Лекарка в Мужской Академии

Я почувствовала, как по спине побежали мурашки.

— Но здесь пока тихо…

— Академия — внешняя граница, — резко оборвал он, сказав то, что я и так знала. — Но с поля боя идут плохие вести.

Я сжала кулаки. Только не это…

— Ты хочешь сказать, что скоро…

— Может быть прорыв. Я думаю, ты помнишь, что это…

Внутри все заледенело от ужаса. Помню… Правда, со стороны ребенка, но помню.

— Я хочу, чтобы ты видела, на что ты соглашаешься. Если не получится по-другому…

— По-другому… — повторила я.

— Я… Я кое-что пытаюсь сделать. Но… Как и говорил, об этом рано.

— Это касается Ведамира?

— Нет, Аня. Это касается только тебя, хотя нет. Не только… Но давай пока не будем. Я не хочу давать пустых обещаний. Просто пока давай переждем прорыв.

Я кивнула, хотя не понимала, о чем речь. Но Яр… Я ему доверяла. Да и было что-то здравое в его словах. Пока не покажу себя в бою, считай, я не прошла боевое крещение.

— Я думаю… Думаю покинуть пост ректора после официальной помолвки.

Удар под дых. Воздух резко закончился.

— Что? — вырвалось у меня.

Яр повернулся. В его глазах не было привычной твердости, лишь усталое решение.

— Невеста не хочет жить в академии. Она из высшего света. Приемы, балы… — он усмехнулся, но в этом смехе не было радости. — А еще она хочет видеть мужа. Если я отправлюсь на поле боя, то, помимо денег, смогу проводить с ней долгие отпуска.

Я встряла на месте.

— Ты с ума сошел?! — голос сорвался. — Ты знаешь, сколько там гибнет? Это же…

— Аня, я не смогу просто отсиживаться.

— Тогда оставайся здесь…

— Я же говорю, она сюда не поедет.

— Сюда не поедет, а тебя на поле боя отпустит! — Я старалась держать себя в руках. Но не получалось. Страшнее этой участи быть ничего не могло…

— Аня, я… — он запнулся. — Это мое решение. Я никому о нем не сказал. Но хочу, чтобы ты знала…

— Но это плохое решение…

— Но оно мое, — жестко отрезал он, и внутри все упало. Я просто не могла это принять… Не могла!

Замолчала, чувствуя, как внутри все сжимается.

— Хорошенько отоспись, а то если прорывы… Ты сама знаешь.

— Хорошо, — прошептала я.

Но мысли путались. Он уйдет. Бросит академию. Бросит… Уйдет на поле боя!

— Твой сын… он прекрасный мальчик, — вдруг сказал Яр, и в его голосе прорвалось что-то теплое.

Но я уже не слышала.

У двери я остановилась.

— Спасибо за ужин. И… подумай еще. Приемы — это глупости. Ты любишь это место. Ты прекрасный ректор. А поле боя — это… Это же просто…

— Анна, — он вздохнул, — это мое решение. Пожалуйста, поддержи меня как друг.

— Как друг я прошу тебя: подумай…

Я посмотрела в его глаза с мольбой. Мы снова замерли возле двери, словно было в этом что-то… магическое? Какое-то притяжение.

Которого быть никак не должно!

Я отвела взгляд в сторону.

— Доброй ночи, — мягко сказал он.

— Доброй ночи, — повторила следом я, чувствуя недосказанность и какую-то ужасную тревогу.

Я вошла в комнату, закрыв дверь.

Мир спал, обняв подушку. Заснул прямо так… Бедняга.

Я помассировала виски. Одна весть хуже другой… Надеюсь, хоть порыва не случится. Ведь одна мысль пугала меня. Хотя… Я не хотела себе признаваться. Но больше меня пугало решение Яра.

Не просто пугало, а выворачивало все изнутри. Ведь та решимость, что была у него в глазах, я ее уже видела… Видела в глазах у своего отца. Отец не только управлял академией, но и регулярно отправлялся во внутренний круг. Отец был драконом, драконы всегда нужны на поле боя. Он мог бы быть здесь, просто быть здесь… Но эта его решимость…

Я хорошо помнила тот день, когда эта решимость убила его. И теперь боялась, что Яра постигнет та же участь.

Глава 19

Анна 16 лет

Стук в дверь разбудил меня. Сердце забилось чаще… Папа вернулся? Но нет… Папа никогда не стучал так резко. Он бы… Он бы тихо вошел и погладил меня по голове, поцеловал в лоб и сказал, что скучал…

— Анна! Открой, это твоя тетя Яся! — голос прорезал ночную тишину, и в груди сразу стало холодно. Ледяные пальцы сжали сердце еще до того, как я дотянулась до дверной ручки.

Когда дверь распахнулась, передо мной стояла бледная тетя с перекошенным лицом. За ее спиной теснились незнакомцы в темных одеждах.

— Ох, Аннушка моя бедная… — Ее руки дрожали, когда она попыталась обнять меня. — Мне так… так жаль…

— Где папа? — спросила я, уже зная ответ по тому, как тетя отвела глаза, как сжались губы у чужих людей.

— Он… он погиб в бою, детка. Его отряд…

Мир остановился. Звон в ушах заглушил остальные слова. Только одно эхо: «Погиб. Погиб. Погиб».

— Нет… — прошептали мои губы. Потом громче: — Нет! — И наконец дикий, звериный вопль: — НЕТ! ОН ОБЕЩАЛ! ОН ОБЕЩАЛ ВЕРНУТЬСЯ!

Он всегда обещал… когда уходил.

Я схватилась за дверной косяк, ноги стали ватными. Тетя пыталась прижать меня к себе, но я вырвалась, отшатнулась. Комната поплыла перед глазами. Я рухнула на колени и только тогда почувствовала горячие потоки слез на щеках.

— ВЫ ЛЖЕТЕ! ОН ЖИВ! ПАПА! ПАПА! — Я била кулаками по полу, пока костяшки не заныли. Где-то далеко тетя говорила о похоронах, о бумагах…

— УЙДИТЕ! ВСЕ, УЙДИТЕ! — закричала я так, что горло сразу запершило.

Дверь закрылась. Я осталась одна посреди комнаты, сжавшись в комок на холодном полу. Это сон. Кошмар. Сейчас я проснусь…

Скрип окна. Тихие шаги. Теплые руки обняли меня сзади.

— Аня… — его голос дрогнул. Яр.

Я вцепилась в него, заглянула в глаза, в них была правда, которую я не хотела видеть.

— Он жив, да? Яр, скажи, что он жив! СКАЖИ! — Я била его кулаками в грудь, но он только крепче прижал меня.