Лекарка в Мужской Академии

— Кричи, Аня. Бей меня, если нужно. Я здесь. Я с тобой.

Я кричала, пока не охрипла. Рвала на нем рубашку, царапала кожу. Он молча терпел, крепко держа, не позволяя вырваться, остаться одной на этом холодном каменном полу. Пока наконец у меня не кончились силы и я не обмякла в его объятиях.

Яр поднял меня на руки. Я была как тряпичная кукла. Он уложил на кровать, и я резко вцепилась в его рукав.

— Не уходи… пожалуйста…

— Я никуда не уйду, — прошептал он, ложась рядом.

Всю ночь он держал меня, пока я то рыдала, то цепенела. Его пальцы гладили мои волосы, его голос шептал утешения сквозь мои рыдания. Его тепло было единственным, что напоминало: я еще жива.

— Ты справишься, солнышко. Ты сильная, — говорил он, а я только сильнее вжималась в него, вдыхая знакомый запах — древесины, травы и чего-то такого родного.

Под утро я наконец уснула, изможденная слезами, все еще сжимая край его рубашки. Последнее, что помнила, — его губы на своем лбу и тихий шепот:

— Я всегда буду рядом, Аня. Всегда.

Глава 20

Анна

Тишину разорвал грохот, от которого содрогнулись стены. Я вскочила с кровати, сердце бешено колотилось в груди.

— Мама? — Мир прижался ко мне, его маленькие пальцы впились в мою рубаху.

— Тс-с, все хорошо…

Но сама я не верила своим словам.

Мы подбежали к окну. За стеклом в кромешной тьме полыхали всполохи магических взрывов. Вдали, у границы леса, что-то огромное билось о защитные руны, искажая их сияние.

— Что это? — прошептал Мир.

— Кто-то пытается прорваться…

— Они смогут?

Я обняла его крепче:

— Академия защищена древними рунами. Никто не пробьет их.

Но граница… Граница уже трещала по швам.

В дверь резко постучали.

— Кто там? — голос мой дрогнул.

— Анна, вы нужны на поле боя, — раздался голос Стоума.

Сердце упало в пятки.

Я посмотрела на Мира. Его глаза расширились от ужаса.

— Ты… уходишь?

— Я должна… — голос предательски дрогнул.

— Но ты же сказала, что мы в безопасности!

Я опустилась перед ним на колени, крепко сжав его руки.

— И мы в безопасности. Но там, за стенами, люди могут погибнуть, если я не помогу. Это мой долг.

Я чувствовала, как его трясет, хотя он старался быть храбрым…

— Ты же ведь вернешься?

— Обязательно.

Я крепко прижала его к себе, вдыхая запах его волос, чувствуя, как его маленькое сердечко бьется в унисон с моим. Я нужна ему. Живая.

— Будь храбрым.

— Как ты, — прошептал он.

Стоум ждал за дверью. Я быстро оделась и выбежала в коридор, кинув еще один болезненный взгляд на сына.

Улыбнулась ему и… закрыла дверь.

— Пошли. Быстро, — бросил Стоум.

Мы бежали по коридорам. Студенты и преподаватели толпились у окон, в их глазах читался ужас.

— Что прорвалось? — спросила я, едва переводя дух.

— Не знаем. Но руны на восточной стене уже трещат.

Мы свернули в узкий проход. Чем ближе подходили к выходу, тем слабее становилось сияние защитных символов на стенах.

— Там, за этой дверью, руны не действуют. — Стоум остановился, его рука дрожала, когда он указывал на массивную дубовую дверь.

Он сказал то, что я и так знала.

— Нам очень нужен лекарь…

— Я знаю, и я буду держаться, — твердо сказала я. — Я не сбегу… — добавила тихо, но уверенно. Я бы никогда не стала бежать. Это было бы позором.

— Открываю, — резко сказал Стоум.

Глава 21

Дверь распахнулась, и нас окатило волной леденящего ветра, смешанного с гарью и медным привкусом крови.

Это был ужас…

Такого я не видела никогда.

Земля перед академией кишела навьями из гнилой плоти и черных костей. Их длинные когтистые лапы скребли по камням, а пустые глазницы светились зеленоватым огнем.

Лешаки, похожие на ожившие деревья, ломали ряды курсантов, их ветви-руки хлестали, оставляя кровавые полосы.

А над всем этим… дракон. Не наш, не Яр. Чужой. Трехглавый…

Курсанты держали строй, но их ряды редели. Один, тот самый красавчик, что недавно «умирал от любви», теперь лежал с разорванным боком, крича в истерике.

Небо раскололось громом. Огромный черный дракон взмыл в небо. Его чешуя переливалась в свете луны…

Одним ударом он отшвырнул чужого дракона, а затем развернулся и выжег целый ряд навий.

Я застыла, забыв дышать.

Старый Мартыныч тут же втащил меня за рукав под навес.

— Давай, Аня, ты мне очень сейчас нужна, — закричал он под другие крики.

И я взяла себя в руки.

Мы с Мартынычем метались между носилками.

Первый пациент — курсант с оторванной рукой. Я наложила жгут, шепча заклинание, чтобы остановить кровь. Руки дрожали.

Второй — офицер с ожогами. Его кожа пузырилась от яда того дракона. Мартыныч плеснул ему в лицо отваром. Мужчина закричал, но ожоги стали бледнее.

Третий…

— Лекарь! — хрипел тот самый «сердечник». Его грудь была распорота когтями. — П-помоги…

Я судорожно схватила бинты. Кровь сочилась сквозь пальцы.

— Держись, — прошептала я, хотя сама едва не падала в обморок от ужаса.

Я как будто не жила, исчезла. Меня вели чувство ответственности и чувство страха, которые заглушили все остальные мысли.

Только носилки, больные, раны, кровь… все мешало в этом нескончаемом потоке крика и гари, ругательств и страха…

Битва закончилась под утро…

Она оставила после себя кучу носилок с больными и куски разорванного проклятого дракона.

Три его головы, которые валялись в разных частях двора академии…

Мартыныч устало вытирал окровавленные руки. В отличие от меня, он казался куда более стойким.

— Неплохо справились! В мое время такие прорывы по неделе длились.

Я молчала. Тело ныло, в глазах стояли слезы.