Лекарка в Мужской Академии

Но я не могла сказать этого. Знала, что нельзя… Это ничего не изменит, сделает только хуже… больнее.

— Мы всегда будем… друзьями, — сказала я, чувствуя, как его дыхание смешивается с моим. — Даже через годы. Даже через расстояния.

Он плакал. Я плакала тоже… Плакала над потерей отца, над потерей Яра… над тем, что я тоже умирала здесь. И завтра — в карете, в черном платье — уже буду совсем не я…

Я подняла глаза к небу.

— Видишь эти звезды? — указала я на яркие точки над нами. — Где бы мы ни были… они всегда будут над нами. Одни и те же. Наши.

Он посмотрел вверх, потом на меня.

— Каждую ночь, — прошептал он, — я буду смотреть на них. И знать, что ты где-то там… тоже видишь их. Что мы… рядом.

Я прижала его ладонь к своей груди.

— Мы встретимся, Аня. Обещай…

— Обещаю, — сказала я, солгав, но на миг поверив в это сама.

— Я тоже… Клянусь.

Он обнял меня так крепко, будто боялся, что я исчезну прямо сейчас.

Мы просидели так до самого утра. Ночь всегда казалась мне опасной… Это было навеяно Чернью, тем, что твари выползали в темноте. Но сейчас… я впервые думала, что самое страшное — это утро.

Ведь я знала: это моя последняя ночь. А утром не станет Академии, не станет огромного леса, не станет моей кровати, не станет папиной улыбки… Не станет Яра. Не станет меня.

Все закончится. Останутся только воспоминания, звезды и детские обещания, которые мы не сдержим никогда.

Глава 23

Яр

Коридоры академии казались сегодня особенно длинными. Шаги глухо отдавались в пустоте, а в голове полный хаос…

Анна.

Аня…

Ее рыдания все еще отзывались где-то в груди. Как она дрожала, вцепившись в меня… Как пахли ее волосы… травами и чем-то теплым, домашним…

Я сжал кулаки.

Не надо.

У меня было много женщин. Красивых, страстных, умных. Но с каждой одно и то же: утром пустые взгляды, ожидание чего-то большего. А мне… надоело.

И теперь это.

Анна.

Друг детства. Мать моего… Нет, не моего. Мать Мира.

Но когда я обнимал ее сегодня, мне хотелось не просто утешить.

Стыд.

Я резко остановился, упершись ладонью в холодную стену. И когда я разучился держать себя в руках?

Резко вошел в дверь кабинета и кинул взгляд на стол… Бумаги сиротливо лежали под газетой.

Сейчас я точно не хотел на них смотреть. Но помимо бумаг лежало свежее письмо.

Сделал резкий шаг и тут же увидел печать. Я давно подал прошение. Но ответ пришел только сейчас…

От этого ответа зависели судьбы Анны и Мира. Ведь я так и не смог найти способ сохранить за мальчишкой наследство.

Все ответы из столицы одинаковы: «Признать Мира наследником можно, но тогда Ведамир получит над ним права».

А значит, Аня была права. Ее спасет только работа, но… Но не эта! Только не эта… Так быть не должно!

Я выкрыл конверт, чувствуя страх в горле. Быстро прошелся по строкам и… выдохнул. Громко выдохнул!

— Саят, — зарычал я, и на пороге показался секретарь.

— Открой вакансию на лекаря, — сказал я, чувствуя огромное облегчение.

— Но у нас уже есть…

— Второго лекаря. Лекаря-воина, для выхода во время прорывов. Отныне один лекарь для академии, один для прорывов. Свыше одобрили, — с облегчением сказал я. — Даже ставку для Мартыныча одобрили. Так что… Теперь нам нужен еще один лекарь.

Глава 24

Анна

Обед выдался тихим. Мир сидел за столом, уплетая кашу с медом, и восторженно рассказывал о том, как Яр учил его новому приему.

— А потом он превратился в дракона! Представь себе. А я ведь тоже смогу превращаться! Когда вырасту.

Да. Сможет. Не в дракона, конечно. Но его отец был оборотнем, а значит, и у Мира появится вторая сущность.

Я старалась улыбаться и слушать сына, но меня не отпускала эта ночь.

Кровь. Крики. И… его объятия.

Мир, казалось, даже не подозревал, как мне было страшно. Его глаза горели гордостью.

— Ты самая храбрая мама на свете!

Я потрепала его по волосам:

— Спасибо, родной.

Но в груди было тяжело. А еще у меня была вечерняя смена… Дайте мне Боги сил!

К лечебнице я шла с ощущением, будто тащу за собой камни.

Старый Мартыныч встретил меня у входа, бледный, с трясущимися руками.

— Ты выглядишь ужасно, — не удержалась я.

— Спасибо, милая, всегда мечтал это услышать, — буркнул он, но голос был слабым.

В палатах царил относительный порядок. Большинство раненых уже приходили в себя, хотя у многих на коже красовалась странная сыпь, красные пятна, будто ожоги.

— Это что? — спросила я, когда мы вошли в кабинет. Мартыныч должен был передать мне карты пациентов.

— Да прачка, наверное, травы какие-то новые использует, — отмахнулся Мартыныч. — Неважно. Слушай, насчет твоей работы… работы лекаря…

Он пошатнулся.

— Мартыныч?!

— Да ладно, просто устал… — махнул он рукой, но его дыхание стало прерывистым. — Ректор открыл вакансию лекаря. После вчерашнего… несправедливо, конечно, но…

Мое сердце упало.

Значит, Яр передумал. Не верит, что я справлюсь.

В голове тут же всплыли его вчерашние слова: «Ты молодец».

Ложь.

— Может, оно и к лучшему, — пробормотал Мартыныч и вдруг снова пошатнулся… — К лучшему, — повторил он.

— Мартыныч, ты…

Его глаза закатились.

Грохот.

Он рухнул на пол как подкошенный.

— Мартыныч!

Я бросилась к нему. Пульс, сердце бьется, но… Пятна. По Мартынычу шли те же самые пятна!

Только теперь они были черными.

Глава 25

Анна

Яр наклонился над стариком, занес руку, и из нее просочилась магия… Но, как и у меня, это не помогло…

Магия просто прошла мимо.

— Что за дрянь? — спросил рядом стоящий Стоум.

— Отравление. Навья болезнь — передается через кровь. Видно, Мартыныч поцарапался.

Все сжалось от боли и страха. Ну как же он так…

— Давно ее не было, — тихо прошептал Яр.

Должно быть, он тоже вспомнил, что мой папа уже лечил подобное.