Леший. Четвертые врата

Глава 10

Домой Кондрат шел в поганом настроении. Тайра, медленно плелась позади, иногда громко, вызывающе зевала. Дождь прекратился, но темно-серые облака, казалось, сгустились и недвижно нависли над городом, на востоке по всему горизонту багрянцем отсвечивала зарница молний. Доносился далекий гром, отдававший эхом по всему небосводу. Леший завернул за угол и в сквер. Прошел к первой встретившейся скамейке, ладонью смахнул с неё влагу, сел и закурил. Шумели над головой листья, скидывая холодные капли. Журчал небольшой уличный фонтанчик, из которого попил проходящий мимо молодой человек и тут же удалился. Тайра несколько минут сидела, посматривая с любопытством на хозяина, а потом, очередной раз, громко зевнув, легла в ноги. 

Кондрат судорожно выдохнул. 

Вот так. Нет тела, нет дела. И ведь прав, Фархад! Черт! До оскомины прав! Не впервой! Он же не первогодка, чтобы в грудь пяткой, чтобы за честь мундира, да и просто за честь. Нет, не таков Леший. Нет таких в отделе. Просто… Черт! Кондрат выбросил сигарету в мусорный ящик, и, откинувшись на деревянные прутья скамейки, прикрыл глаза. Синий свет. Мрачный, стеклянный, в зрачках умирающего Стаса. Дышавший в лицо свет в коридоре районного отдела… Живой… Нет тела, нет дела. Нет дела, нет синего света. Значит, ничего Кондрат и не видел. Не было ничего! Понимаете! Не было! Ни Стаса, ни света, ни… Катерины. Кондрат рывком поднялся. Её-то дело должны завести, её соседи знали, у неё были знакомые и друзья, да и у Стаса были. Неужели никто не ждет, не ищет, не звонит на неожиданно отключенный абонент. Так не бывает. Люди не уходят вот так, чтобы ничего за собой не оставить. Жизнь оборвалась, но ниточки, те самые, что плелись всю жизнь, они остаются. Тонкие, дрожащие, иногда не в Они живут за стенами наших квартир. Сидят на лавочках у подъезда. Выдают нам кредиты и приносят пиццу по звонку. Они злорадно щерятся, когда мы поднимаемся по служебной лестнице, и смеются с нами поедая шашлыки и запивая пивом. Они есть. Не может быть, чтобы вот так жил, жил, тебя не стало и осталась пустота. Не бывает пустоты на месте того, что мы называем жизнью. Что-то да есть, воспоминания, мысли, незаконченные дела, которые кто-то ждет и может быть от них что-то зависит. Или нет? Ты умер и уже ничего, ни от чего не зависит? Никому не нужен, и никто не помнит? Нет, так не бывает. Кондрату очень не хотелось, чтобы так случилось, например, с ним. Это же страшно. Или может уже все равно, там, на небесах, безразлично, чего ты недоделал и недосказал – пустота.

Кондрат поднялся и быстрым шагом направился из парка. Рядом бежала рысью, уставшая, непонимающая происходящего, но послушная Тайра. Нужно было оставить её дома, но возвращаться не хотелось. Можно было тормознуть такси, но ноги уже несли в подворотню, а там, через улочку и поворот, Крайский микрорайон Первомайского района. Новый, по сути, микрорайон, то есть отстроенный на месте старого Крайского. А сколько было выступлении и показов по телевидению, криков о невозможности сноса старых приравненных к раритетным зданий. Но всё решил главенствующий капитал. И вот, пожалуйста, на месте хрущевок красуются новые красивые дома с лепкой на карнизах, под пластиковыми крышами, с вестибюлями выложенными цветной плиткой с цветами на окнах подъездов, и улыбчивыми, а иногда и нет, швейцарами и старушками на входе, последнее там, где беднее. Хотя и последние навряд ли считают копейки до зарплаты. Нет, Кондрат не завидовал, у него у самого четверка в центре, хоть и с видом на психушку, но в центре. И подъезд у них чистый, тетка приходит из соседнего дома и за тридцатник в месяц убирает. Цветов, конечно, нет, есть пепельницы на каждой площадке в каждом подьезде, из-за которых происходит постоянная ругань на собрании жильцов между курящим и некурящим людом.

Нет, Кондрат не завидовал. Он жил вполне сносно. Именно сносно. Раз в месяц пил пиво с капитаном Разумовым, ездил за город с ребятами из отдела. Знакомился с девушками, иногда проводил время у них, редко дважды у одной и той же. Лике помогал.

Сносно.

Леший завернул за угол, и поднялся по ступеням к пятому подъезду. Нажал на кнопку домофона, квартира, конечно, молчала. После третьего настырного звонка ответил швейцар, бодрым, громким голосом:

– Нет их!

– Знаю, – холодно ответил ему в тон Кондрат. – Майор Леший Кондрат Разумович Первомайский отдел, хочу….

Его не дослушали.

– Корочку покажи!

Какой нынче настырный люд. И грубый. А где – «пожалуйста», «будьте любезны», «да завсегда здрасте».

Кондрат почесал в затылке. Корочки не было. Она осталась в форме, в шкафу…

– Вот и иди отсель. Ух, всякие отираются.

Наверное, стоило обидеться. Хотя если бы Кондрат жил в таком доме, он, скорее всего, требовал бы, чтобы швейцар не просто корочку спрашивал, а еще и дактилоскопию проводил. Всякие человечки бывают и корочка далеко не залог… Черт! Но это не должно быть предметом хамства, а швейцар хамил. 

Кондрат сбежал со ступеней, задрав голову посмотрел вверх, приложив к глазам ладонь. Окна, форточки искомой квартиры закрыты. Шторы задернуты.

– Идем! – дернул он Тайру за поводок, та посмотрела с грустью: «Снова идем? Куда теперь?»

– Домой, милая. Домой.

***

До дома они все-таки доехали на такси. Дядька-водила, покосился на собаку, но видать настроение у него было хорошее, потому обронил скупое:

– Собаку на сиденье не сажай, пусть на полике посидит.

Тайра была не против ехать хоть в багажнике, лишь бы закончилось это путешествие по всему городу. Она хоть и была хаски, но ходить так долго и так далеко не привыкла, потому, как дамой была сугубо квартирной.

Выйдя напротив дома, Кондрат внимательно посмотрел на стены больницы, подумал и отправился к подъезду. Здесь, как и у дома Стогиной без корочек делать нечего.

Глава 11

Ночью ему не спалось. Тайра несколько раз приподнимала голову и даже сама вставала и трясла головой, смотрела в сторону окна и снова укладывалась спать вытянувшись на кровати.

Кондрат сидел за монитором, раз за разом вбивая: «Яндырская область. Дивное», и не получал того, что хотел увидеть. Как ни странно, но ни Яндырской области, ни поселка Дивное в великой всемирной сети не находилось. Было Дивное в Калининградской области. Был даже коттеджный поселок Дивный, где-то в Подмосковье. Тогда Кондрат сузил круг поиска и оставил только Яндырскую область. Но как это не было удивительно, таковой не нашлось. Недолго думая, Кондрат открыл карту России, нашел реку Ендырь и, увеличив масштаб, провел вдоль всего устья. Что за ерунда! На карте вокруг Ендыря глухое место – камни, болота, мелкие озерца больше похожие на лужи, тайга. Где-то даже мелькало озеро Ендырь. Но, ни там, ни там нигде не значилась Яндырьская область. А уж деревни Дивное, как и самого города Яндырь на карте не значилось. Может их район слишком мелкий, чтобы обозначаться на картах? Да, глупости. 

На часах показывало без пятнадцати три ночи. Кондрат взял сигарету, встал, прошел к окну и открыл обе створки. Тянуло прохладой. На туманном небе не виднелось ни одной звездочки. Тьма – полная, беспросветная. Кто их знает эти карты. Нужно зайти в архив, вот уж где точно должны быть карты местности. Там и глянуть. И вообще нужно завести блокнот, что-то последнее время слишком много «нужно». Так можно что-то и забыть. Кондрат размышлял лениво и чувствовал, как медленно подбирается сонливость. Пожалуй, можно уж и спать лечь. А с утра решить, куда и зачем. Утро, вечера мудренее. Хотя какой вечер – ночь давно на дворе.

Красная БМВ подъехала, тихо шурша шинами, и остановилась напротив окон. Кондрат подавил первый порыв отпрянуть от окна и продолжил курить, стряхивая пепел в открытое окно. Девушка вышла, глянула на Кондрата, чуть нахмурилась. Но тут же отвернулась и начала торопливо настраивать аппарат. Огоньки зажглись ровно в три. Кондрат отсчитал: «Раз, два, три, четыре, пять»

Потухли. 

Пять секунд. Затвор фотоаппарата успел сработать трижды. Девушка зачехлила его, накинула на плечо ремешок и направилась к машине. Села. И почти сразу вышла, пересекла дорогу, остановилась прямо под окнами квартиры Кондрата. Задрав голову, посмотрела в лицо курящего мужчины, только теперь он заметил, что в руке девушки находится конверт. Рыжая помахала конвертом и положила его на тротуар аллейки. После чего вернулась к машине. Через секунду авто скрылось. Кондрат неторопливо докурил сигарету, развернулся и вздрогнул от неожиданности. Тайра стояла в паре шагов от него. Синие глаза блестели в полутьме комнаты.

– Тьфу, ты, испугала, – собака наклонила голову.

– Пошли, глянем, что там?

Тайра тихо тявкнула.

Наскоро накинув куртку и не одевая на собаку поводка, Кондрат вышел из квартиры. Осторожно, чтобы не разбудить тетушку, прикрыл за собой дверь. На улице ощутимо пахло дождем, к утру точно снова польёт, – подумал Кондрат, выворачивая к аллее. 

Конверт лежал там, где и оставила его рыжая. Тайра подошла к конверту, осторожно обнюхала, подняла голову и помахала хвостом. Только после этого Леший поднял конверт, не отходя, распечатал. В нем лежала визитка с фирменным вензелем и фигуркой человечка с фотоаппаратом: «Самойлова 12 издание «Вечерний Яндырь». Бадмаева Номин», – гласила визитка. Кондрат перевернул её, на белой полированной бумаге ровным, почти каллиграфическим подчерком, начертано: «Вы тоже это видели».