Лишняя дочь

— Он и так будет стараться, зная, что если не угодит, то его высекут, а то и вовсе головы лишат.

— Неправильно. Из-под палки и из-за страха ничего хорошего невозможно создать.

— Создали же, — Рагнар повел рукой над столом. — Сама говоришь, что очень нравится.

— Ладно, проехали, — вздохнула Светлана.

Глупо, конечно, со своими взглядами и идеями лезть в средневековый мир и пытаться перевоспитать средневекового феодала, тем более, мирового масштаба.

Трапеза закончилась, слуги убрали столы, и князь вышел, бросив:

— Не скучай, я ненадолго. Если что-то нужно — у шатра твоя служанка. Сама пока не выходи.

Ну, вот, опять — «женщина, сиди и не высовывайся»! И зря она полезла объяснять свои взгляды, никогда мужчина, тем более, обремененный властью, не признает, что он может быть в чем-то не прав. А уж сомневаться в мужском превосходстве тем более не стоило. У Рагнара в перечне правил для женщин всего два пункта:

1. мужчина всегда прав.

2. если мужчина не прав, смотри п. 1.

Вот и как ей тут жить, как налаживать отношения? Она в этом мире всего десять дней, три дня из них — замужем, а уже столько натерпелась, что дальше и загадывать страшно.

Нравится ли ей князь? В чем-то, да и это весьма небольшая часть. В остальном — сложный человек с совершенно для нее домостроевскими взглядами. Разве сможет она ужиться с таким? Поубивают или покалечат друг друга в первом же крупном конфликте. Вторую щеку она точно подставлять не станет, а Рагнар — прогибаться под мнение жены. Нет, если ее мнение совпадает с его собственным, то все возможно, а если нет, то на нет и суда нет. Выходит, нет у нее будущего?

Рагнар убедился, что жрецов накормили, и проводил их.

— Князь, позволь дать добрый совет, — напоследок обратился старший. — Мы разговаривали с этой женщиной, Ринаей. Она опасна. Отошли ее как можно дальше от своей жены.

— Она к княгине и близко не подойдет, тем более, я взял с нее магическую клятву. Что может сделать женщина против моих воинов?

— Мать, у которой отняли ребенка, способна на многое. А правительница умело переложила злость с себя на Алану, подкрепив ее магией, и теперь именно княгиню эта несчастная винит во всех бедах.

— Я обязательно присмотрю, — согласился князь. — Ни сестра, ни ее подарок не останутся рядом с княгиней дольше, чем необходимо. Я сразу отправлю их в поместье, только мы пересечем границу империи.

— Хорошо. Княгиню берегите, она доверчивая и открытая, мало знает людей.

— Я сумею защитить мою жену от любой опасности!

— Возможно, — грустно согласился жрец. — Но кто защитит ее от тебя самого?

Продолжение следует.

Сегодня с продой получилось. Завтра — не уверена, но постараюсь.

— Я уважаю жрецов Триединого, — строго ответил Рагнар. — Но это не означает, что жрецам позволено все. Следите за тем, что и кому говорите. Алана — моя жена, будущая мать моих детей, ей не требуется защита от собственного мужа.

Священнослужители опустили головы, не желая продолжать разговор.

— Идти нам надо, князь, — проговорил старший. — У каждого своя судьба, кто мы такие, чтобы пытаться ее изменить?

Рагнар стоял и смотрел, как фигуры священнослужителей скрываются в вечернем сумраке.

Что-то он упустил…

Встряхнув головой, мужчина выпрямился и глубоко вздохнул — он передаст воинам, чтобы Ринаю не попускали к его жене и вообще, пусть она посидит вместе с Лианой в повозке, целее будут. Тем более что стриженая девушка сама не горит желанием показываться другим на глаза, а кормилица вместо прогулок обязана постоянно находиться рядом с подопечной.

Мысли Рагнара перепрыгнули на Алану.

Оказывается, его жена не просто наследница Саритании, но еще имеет единственные в своем роде способности. Он не прогадал, когда согласился жениться на ней. Она, конечно, не красавица и часто говорит странные слова и озвучивает еще более странные мысли, пытается судить, о чем женщины вообще понятия не имеют, но если заняться ее воспитанием, приложить, где ласку, а где и строгость, то через год-два из нее может получиться вполне достойная спутница жизни.

Значит, это не от волнения у него упал, а Алана пожелала. Что же, вовремя она это сделала, ничего не скажешь. Но в дальнейшем ему надо тщательнее следить и за собой и за женой. Больше падений по чужой воле он допустить не должен.

Пока князь ходил провожать жрецов, Светлана успела сполоснуться, воспользовалась местными «удобствами» за ширмочкой и переоделась в ночное платье.

Деяна расстелила одеяла, явно в расчете на двоих, и удалилась.

Итак, три дня долой, а воз и ныне там.

Зря она язык распустила, ой, зря! Ничему ее жизнь не учит: никто не любит правду, если эта правда задевает его самого.

Глупо и наивно ждать, что муж послушает и сразу переделает все законы, возьмет в советники женщину, запретит браки по договору, наказывать женщин розгами и так далее.

Князь пока терпелив с ней по одной простой причине — чувствует свою вину за обряд, заодно, наверное, хочет повторения обряда по добровольному согласию жены, а не под принуждением.

Кстати, вопрос — принуждение на нее не действует, но магические путы сработали. Потому что она не умеет пользоваться даром или потому, что она не имеет от них защиты?

Жаль, спросить не у кого.

Размышления прервал вернувшийся супруг, и Светлана поглубже зарылась в одеяло.

Князь потоптался по шатру, погремел тазом за ширмой, пошуршал одеждой и скользнул на ложе рядом с девушкой.

Света замерла.

Несколько секунд ничего не происходило, а потом рука мужа пошла исследовать женские территории.

Светлана сжалась, решая, оттолкнуть или стереть. Супружеских отношений рано или поздно ей не избежать, это ясно, но есть выбор — попытаться «расслабиться и получить удовольствие» или сопротивляться, будто ее режут?

Рука супруга поглаживала, массировала, двигалась осторожно и мягко.

— Ты не спишь, я чувствую, — проговорил Рагнар. — Не сжимайся, я ничего такого делать не собираюсь. Немного поласкаю тебя. Ты — моя жена и должна привыкнуть к моему присутствию и прикосновениям.

Светлана решила промолчать, чутко прислушиваясь к своим ощущениям — муж не особенно наглеет и даже где-то приятен. Но на что-то большее, чем просто поглаживания она пока определенно не готова.

Рагнар придвинулся вплотную, уткнулся носом в волосы жены.