийские позиции врага.

— А это соответствует уставу? — подал голос командир взвода Томиока.

— Инструкции штаба, — сказал Тамада, — говорят о необходимости «найти хорошую

возможность», но не дают конкретных указаний. Полагаю, мы имеем возможность

провести внезапную ночную атаку всеми имеющимися в полку танками.

Несколько человек переглянулись, затем все тот же молодой лейтенант сказал:

— Мы считаем идею ночного наступления нецелесообразной. Руководство по

эксплуатации наших танков запрещает проводить подобные операции ночью.

— Там сказано не так, — напомнил Тамада.

Но сбить лейтенанта ему не удалось. Он тоже хорошо знал устав:

— Там сказано, что использование танков ночью разрешено только во взаимодействии с

пехотой и только с участием не более одного танкового взвода.

— Сейчас возникли особые обстоятельства, — напирал Тамада. Чем больше с ним

спорили, тем больше хотелось ему провести эту атаку.

Другой командир вмешался в разговор:

— Нам ничего толком не известно о местоположении противника. Мы знаем лишь, что

артиллерия находится где-то там, — он махнул рукой, — просто потому, что оттуда

прилетают артиллерийские снаряды.

Майор Огата заговорил своим громким, хорошо знакомым каждому в полку голосом:

— Да, ночных учений с использованием танков никогда не проводилось. Да, ночные

операции по применению танков очень рискованны, хотя бы потому, что можно угодить в

канаву. Обычно предполагается, что если танки и продвигаются ночью, то лишь по

территории, отвоеванной днем, под охраной пехоты. Но мы должны учитывать одно:

генерал Ясуока поставил перед нами задачу — попасть на другой берег реки и смять там

русских. Что означает провал нашего наступления? Он означает неподчинение

командиру! Если мы будем бездействовать нынешней ночью, это наложит неизгладимое

пятно на наш полк. Потери неизбежны. Но эта ночная атака нам необходима — ради

сохранения нашей чести.

— А если она провалится? — спросил лейтенант.

Огата пожал плечами:

— Ответ очевиден — самоубийство.

2 июля 1939 года, 22 часа

— Я требую, — говорил Тамада, — от всех командиров рот полной солидарности,

единства и отчаянной решимости. Наш сосед, полковник Йошимару, ведет интенсивный

бой с противником. Если мы сейчас отойдем, то черное пятно ляжет на нашу честь. Если

же решительно проведем ночное наступление, то получим надежду прорвать оборону

«Советов». Поэтому с настоящего момента весь личный состав полка будет искать и

уничтожать противника, ведя стремительное наступление всеми силами и средствами.

Рискованно вести большую танковую часть в бой ночью, не зная местоположения

противника и особенно — местности. Но боевая задача требует этого.

— Сейчас мы зависим от воли судьбы, — прибавил Огата со спокойствием, достойным

эпического героя.

3 июля 1939 года, 22.30

Черные облака заволокли небо. Наступила ночь.

Солдатам раздали сигареты.

— На каждом танке следует установить японский флаг, — распоряжались командиры

взводов, — каждое подразделение будет вести наступление в строгом боевом порядке.

Огата отдавал последние приказы:

— «Режущее лезвие атаки» — средние танки четвертой роты. Они пойдут впереди всего

полка, развернувшись в ряд. Сразу за ними — штаб полка. Слева — первая рота, справа —

третья. Выдвигаться в походных колоннах. Вторая рота — полковой резерв, ей следует

двигаться рассредоточенной по фронту. Расстояние между подразделениями — тридцать

метров, между танками — шесть метров.

Он помолчал и добавил:

— Такой атаки не знала еще военная история!

Средние танки Тип 89 «режущего лезвия атаки» пошли вперед на минимальной скорости

— около пяти километров в час.

— Огонь не открывать! — приказал командир. — Противник должен открыть огонь

первым.

В тишине слышен был лишь лязг гусениц.

Облака затянули луну. Видимость оставалась не больше десяти метров.

На башне передового танка ехал майор Огата, не отрывающий глаз от бинокля.

— Верьте, друзья, у меня есть шестое чувство! — говорил он в странной эйфории.

Время от времени майор отдавал приказы, выравнивая строй по центральной машине —

той, на которой ехал он сам.

Установить надежную связь между подразделениями оказалось непросто. Командиры

взводов высовывались из люков и постоянно смотрели в бинокль.

То и дело вспыхивали молнии, озаряя местность. Радиосвязь в такой скученности

работала плохо, командиры предпочитали просто смотреть друг на друга.

3 июля 1939 года, 00 часов

В полночь майор Огата закричал:

— Следы! Что я говорил? Здесь прошли танки! Русские двинулись на юго-восток! Мы

идем в правильном направлении!

В темноте мелькнули какие-то тени. Русские?

Над танками грянул страшный гром, вспыхнули и разорвались сразу несколько молний,

хлынул ливень, и в яркой вспышке вдруг четко обрисовались позиции советских войск.

До сих пор командиры ехали с открытыми люками, чтобы смотреть из башен. Когда