Лиловые бабочки

Ванька швырнул пиджак на кресло, стянул штаны и отправился в душ. На полпути он внезапно остановился и отрешенно произнес:

– У меня в сумке есть текила, водка и лайм. Советую начать пить. Зная твою не в меру подвижную психику, по трезваку ты эту всю любовную фигню сейчас не вывезешь. Я домоюсь и присоединюсь. У меня, можно сказать, тоже сегодня горе.

– Кто-то важный умер? – предположила я, глядя на строгий черный костюм.

– Бл…, надеюсь, что нет, – крайне странным тоном произнёс Ванька. – Я скажу больше: искренне верю, что есть шанс всё вернутьхотя бы так, как было раньше. Я в этом плане, как твой дражайший Витька: упорно выбираю любимые грабли. Только, в отличие от него, что-то мне подсказывает, что мои грабли тоже меня любят, просто они настолько деревянные, настолько дубовые и негибкие, что не осознают этот простой факт до сих пор. А вот их неосознанное поведение криком кричит об обратном.

Я с недоумением воззрилась на друга. В черной рубашке, черном галстуке, черных трусах и черных носках, худой и нелепый, он произвел странное впечатление своим непонятным и мутным монологом. Иван горько усмехнулся, глядя в мое непонимающее лицо, и сказал:

– Короче, не загоняйся. Я просто очень устал и несу чушь. Открывай бутылку, котик. Нажрёмся сегодня оба, как не в себя.

Глава 13. Лиловые бабочки

Дальше всё происходящее я помню лишь обрывками. Сначала я пила в гордом одиночестве, пока Ванька мылся. Мне было горько и обидно, я отчаянно хотела рыдать, но пока сдерживалась.

Бл...дь... Мне 34 года. 34 ср…ных года, с...ка, и я одна, как сыч. На х...я я приехала в эту долбанную Москву? Жила бы в Корсакове. Вышла замуж. Наверняка бы уже детей родила. У меня была своя благоустроенная «трешка», которую я продала, чтобы стать обладателем узкой маленькой «однушки» в Москве.

Перспективы искала? Какие, на х...й, перспективы? О чем вы!!!

Бл...дь... Ей-богу, лучше бы я из своего родного городка вообще не уезжала. Работала бы в местной газетенке или на телевидении за копейки, зато дом был бы – полная чаша.

В общем, как вы поняли, я отчаянно жрала сама себя. Прямо с аппетитом.

Потом ко мне, наконец, присоединился Ванька, который почему-то помылся не привычным «Ореховым» гелем и даже не «Карамельным». Я уверенно опознала нотки «Морской свежести» и, не выдержав, завыла в голос. В пьяном состоянии я вспомнила о своей любви к морю, мореходку, бабушкин дом, город Корсаков, и меня знатно «бомбануло».

Слишком многое на меня навалилось. Я не «вывозила». Эта чертова «Морская свежесть» всколыхнула слишком многие позабытые воспоминания, и я отчаянно заистерила. Смутно помню, что Ванька меня успокаивал, потом мы допили водку и перешли на текилу. Затем было что-то ещё довольно крепкое, вероятно, снова водка, но я не уверена. Возможно, джин, возможно, ром – кто знает?

Потом мне было плохо. Ванька помог мне прочиститься, а затем принялся отмывать в ванной. Вроде бы даже лично гелем мыл. Всё той же «Свежестью». Во всяком случае, я отчетливо помню вспененную голубую губку и мыльные радужные пузырьки. Почему-то эти странные нелепые пузырьки, летящие в разные стороны, на меня подействовали умиротворяюще, и я, наконец, заткнулась, перестав отчаянно завывать о печальной судьбинушке.

Потом мы напились зеленого чая, я относительно успокоилась, и мы долго лежали на своих кроватях, думая каждый о своём. Затем разговаривали. Но убей, не помню, о чём. Хотя нет, один фрагмент я все-таки запомнила. Ванька аккуратно поинтересовался, правда ли, что я исполняла «блатняк» в кабаке, а потом, замявшись, попросил что-нибудь напеть, если мне несложно. Мол, он никогда не слышал, чтобы я вообще пела.

Я была всё ещё пьяна. В смысле, не сложно? Пьяной море по колено. Вообще пох. Более того, я даже не поленилась найти фонограмму в телефоне, хоть пальцы попадали по кнопкам с огромным трудом. Я хорошо помню, что тогда ехидно подумала, как здорово и весело подколю этого владельца долбанной «Лады». Тогда в распаленном мозгу это казалось забавной шуткой про машинки и автолюбителей.

В первый куплет песни «Машина» я «не попала», что совсем не удивительно. Этот трек проекта «NikitA» я никогда не пела, считая чересчур неприличным. Но на бэк-вокале в припеве я сориентировалась, хотя развеселившийся поначалу Ванька просил меня успокоиться и заткнуться. Мужчина явно решил, что я приврала про умение петь, и довольно спокойно к этому отнесся. Но меня было не остановить. Я завелась.

Масло и кожа, шипы и шины,

«Стоп» невозможен у такой машины.

Жаркие мысли, обнаженные ноги…

Мой секси-символ так влюблен в дороги…

– Блин, Руслана, замолчи, пожалуйста, – занервничал Ванька и начал зажиматься.

Да щаз. Это только разогрев. Сейчас, дорогуша, пойдёт жаркий шёпоток-полурэп. Ух, держись, дружище…

Закипел мотор, будто дышит паром

И сегодня ты будешь капитаном…

Шепча слова, я характерно постанывала в определенных местах. О да, это определенно горячая песня. А уж какой горячий клип, м-м-м… Кто видел, тот видел.

– Котик, перестань, – часто задышал Иван. – По… пожалуйста. Я ж не железный. Пожалей…

Меня упорно несло, я продолжала петь, а потом вообще полезла в кровать к свернувшемуся калачиком другу, где устроила откровенно провокационное порно-шоу с раздеванием, лапаньем, поглаживаниями и залезанием на Ваньку. Бедный друг лежал белее самого белого полотна и только нервно часто дышал, постоянно облизываясь.

Руки у руля автокорабля,

Все мои приборы слушают тебя…

Прокати меня, надави на газ,

Будь настойчив прямо здесь и прямо сейчас…

– Прекращай меня провоцировать, – жалобно проскулил Иван. – Я могу не сдержаться.

– Ага, – весело согласилась я. – Как скажешь, заюш. А сейчас мы послушаем песню Алексеева «Они думали, мы упадем: океанами стали, мне это нравится, нравится…» Так… погоди… сейчас найду. Петь не буду, но мы с тобой станцуем, хоть я и не умею. Хочу танцевать…

Дальше провал в памяти. Подозреваю, я творила очередную упоротую дичь.

А потом начался странный полусон-полуявь. Правда, неправда – кто его знает. Скорее всего, алкогольный бред.

Мне снилось море. Огромное южное море. Без границ и берегов. Только плеск волн и редкие крики чаек. Море на закате солнца с его характерными бликами, звуками и запахами. Я так и не смогла сама для себя понять: то ли я смотрела на волны в лодке, то ли просто плыла, то ли сама была этим огромным теплым безбрежным морем. Надо мной кружились две лиловые бабочки, время от времени соприкасаясь крылышками. Образ парящих, сцепившихся между собой бабочек был очень стойким, и он прочно перебивал остальные воспоминания. Бабочки то разлетались, то слетались, но неизменно оказывались рядом, будто намагниченные.

Вскоре поверхность моря подернулась дымкой белого тумана, и картинка пропала.

Одно помню чётко. Было очень тепло, даже, скорее, жарко.Невероятно жаркои душно, как в бане. Воздуха отчаянно не хватало. Меня приятно покачивало на волнах, а в лицо летели солёных брызги. Откуда-то пахло влажной древесиной. Сосной, что ли… или сандалом? Не помню… Скольжение. Касания. Какой-то невнятный шёпот. Снова что-то теплое и влажное, довольно скользкое. Почему-то отчетливо-солёный запах. Морской-морской, абсолютно южный. Прелые водоросли, кажется.