Лиловые бабочки

Каюсь. Я даже украла у него одну из футболок. Вот уж чего не знала про себя, так это то, что я, оказывается, чертова фетишистка.

Мне футболка была нужна. Очень нужна. Потому что пахла счастливым общим прошлым. Выходными. Крепким мужским потом. Сладким гелем с привкусом карамели, ванили и ореха – всего по чуть-чуть. Так же сильно нужна, как чертов «Ореховый» гель, который Игорь вскоре почему-то поменял, вызвав у меня очередную волну паники и истерики. Новый ментоловый гель мне не нравился, казался слишком холодным, резким и отталкивающим. От одного вида этой сине-белой упаковки мне становилось плохо.

Я не дура. И понимала, что раз Игорек поменял сладкий гель на что-то откровенно сильное, убивающее своим ледяным запахом все вокруг, значит, ему было что скрывать. Вероятно, посторонний аромат. Вполне возможно, даже женский. Знакомый Игоря Денис в свое время в клубе довольно доходчиво донес до меня, что Игорюня – страшный бабник и манипулятор. Это я, наивная дурочка, верила, что у него всё плохо с женским полом. Всё у него, видимо, было зашибись. И я клубах и ресторанах я это видела лично.

Я не могла прогнать со съемной квартиры Игоря. Но и оставаться с ним в одном помещении было выше моих сил. Ему-то, в отличие от меня, было комфортно и удобно. Ну, кроме тех ночей, когда ему снились кошмары. А после того, как я его прогнала на кресло-трансформер, снились они ему с завидной регулярностью. И вскоре совместные ночи в одной комнатенке превратились в натуральное поле битвы. С одной стороны лежала я со своими мыслями и чувствами, а с другой – переживающий детские кошмары китаец. Безусловно, мы оба понимали, что спать вместе во всех контекстах неправильно, но промучившись без сна четверо суток, пришли к выводу, что все-таки спать будем вместе. Так всем было проще.

Хотя это как сказать… подъём у меня теперь был НАМНОГО РАНЬШЕ и намного быстрее. Да и ванная требовалась гораздо чаще, чем раньше.

Скажу так: пока господин Ван был для меня забавным Ванькой, проблем не было. Они возникли ровно в тот момент, когда мой друг превратился для меня в чертовски сексуального Игоря.

* * * * *

Борис Евгеньевич, искренне переживая за меня, вызывал к себе всё чаще и чаще, что просто не могло не породить целую волну интересных безосновательных слухов. Хотя вообще к тому времени мы уже давным-давно перешли с ним на «ты».

Статьи мои становились всё злее и острее, что не могло не радовать таких же озлобленных и разочарованных в жизни читателей, выразителем чьей воли негласно я стала. Работала я много. Упорно. Допоздна. Так много работала, что моя ссутулившаяся скорбная фигура стала вечным немым укором тем коллегам, у которых, в отличие от меня, была личная жизнь. Семьи. Дети. И вообще-то правильно, что во главе угла у нормальных людей стояла отнюдь не работа.

Я же просто затыкала дыру в душе. Не хотела ничего чувствовать. Если я хоть на секунду оставалась наедине со своими мыслями, то хотела либо вздернуться, либо лечь в комочек и начать жалко скулить. Работа, к счастью или сожалению, стала единственной отдушиной. Но коллеги дружно посчитали, что я просто выслуживаюсь перед Борисом Евгеньевичем, чьей любимицей я, безусловно, являлась. Я клала на ценное мнение большинства с огромным прибором. А уж когда услышала феерическую историю про то, что, дескать, вечерами в редакции я насасываю себе новую должность (иначе зачем меня вообще из газеты в газету постоянно переводят?), я просто не смогла сдержаться и истерически захохотала.

Не, ну вы видали? Я не хотела быть в отношениях – все посчитали, что я в отношениях.

Говорила, что не увлекаюсь БДСМ – мне не верили.

Обзавелась единственным нормальным другом – так получай, фашист, гранату. Раз он начальник, то я по-любому его личный сосунок-пососунок.

С Ильей начала было строить отношения в период «задолго до Игоря», так и тут кто-то из коллег вбил клин между нами двумя, сказав, что это бесперспективняк. Ну или не коллег, уже сложно вспомнить. Важно, что оба мучились. И до того домучились, что Илья от отчаяния даже деньги стал предлагать, лишь бы… Блин, и почему я в свое время вообще отвергла Илью? Что меня постоянно смущало? Почему, когда всё уже было на мази, мы оба «передумали»? И до сих пор ходим, мучаем друг друга бесконечными личными подколами про Мармеладки и Кусек, любящих мармеладки?

А самое главное, тот единственный человек, который мне действительно интересен, проживает свою жизнь, изредка подкидывая г…вна из сплетен на вентилятор общественности. И все охотно это г…вно жрут. Потому что, блин… ну… оно такое вкусное, такое аппетитное.

Да… я определенно полагала, что у Игоря появилась девушка. Многое на это указывало. Например, то, что он начал приезжать гораздо позже обычного. Да и связаться с ним днем теперь представляло проблему. Далеко не всегда мой друг брал трубку. Да и... неважно. Много было тревожных «звоночков».

Сначала я хотела избить Игоря. Избить до кровавых соплей. Потом – явиться к его гипотетической девушке и устроить нарочитую женскую истерику. Показушную. Как сам Игорь когда-то. А потом просто махнула на ситуацию рукой.

А пусть будет, как будет. Не буду я выяснять отношения. Не стану искать в соцсетях, с кем там Игорюня мутит. Это низко. В конце концов, скоро у меня будет квартира. Мне есть, куда уйти. И Игорю, видимо, тоже. Только вот это совершенно разное жилье, получается.

Угрозы в мой адрес поступали в редакцию с завидной регулярностью. Однажды в интернет кто-то слил мой номер телефона, и двое суток у меня выдались крайне нервными во всех смыслах. Потом была спам-атака. Потом меня встретили у подъезда, чтобы «поговорить».

Много всего было. ОЧЕНЬ МНОГО.

Борис Евгеньевич переживал отнюдь небезосновательно.

– Слушай, – однажды утром заметил Игорь. – Ты заметно схуднула, ты в курсе?

– Работы много, – пробурчала я.

Игорёк изучающе поглядел на меня.

– Я однажды тебе это уже говорил: в гробу я видел эту твою работу. Бросай её.

– А на выплату кредита за квартиру я как заработаю? – сварливо заметила я.

Игорь сокрушенно вздохнул.

– Ну наверняка же есть другие журналы. Да и не нравится мне эта вся твоя политика. Это опасно. И явно не стоит всей нервотрепки.

– В принципе, можно оставить политику, – заметила я. – Я думала. Можно поехать в «горячую точку» военкором. Была такая идея. Да и предложение поступало. Это хорошие деньги.

Игорь не на шутку перепугался.

– В смысле военкором? – заорал он. – Ты совсем «ку-ку»? А я? Ты обо мне вообще не думаешь? Я НЕ ПУЩУ.

– Ты не пустишь? – хмыкнула я. – Да что ты, заюш…

– Руслана, – истерично заявил Игорь. – Пожалуйста… я чем угодно тебя заклинаю… не надо… правда… Я понимаю, что ты думаешь… мол, ты одна, терять нечего… тебе есть, что терять. И очень много.

– Я так не считаю, – вздохнула я. – Кстати, мой ответ «да».

– Что твой ответ «да»? – поначалу обрадовался Игорь.

– Ты вчера спрашивал меня, могу ли я освободить вечером квартиру на пару часов. Мой ответ «да». Могу. Приятного вечера, дружище.

– И это всё, что ты хочешь мне сказать? – побледнел Игорь.

– А что я тебе могу сказать? Ты уже большой мальчик. Ах, да… Предохраняйся.

С грустью про себя я отметила еще один факт.

Я-то свое кольцо из упаковки жвачки носила. И даже не снимала, когда мылась. А вот мой дорогой псевдо-супруг от него избавился еще в начале августа. И предлог придумал интересный.