Лейтенант. Назад в СССР. Книга 8. Часть 1

— Зачем?

— Ну, Родину хочу защищать!

— А сможешь?

— Ага!

— Не ага, а так точно! — старший лейтенант посмотрел на него с упрёком. — Ладно, Пипкин! Посмотрим, что ты за птица такая! Готовился к поступлению, небось, да?

— Так точно, ага… Устав читал.

— Какой? — уточнил офицер.

— Армейский… — глаза у курсанта забегали по сторонам.

— Пипкин, твою мать… — нахмурился тот. — Устав в советской армии не один! Есть строевой устав, устав караульной службы, внутренней, дисциплинарный устав, ещё гарнизонной службы! Ты какой из них читал, воин?

— Э-э… Строевой! Наверное!

— Наверное, читал? Или, наверное, строевой? Отлично, расскажи мне, что такое строй?

По и без того смешному лицу новоиспечённого курсанта было ясно, что он ни хрена не знает. Логично было бы попробовать ответить своими словами, что Пипкин и попытался сделать.

— Строй это когда солдаты или курсанты стоят!

— Зачем стоят? — криво улыбнувшись, спросил я. — За хлебом?

По роте, что была построена на центральном проходе курсантской казармы прокатился неуверенный смешок. У офицера, что производил этот знакомство-опрос с подчинённым личным составом, была фамилия Чертков.

— Нет, на построение!

Услышав ответ, он едва не подавился. Несколько секунд не мог успокоиться. Все же удержавшись, задал другой вопрос.

— А кого разрешается ставить в суточный наряддневальными по подразделению?

— Курсантов и проходящих на должностях солдат и сержантов военную службу офицеров! — довольно выпалил тот, перепутав все, что только можно.

У Черткова глаза на лоб полезли от удивления. Судорожно выдохнув, он покрутил головой по сторонам, покивал и махнув рукой на знатока армейских уставов, перешёл к следующему кандидату. Ко мне, то есть.

— А ты у нас кто, воин? — спросил Чертков, поглядев на меня рассеянным зрением.

— Прапорщик Громов! — спокойно доложил я.

— О как! Первый прапорщик за сегодня… А ты как тут оказался?

— Куда приказом назначили, туда и попал. Я роту не выбирал…

— И что, тоже, наверное, офицером хочешь стать? — ехидно поинтересовался он.

— Желательно! — согласно кивнул я, затем добавил. — Конечно же, с вашей помощью!

— Умный, что ли? — сверкнул глазами старший лейтенант.

— А где вы видели глупого прапорщика? — парировал я, улыбнувшись.

— Ну-ну… Где ранее служил?

— В Афганистане! Ещё в Туркменской ССР, у аэродрома Мары.

По строю прошёлся шумок — справа и слева в мою сторону повернулось сразу несколько голов. Им что, так интересно было посмотреть на курсанта пусть и в звании прапорщика, с боевым опытом?

— Потом в канцелярию зайдешь, поговорим! — произнес Чертков и перешёл к следующему кандидату.

Им оказался довольно упитанный пухлячок по фамилии Тюшкин. Прям соответствовал образу, лучше не подобрать. Не думаю, что такие «домашние пирожки» пройдут обучение до самого конца! По статистике, до двадцати процентов уходило сразу, ещё на первом курсе.

Старший лейтенант Чертков шел вдоль строя и знакомился с каждым, с кем-то возникали казусы, с кем-то все проходило нормально. Тем не менее, закончив обход, он вновь вышел на середину строя и осмотрев нас орлиным взглядом, произнес:

— Ну что, товарищи курсанты! Поздравляю вас с началом вашего обучения! Слабые отсеются, сильные останутся! Ну?

Строй недружно ответил:

— Ура… Ура… Ура!

— Я не слышу, Громче! Я один вас всех перекричать смогу!

Мы повторили — на этот раз громче и увереннее!

— Для начала пойдет… Так, ко мне вопросы есть?

— Товарищ старший лейтенант, разрешите вопрос? Прапорщик Громов. А вы кто по должности?

— Командир первого взвода, а также временно исполняющий заместителя командира роты по политической работе! — ответил тот, явно довольный тем, что среди подчинённых есть люди с военным опытом и которым не нужно кашу по тарелке размазывать.

— Это, типа, замполит! — не сдержался Пипкин, разъяснив это соседу слева от себя.

— А когда начнутся занятия? — спросил кто-то из строя.

— Фамилия?

— Курсант Шишкин!

— Вот как присягу примете, а будет это третьего сентября! У нас всего четыре дня, чтобы все прорепетировать. Кто не знает, принятие воинской присяги это священный военный ритуал! Многих из вас на курсе молодого бойца уже натаскивали, основы уже кое-кто должен знать. Плохо, что у нас в строю имеются и те, кто пока ещё ничего не знают… Но есть и такие, как наш боевой прапорщик!

Вдруг входная дверь в подразделение открылась в расположение вошёл офицер в звании капитана, а следом за ним тот патлатый студент из поезда, которого я хорошим манерам учил… Сейчас он с гордым видом и опухшим носом, заклеенным лейкопластырем, стоял за офицером и лениво смотрел на разношёрстный строй. Форму-то нам ещё так и не выдали. Столкнувшись со мной случайным взглядом, он резко изменился в лице. Там промелькнул испуг, тревога… Но они быстро ушли, а им на смену вылезло плохо скрываемое коварство… Так, чую, он ещё доставит мне проблем!

— Смирно! — вдруг заорал дневальный.

— Вольно! — отозвался капитан, неопределенно махнув рукой. — Чертков, принимайте последнего желающего в строй. Рядовой Алипатов!

Глава 13 Курсанты

Да, в силу обстоятельств, я пропустил курс молодого бойца, который у остальной роты начался еще в последних числах июля.

Моё командование заранее все решило. Тем более, что по обеим «сторонам», что здесь, что в Афгане, находились серьезные, заинтересованные в моем скором обучении люди. И эти люди одними только звонками могли решить любую проблему — со стороны училища генерал-майор Бехтерев, со стороны командования ГРУ полковник Хорев. А кто там стоял за его спиной, я даже и не знал. Да меня пока это и не сильно волновало.

По сути, этот курс молодого бойца был мне совершенно не нужен, я с закрытыми глазами мог дать фору любому курсанту, даже самому подготовленному… Тактика, стрельба, метание гранат, выносливость… Английский язык. Правда, физически я ещё полностью не восстановился, но это и не важно. Пока от меня никто ничего не требует.

Ничего сложного и феноменального в обучении на первом курсе конечно же не было, особенно после тяжелейшего этапа в специальном учебном центре ГРУ, что мы окончили в апреле этого года.

Рота — девяносто шесть человек, три взвода по тридцать два человека. Нештатный старшина, нештатные замкомвзвода и комоды. Всего в казарме было четыре этажа, это четыре роты. А в целом это один батальон. Батальонов было два — по одному, на каждую казарму. Тот, что был во второй казарме, что находилась с другой стороны курилки, оказался сборным — там было всего две роты и набор был каждый год по смешанной системе.

Таких «особенных» кандидатов вроде меня, что обошли стороной КМБ, оказалось ещё восемь человек — двое, так же как и я уже отслужили срочную службу, а сюда прибыли уже в сержантских погонах. В Афганистане кроме меня никому служить не довелось, но это никого не смущало и не ущемляло. На меня смотрели с уважением, правда, не все. Было много равнодушных. Патлатый, например, меня тихо ненавидел, но не пытался ничего предпринимать. Однако по недоброму взгляду все было ясно. Освоится, будет пакостить. Зуб даю.