Личная награда Альфы

— Прости, но мне кажется, что это слишком… слишком много всего для одного вечера.

Вскинув голову, Артис нахмурился.

— Что ты имеешь в виду?

— Если честно, я не готова мириться с устоями, принятыми в вашем обществе. Прости.

Мой Викинг замер, прищурив желтые волчьи зрачки, и я решила пояснить:

— Как гостья, я приму любые ваши традиции и обычаи.

— Ты не гостья, а моя невеста, — поправил меня Артис. — Если я — вожак и хозяин стаи, то ты— её хозяйка.

Он явно сдерживал сейчас свои эмоции — и пытался скрыть волчьи клыки, которые внезапно проступили.

— Хозяйка, которая ни на что не влияет? — грустно улыбнулась я. — Я ничем не смогла помочь этой девушке.

Артис заскрежетал зубами.

— Ваша королева вынуждена подчиняться парламенту уже много веков. В чем проблема?

— Ты же говорил, — Я обвела рукой пустую комнату. — Что в стаях не конституционная, а абсолютная монархия.

— Алексис! — рявкнул мой Викинг. — Ни один монарх не позволит устраивать хаос на своей земле. Именно хаос, а не строгость законов, приводит к падению государства.

Я задумалась… В словах Артиса была своя правда, но она мне не нравилась.

— Артис, мне нужно какое-то время, чтобы все хорошо обдумать. Хорошо?

Артис явно не понимал, что я имею в виду, поэтому пришлось прямо сказать:

— Сегодня я хочу переночевать в отдельной комнате.

— Не говори ерунды, — процедил сквозь зубы Викинг. — Это дело не стоит и выеденного яйца. Когда ты успокоишься, ты это поймёшь.

Он сцапал меня за талию и с силой привлек к себе.

— В конце концов, хорошие девочки должны радеть за жизнь, а не за убийство невинных детишек.

— В момент, когда женщины делают аборты, никаких детишек ещё нет, — упрямо покачала я головой. — И мы сейчас говорим не об аборте, а о том, что вы здесь не только указываете женщине, что ей делать с её телом; о том, что свободу невиновной женщины ограничивают на длительный срок без суда и следствия.

— Я действую в интересах стаи.

— Я не спорю, — покладисто кивнула я. — Просто не могу это принять.

Артис… Викинг не был бы викингом, если бы не попытался изменить моё решение другим способом. Палка, то есть неприятный спор, не помог, поэтому настало время сладкой морковки: меня пытались всеми силами задобрить… Поцелуи его были сладки, прикосновения — нежны, я утопала в нежности и неге… но все же не поменяла своего решения.

Чем очень разозлила своего Викинга.

Правда, как всякий гордый мужчина, он сдержался, решив не демонстрировать своё огорчение из-за моего поведения, однако… это витало в воздухе.

А ещё Аустра, которая помогала мне устроиться во временной спальне, внесла свою лепту в мой эмоциональный раздрай.

— Вам изначально не надо было вмешиваться, — бубнила экономка, занимаясь постельным бельем. Для меня, как для высокой гостьи, имеющиеся чистые простыни не подходили — она непременно хотела заменить все на свежие чистые простыни. Как будто простыни были хлебом и могли зачерстветь.

— Даце сама виновата в сложившейся ситуации.

— Вам её нисколько не жалко? — удивилась я. Экономка пожала плечами.

— Мне больше жалко её избранного и отца девчонки.

Взбив подушки, она повернулась ко мне.

— В стаях волков всегда есть вожак, и есть сильные волки, которые заботятся о стае.

— Но оборотни ведь ещё и люди, — поняв, к чему она клонит, ответила я.

Аустра улыбнулась.

— Вы думаете, что у людей всё по-другому, не так ли? — усмехнулась Аустра. — Но даже у людей женщины, в основной своей массе, довольствуются решениями самцов.

— Во всех развитых странах царит равноправие полов.

— Хм… да ну? — Аустра насмешливо улыбнулась. — И сколько вы знаете женщин-вожаков, которые развязывали войны, посылая чужих сыновей и мужей на смерть?

Я поджала губы, пытаясь вспомнить, кто из современного мира…

— Наша железная леди, например, — протянула я. — Маргарет Тэтчер. Фолклендская война восемьдесят второго года.

— И сколько там погибло, человек сто?

— Любые потери — это смерть.

— Сравните это с любыми военными операциями, устроенными вашими мужчинами — и тогда вы поймете, что такое настоящие потери.

Зарывшись пальцами в волосы, я посмотрела на экономку.

— Что вы хотите этим сказать? Что мужчины не берегут своих подданных?

— Что вы теряете своих близких, подчиняясь решениями мужчин-вожаков. Это не так очевидно, как у оборотней, но тем не менее, это так: вам скармливают сказочку про равные возможности, равные права… Но вы по-прежнему отдаете своих детей на смерть, если таково желание вашего вожака.

Я прикусила губу, понимая, то Аустра где-то права. Но я не собиралась так просто сдаваться.

— Это как-то влияет на ситуацию с Даце? — не поняла я. — Девушка явно страдает, Аустра.

— Она сама это выбрала, — пожала плечами экономка. — В наших стаях самки абсолютно свободны до того момента, пока они не находят своих избранных или сами не соглашаются на брак по уговору. До этого они могут проводить время с любым оборотнем, который им понравился.

Аустра смерила меня высокомерным взглядом.

— В оборотнях больше животного начала, больше страсти… Никто не ожидает, что оборотница будет причинять боль своей волчице, лишая её радостей плоти.

Я понимала, что это жирный намёк на то, что мы с Артисом до сих пор не…

«Но ведь это не моя вина!», с обидой подумала я, покраснев при этом.

Однако, быстро взяв себя в руки, я пожала плечами.

— Настолько я знаю, Даце не соглашалась на брак по уговору с этим воином, я права?

— Она могла просто наслаждаться телом воина безо всяких обязательств, — тоном нашей школьной директрисы пояснила Аустра. — Но эта ленивая девка не хотела ни учиться, ни работать. Она сама, по своей воле, принимала деньги от Роберта.

Закончив с постелью, Аустра подошла к двери.

— Ей самой захотелось легкой жизни. Ей и расплачиваться за это.

Экономка уже перешагнула порог комнаты, когда я, отойдя от окна, окликнула её.

— Аустра, а если бы она не брала денег от Роберта? — быстро спросила я. — Артис отпустил бы девушку к её истинному? Разрешил бы ей прервать беременность?

Экономка молча уставилась на меня.

Мы обе знали ответ на мой вопрос.

Глава 24