Лекарка в Мужской Академии
Шрифт:
— Это просто… — я не могла подобрать слова.
— Все больные перевязаны, время отдыха, и не только у них.
Мартыныч улыбнулся. Хотела бы я так же…
Но внутри была просто пустота.
— Иди к сыну, Аня, — кивнул старик. — Ты заслужила отдых.
Глава
Я бежала по коридорам, представляя, как Мир сидел у окна и плакал. Он наверняка думал… Думал, что я не вернусь. Один… совсем один.
Я помнила тот страх, когда уходил отец… И помнила день, когда его не стало…
Распахнула дверь и… застыла.
Яр.
Он сидел
Мой сыночек… Слава Богам!
В глазах Яра читалась усталость.
Я качнула головой в сторону второй комнаты, и дракон тут же пошел в нее.
— Он ждал до последнего, — тихо сказал Яр, закрыв дверь. Он провел рукой по воздуху, магическая пелена окутала стену, отрезая звуки. — Уснул, только когда услышал сигнал отбоя.
— Он… плакал?
— Нет, Аня. Он… он держался молодцом. Все время сидел со сжатыми кулаками… Был готов броситься в бой, за тобой!
Я помнила это чувство. Слишком хорошо помнила…
Что-то во мне сломалось.
Слезы хлынули потоком. Я закрыла лицо руками, стараясь не разрыдаться громко. Стыдно, слишком стыдно…
— Аня, тише… тише…
Неожиданно Яр прижал меня к себе.
И тогда я окончательно разорвалась…
Слезы хлынули рекой, тело тряслось в конвульсивных рыданиях. Я кричала, вцепившись в плащ Яра, выкрикивая обрывки фраз:
— Там было так много крови… Я все время думала о Мире… Что, если… если бы…
Стыд смешивался с истерикой… Я, взрослая женщина, лекарь, размазывала сопли по груди ректора академии.
Но Яр не отпускал.
Его руки крепко обнимали меня, одной ладонью прижимал мою голову к своему плечу, другой гладил по спине.
— Ты была храброй. Видела бы ты других: они сбежали при первых же криках. А ты стояла до конца.
Его голос, низкий и спокойный, проникал глубже, чем любое успокоительное зелье. Я вдыхала его запах… дым, железо и что-то древесное. То, что дарило спокойствие. Умиротворение, уверенность.
Не знаю, сколько я так простояла, но… Постепенно рыдания стихли.
Я все еще дрожала, но теперь лишь легкой дрожью усталости.
Эта близость Яра даже сейчас… Все это так неправильно!
Нет, он, конечно же, успокоил меня как… командир. Но я… то, что я чувствовала…. Мне было так стыдно. У него есть невеста, Аня! Возьми же ты себя в руки!
— Прости… я… мне нужно поспать, — отстранилась я. Это ощущалось, как будто у меня переломаны ноги и только что еще отобрали костыли.
Яр тяжело вздохнул:
— Конечно.
Он поправил мои прилипшие к лицу волосы. Это тепло его пальцев… Этот взгляд…
Наши глаза встретились. Его губы…
Нет! Нет! Нет!
Отвела взгляд на дверь.
— Отсыпайся как следует, — тихо сказал он.
— Спасибо, — прошептала я.
На какое-то время он еще задержался. И это отдавалось внутри чем-то тянущим. Словно я должна что-то сказать.
Но уже спустя половину минуты он кивнул и направился к двери.
Обернулся только
на пороге.— Завтра поговорим. И… ты действительно молодец, — искренне сказал он. — Истинная дочь своего отца.
— Спасибо, — снова тихо повторила я.
Он ушел. А я… выдохнула. Пропало тепло, но вместе с тем пропало это тяжелое давящее напряжение.
Я подошла к сыну. Он давно спал отдельно, но сейчас… Я больше нуждалась в нем, чем он во мне. Накрылась одеялом и легла рядом, коснувшись его волос.
— Мамочка, ты вернулась, — тихо сказал Мир.
— Конечно, вернулась.
— Яр сказал, что ты самая лучшая. — Внутри снова кольнуло.
— Самый лучший — это ты, Мир, ты моя гордость, мое тепло, мои силы, — искренне сказала я, и сын прижался ко мне.
Моя уверенность, мой смысл, мое спокойствие…
Глава 22
Анна 16 лет
Крыша Академии была холодной под босыми ногами. Ветер рвал волосы, смешивая слезы с дождем. И там, у самого края, сидел он. Спина прямая, плечи напряжены… Будто держал на себе всю мою боль.
— Я знал, что ты придешь, — он не обернулся, но голос его дрогнул. — Но… если бы ошибся, я бы пришел сам.
И я знала, что это правда.
Подошла и села рядом, прижавшись к его плечу. Внизу в окнах мелькали огни. Люди готовились к похоронам… к похоронам моего отца.
— Меня увозят, — прошептала я. — Теперь, когда папы нет… Я должна уехать, Яр.
Его пальцы сжали мои так сильно, что стало больно.
— Сбежим. Сегодня же. Я достану лошадей, мы…
— Нет. — Я переплела пальцы с его. — Яр… нет. Мы ведь уже не дети. Мы взрослые. Твой папа — герой… и мой. Я должна быть достойной его памяти… И ты… Это глупо. Они нас все равно поймают.
Тишина. Только ветер шептал нам на ухо что-то безнадежное.
— Я не смогу без тебя, — его голос сорвался, и я замерла.
По его щеке катилась слеза. Первая. За все восемь лет дружбы.
Я прикоснулась к его лицу, стирая влагу пальцами. Его кожа горела, будто под ней тлел огонь.
— Мы обязательно встретимся, — прошептала я. — Когда я вырасту. Когда ты станешь… ректором. Как хотел. Ты будешь замечательным ректором. А я… я вернусь. И мы увидимся.
Его губы нашли мои внезапно, неловко. Они дрожали, были солеными от слез и такими теплыми… Первый поцелуй. Последний. На краю крыши, под звездами.
Я знала, что лгу. От этого было больнее.
Мой папа умер в долгах. Все свои деньги он вкладывал в академию. Он делал великое дело… Он был героем. Но после его смерти… Те бумаги, что показывала мне тетя Яся…
Теперь его больше нет. А долг есть. Долг, порочащий его имя, и я… я должна… Должна выйти замуж. Чтобы сохранить его честь. Я должна была отказаться от всего, что мне дорого, чтобы сберечь честь отца. Должна была оставить Яра…
Мне было страшно отпускать его. Я знала, что оставляю здесь целый мир… Ведь у меня были только он и отец. А теперь я теряла обоих.