Лекарь Империи 10

Кухня встретила меня густым, божественным ароматом свежесваренного кофе. Настоящего, не больничной бурды из автомата.

Я налил себе полную чашку кофе, отрезал толстый кусок свежего, еще теплого хлеба. Масло, клубничное варенье. Эта простая, незамысловатая еда показалась мне настоящей амброзией.

— Проснулись?

В дверях стоял Филипп Самуилович. Свежий, идеально выбритый, в безупречно отглаженном костюме. Как ему это удается? Он вообще спал?

— Доброе утро. Или уже день?

— Половина первого. Вы хорошо отдохнули. Садитесь, поговорим.

Он налил себе кофе и сел напротив.

— Вчера был… насыщенный вечер, — начал он с легкой, усталой улыбкой.

— Это очень мягко сказано.

— После того, как вы ушли спать, Его Величество провел несколько часов с Ксенией. Они говорили.

— О чем?

— О правде. Он рассказал ей, что он ее отец. Официально. Открыто.

Я кивнул. Правильно. Давно пора. Хватит лжи и недомолвок. Эта девочка заслужила знать, кто она. И кто ее отец. Возможно, это самый смелый поступок, который Император совершил за последние годы — не на поле боя, а у постели своего ребенка.

— Мне показалось, она и так знала. Или, по крайней мере, догадывалась.

Филипп улыбнулся.

— Я тоже так думаю. Дети часто понимают гораздо больше, чем мы, взрослые, полагаем. Но одно дело — догадываться. Другое — услышать это от него самого. Теперь она знает точно. Она — дочь Императора. Пусть и незаконная.

— Он признает ее официально?

— Нет. По крайней мере, не сейчас. Слишком опасно. У него есть законные наследники, которые, мягко говоря, не обрадуются появлению внезапной конкуренции. Да и политическая ситуация… Скандал с внебрачным ребенком — последнее, что сейчас нужно Империи.

Разумно. Жестоко, но разумно. Мир большой политики не прощает слабостей. Особенно таких. Она так и останется его тайной. Его болью и его радостью, скрытой от всех.

— К тому же, — продолжил Филипп, — ей предстоит длительная реабилитация. Месяцы, а может, и годы. Физиотерапия, логопед, психолог, ей придется заново учиться ходить… Лучше, если она проведет это время вдали от любопытных глаз и публичного внимания.

— Где?

— Есть специальный частный санаторий в Сочи. Тихое, уединенное место, лучшие специалисты в Империи, полная конфиденциальность. Императорская семья часто отправляет туда… деликатных пациентов.

Деликатных. Хороший эвфемизм для бастардов, сумасшедших родственников и прочих неудобных скелетов в царском шкафу.

— Но это вас уже не касается, — мягко добавил Филипп. — Ваша работа здесь закончена. Блестяще закончена. Дальше — дело реабилитологов.

Закончена. Странное чувство. Как будто из тебя вынули стальной стержень, который держал тебя в запредельном напряжении последние дни. Пустота. И огромное облегчение.

Я сделал свое дело. Теперь ее судьба в руках других. И это правильно. Я хирург экстренной помощи, а не реабилитолог.

Я молча кивнул. Не спорил. Моя работа здесь действительно была сделана.

— И еще, — Филипп отставил свою кофейную чашку. — Раз уж вы теперь официально знаете о родственных связях Его Величества и Ксении, с вас возьмут магическую клятву о неразглашении.

— Магическую?

— Стандартная процедура для государственных тайн высшего уровня. Наложение молчания. Если попытаетесь рассказать кому-либо о том, что видели и слышали здесь, — язык просто не повернется. Физически не сможете произнести запретные слова.

Магическая цензура. Изящно. И стопроцентно действенно. Не нужно угроз, не нужно шантажа. Просто щелчок пальцами — и ты не можешь говорить. Государственная тайна под надежным замком. Впрочем, я и не собирался болтать. Но сам факт… неприятен.

— Формальность, — добавил Филипп, видя выражение моего лица. — Уверен, вы и так не стали бы болтать.

— Разумеется.

— Отлично. С остальной команды тоже возьмут клятву. С Неволина, Астафьевой, со всех, кто был в операционной. Лучше перестраховаться.

— Когда?

— Сегодня вечером. Но сначала, — он встал, — Его Величество хочет с вами поговорить. Лично. С глазу на глаз.

— Сейчас?

— Да.

— Нет, я сначала проверю пациентку.

Она главнее чем император. По крайней мере для меня. Я допил свой кофе и тоже встал.

Лекарь. Да. Несмотря на дворцы, интриги, императоров и магические клятвы, в первую очередь я — лекарь. И мой первый долг — перед ней. Перед маленькой девочкой, которая вчера вернулась с того света. Император подождет. Сначала — пациент.

— Идемте.

Мы шли по коридорам. Это были те же самые белые стены, что и вчера, но теперь я замечал детали, на которые раньше не обращал внимания.

Картины на стенах, цветы в нишах. Как удивительно меняется восприятие в спокойном состоянии.

У двери в палату Ксении стоял охранник — новое дополнение к пейзажу. Молодой гвардеец в безупречной форме. Он молча кивнул нам и открыл дверь.

Внутри было светло и солнечно. Шторы были распахнуты, и утренний свет заливал комнату золотом. У постели, в кресле, сидел академик Неволин и что-то сосредоточенно читал с планшета.

При нашем появлении он встал. И сделал нечто невообразимое.

Он отложил планшет, выпрямился и, глядя на меня, сказал:

— Илья Григорьевич. Моя очередь дежурить. Хочу вам доложить.

Доложить. Мне. Академик Неволин, живая икона нейрохирургии, человек-гора, который вчера называл меня «юношей», собирается докладывать мне, как старшему по званию. Мир определенно перевернулся. Или просто встал на свое место.

— Слушаю вас, — сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал максимально ровно.

— Пациентка стабильна. Ночью спала спокойно, без дополнительной седации. Просыпалась дважды — попить воды и в туалет. Мочеиспускание самостоятельное, функция тазовых органов, по предварительным данным, сохранена.

Хорошая новость. Очень, очень хорошая.

— Неврологический статус без отрицательной динамики. Движения в левой руке — в пределах трех баллов по шкале оценки мышечной силы. Может удержать легкий предмет. В правой — два балла, есть мышечные сокращения. Ноги — пока только один балл, но есть положительная динамика в рефлексах.