Лиловые бабочки

Море, ты прекрасно. Как же хорошо, боже ты мой…

И снова провал в памяти.

* * * * *

Как ни странно, проснулась я без головной боли. Вспомнив о вчерашнем казусе с Витькой, я, каюсь, даже с облегчением выдохнула. Хорошо, что именно вчера всё обнаружилось. А ведь могло быть хуже. Скажем, накануне свадьбы. Или после свадьбы. Или вообще на свадьбе. Вот это было бы эпично, верно?

В общем, что Бог ни делает, все к лучшему.

К моему удивлению, проснулась я не на своем широком диване, а в Ванькином маленьком и узком кресле-трансформере. На полу валялась старая советская картонная коробка с какими-то маленькими банками, в воздухе отчётливо пахло жженой бумагой и спичками. Сонный Ванька уверенно обнимал меня. Мы оба пахли весьма своеобразно, но я не стала вникать, чем именно. Гораздо больше меня смущали многочисленные следы-щипки на моих руках. А дойдя до ванной, я обнаружила точно такие же следы на шее и спине. Нижняя губа распухла и кровавила. На щеке – отчетливый след пощечины. Запястья до синяков захватаны пальцами.

«Мы опять подрались, ясно, – мрачно подумала я. – Мне вот только интересно, что мы по пьяни в этот раз не поделили?»

Разбираться я не стала. Было и было. Молча приготовила завтрак, заварила чай и пошла будить Ивана.

– Поясни, дорогой, – усмехнулась я, расталкивая друга. – Что за засосы у меня по всему телу. А?

Ванька довольно фырчал и самодовольно гыгыкал, сонно потягиваясь.

– Да так, – хитро улыбнулся он. – Было дело. Вспоминай.

– Мои последние воспоминания застряли на стадии пения песню про «Машину», – призналась я.

– Серьёзно? – произнёс Иван, резко перестав улыбаться.

– Угу.

– Хреново. А что ты помнишь… ну вообще?

Я задумалась.

– Да почти ничего. Помню, как начали бухать, я ныла, потом блевала, затем ты меня потащил в ванную охладить пыл.

– Охладил? – иронически произнёс Ванька.

– Да хрен его знает. Я помню лишь мыльные пузыри. Радужные такие, огромные. И пену для ванны. А, и губку. Голубую двустороннюю губку. Верхняя часть белая.

– П…здец. Дружище, да тебе вообще нельзя пить.

– Так поэтому и не пью, – резонно заметила я. – Я никогда не скрывала этот факт. Пьяная Руслана – унылое зрелище.

– Я не знал, – задумался Иван.

– В любом случае, я тебе страшно благодарна, – признательным тоном сказала я. – Твой дикий метод с алкоголем сработал. Мозги влёт прочистило.

– Да тебе не только мозги прочистило, – коротко хохотнул Иван. – Ух, я наубирался ночью. Прям фонтанировала ты вчера. Это здорово, что ты особо не жрала ничего.

– Извини, – понурилась я. – Я не думала, что так выйдет… Эм… я там завтрак приготовила… м-м-м… оладушек напекла.

Ванька скорчил сложную моську и странным тоном произнёс:

– Ты издеваешься, да?

– Нет… Я помню, что ты любишь оладьи. И что их пекла мама, когда… ну, не важно. Я тебе ужасно благодарна, поэтому говорю «спасибо» так, как умею. Как ни странно, но мне так хорошо, так легко…

– Пойду я в душ, пожалуй, – хмуро сказал Иван. – Потом позавтракаю, ладно? Ты… раскладывай еду по тарелкам пока, а я бельё в стирку закину и «программу» запущу.

– Так не суббота же, – удивилась я.

Ванька сначала явно замялся, думая, как объяснить внезапные постирушки, а потом ехидно посмотрел на меня:

– Заюш, напомнить тебе про твой смачнейший блевантин?

– Не надо, – скривилась я. – Но мне правда интересно: что за пятна на руках и шее? Мы подрались? Что в этот раз послужило причиной?

Иван, снимая наволочку с подушки, захихикал.

– Ты не помнишь?

– Говорю же, что нет.

– А банки и жженые бумажки на полу тебя не смутили?

– Бл…а-а-адь… – догадалась я.

– Именно. Ладно, рассказываю полную версию событий, – расщедрился Ванёк. – В общем, мы вчера по пьянке решили, что тебе необходимо алиби. Типа я такой-сякой тебя люто взревновал инаказал. Ну с запястьями всё просто: позажимал пальцами, у тебя кожа нежная, там мгновенно следы образовались. А засосы как ставить? Ну… ты и говоришь: «А у меня от моей бабки остался набор банок, ещё советский. Типа простуду лечить!» Помнишь принцип работы?

– Ну конечно. Зажигаешь спичку, суешь в банку, а потом банку на кожу. Вакуум, и ву ля.

– Ну вот… мы поставили тебе банки, – захихикал Иван. – А для натуральности я вот сюда лично тебя укусил.

Ванька потыкал в зону между шеей и плечом.

– Мы перестарались, – сокрушённо заметила я. – Ни сесть, ни встать. Всё болит.

– Вот и хорошо, – спокойно произнёс Иван. – Весьма натурально. Ты жемой саб.

– Слушай, – просительным тоном произнесла я. – Ну завязывай, а? Ну ладно, играемся в пару на публике. Но БДСМ сюда не приплетай, умоляю, я вообще в этой теме не шарю. Спалимся же.

– Так ты и не говори, – заметил Ванька. – Мнись, отмазывайся. Типа я не я, и попа не моя. Вам всё кажется, это ваши фантазии. Кстати, надень-ка сегодня водолазку. Но так надень и так ежеминутно поправляй, чтобы все видели, что у тебя ночка была ай-яй-яй, ясно?

Я понятливо покивала головой.

– Игорь, – внезапно заинтересовалась я. – Скажи-ка...

– К чему такая официальность? – усмехнулся мой друг. – Всегда же был Иван.

– Захотелось, – призналась я. – Это абсолютно алогичное желание.

– Мне приятно, – признался Иван. – Очень... По-домашнему.

– Ты... не отвлекай меня. Объясни, я не догоняю. А зачем мы тебе банки поставили?

–Не помню, – коварно ухмыльнулся Ванька, облизнувшись. – Возможно, для натуральности. Внезапная страсть охватила нас, все дела... Я так думаю, заеду-ка я тебе в редакцию, чтобы посветить на публике своей красотой. Пусть, так сказать, коллеги поразмышляют о синхронности засосов.

– А мне всё отрицать? – усмехнулась я.