Логика птиц

Имам Ахмед Ханбал

Ахмед Хан бал [247] был имамом своего времени, его познания превосходили возможность их объяснения. Но когда опустошало его и знание, и мышление, то споро он отправлялся к Бишру Хафи [248] . Люди, замечая Ахмеда у Бишра, сразу пеняли ему, не удерживаясь: «Ты — имам, знающий, мудрее тебя никого нет и не будет. Почему же, не слушая никого, ты, как босяк, бежишь к этому голодранцу?» «Я опередил всех в хадисах и сунне, — так Ахмед Ханбал им отвечал. — В своём знании я его превзошёл, что вижу прекрасно. Но он лучше меня знает Бога». О ты, не подозревающий о своей несправедливости, взгляни на миг на справедливость знатоков пути.

247

Имам Ахмад ибн Ханбаль, искушённый и глубокий богослов, хранитель изречений Пророка, друживший с Зун-н-Нуном, Бишром, Маруфом Кархи и другими суфийскими учителями.

248

Бишр ибн аль-Харис аль-Хафи, сподвижник Фузайля. Согласно свидетельствам, всегда ходил босым, отвечая на вопросы о причине этого так: «Земля — Его ковёр, неверно наступать на Его ковёр, оставляя что-то между своей ногой и Его ковром». — Прим. изд.

Индийский раджа и Махмуд

Престарелый шах был у индусов, войсками Махмуда был он взят в плен. Когда войска препроводили к Махмуду его, принял ислам, наконец, тот правитель. Обрёл он и дружбу, и от обоих миров отделился. После этого и днём, и ночью сидел он в шатре, взволнованный, ошеломлённый. Сутками напролёт горел и рыдал, днём горше, чем ночью, и ночь была хуже дня. Когда его плач перешёл границы возможного, Махмуд проведал о его состоянии. Призвал его к себе и сказал: «Отдам сотни царств и того более, ты — падишах, перестань же рыдать о себе! Сколько можно плакать, довольно уже». Хосров индусов ответил: «О падишах, ни страну, ни положение я не оплакиваю. Плачу лишь потому, что если Всевышний завтра, в Судный день, меня спросит: "О ты, неверный нарушитель обетов, как мог ты со Мной так обойтись? Пока Махмуд с толпой гордых всадников к тебе не приблизился, ты даже не вспоминал обо Мне. Разве так можно? Это нарушение расписки о верности, потребовалось ради тебя сосредоточить войска, а тебя — отправить вслед за другим [249] . Без силы ты и не вспоминал обо Мне. Скажи, назвать тебя другом или врагом? До каких пор быть постоянству с Моей стороны, а измене — с твоей? В деле верности так не положено". Если Всевышний так ко мне обратится, чем рассчитаться за неверность свою? Что дальше делать со стыдом и смущением? Вот причина слёз старика, о молодой». Выслушай о верности и справедливости, выслушай наставления в добрых деяниях. Вступай в путь, если есть в тебе верность, иначе садись и не упоминай о ней более. Всё, что находится за пределами верности, уже избыточно для пути благородных.

249

То есть вслед за султаном.

Воин-мусульманин и неверный

Прервал мусульманин схватку с гордым противником просьбой о том, чтобы ему намаз совершить. Ушёл, помолился, вернулся, продолжил с новыми силами бой. У неверного был свой намаз, попросил и он отсрочку и отправился на молитву свою. Выбрав чистый уголок, неверный склонялся в направлении идола. Увидев голову врага на земле, мусульманин обрадовался: вот место победы моей! И собрался неверного исподтишка ударить мечом. Вдруг воззвал к нему голос: «О! Ты — сама непорядочность, с головы до ног. Хорошо же ты держишь тобой данное слово. Он не резал тебя, пока ты молился, и до чего же дурно будет сейчас ударить его. О ты, не читавший "выполняйте своё обещание" [250] ^, ставший кривым, не сдержав своего слова. Раз с благородства начал даже неверный, не пора ли подлости и тебе прекратить? Он добро совершил, а ты тянешься ко злу. Но чего хочешь себе, желай того и другим. Ты получил от него и защиту, и верность, но где же твоя-то надёжность, если ты верующий? О мусульманин, хоть ты тверд в своей убеждённости, однако в верности ты слабее неверного». Смутили такие слова воина, увидел он себя вспотевшим снизу доверху. Неверный заметил плачущего с мечом в руках мусульманина, удивился, воскликнул: «Отчего эти слёзы?» Сказал воин правду: «Спросили меня сейчас о тебе, и из-за тебя назвали неверным. Плачу я из-за тебя». Такая прямота заставила вскрикнуть неверного, горько он разрыдался в ответ. «Всемогущ Тот, Кто своего любимого из-за недостойного врага так порицает!» — вскричал он. — Как мне быть и дальше беспечным неверным? Расскажи мне об исламе, чтобы веру принять, сжечь неверность. Сердце моё было в оковах, увы, не ведал я о Боге таком». О ты, невежливый, со своим угасшим желанием неужели ты предан Желанному? Но я потерплю, пока время не выскажет, один на один, тебе всё в лицо.

250

Ссылка на аят (17:34): «И будьте верны своим обещаниям, ибо за обещания вас призовут к ответу».

Братья Йусуфа

Десять братьев, измучены голодом, издалека прибыли к Йусуфу. Из-за нищеты поведали о своём положении, прося помощи в голодные годы. Лицо Йусуфа было прикрыто. В тот момент перед ними таз оказался, Йусуф отчётливо по тазу ударил. Словно стон раздался от таза печальный. «Вам о чем-то говорит этот стон?» — спросил Йусуф, знающий мудрость. Тогда в отчаянии десять братьев принялись говорить перед Йусуфом. «О знающий правду Азиз [251] , — сказали они, — кому же известно, что за звуки посудина издаёт?» «О, вы все слабаки, — тут же Йусуф ответил. — Я знаю прекрасно, что он вам говорит. Говорит, что у вас когда-то, — Йусуф продолжил, — был красивейший брат. Йусуфом звали его, он был младшим по возрасту, но опередившим вас в красоте!» Ударил он по тазу заново и сказал: «Таз сообщает о том, что в колодец вы бросили Йусуфа, сговорившись, затем погубили невинного волка. Вымазали рубаху Йусуфа волчьей кровью и этим изранили сердце Йакуба». Снова Йусуф ударил по тазу, заставив его повесть продолжить. «Таз говорит, что отца вы сожгли, — сказал Йусуф, - продали луноликого Йусуфа. Даже неверные не поступают так с братом, о присутствующие, постыдитесь же Бога». Эти слова всех поразили. За хлебом придя, они стали водой [252] . Хотя они с выгодой продали Йусуфа, но в тот же час себя и поставили [253] . Бросив Йусуфа в его колодец, одновременно себя сбросили в яму беды. Глух тот, кто, выслушав эту историю, урока из неё не извлёк! Но ты особенно не вникай в эту повесть, ведь она вся — о тебе, о незнающий. Всё, что ты совершил своей неверностью, не светом близости и понимания ты содеял. Если даже кто-то всю жизнь бить будет в таз, не счесть ударами этими всех твоих дел недостойных. Жди, пока разбудят тебя и ошеломят тебя внутри тебя самого. Жди, пока однажды твои дела, твою неверность и промахи не преподнесут тебе же к лицу, перечислив одно за другим. Когда много звонких ударов по тазу услышишь, не думаю, что уцелеют сознание и разум в тебе. О ты, пришедший хромым муравьем, на дне таза [254] застрявший, перестань метаться по стенкам с головой, опущенной вниз, уходи, ибо это таз, кровью заполненный. Остаться внутри его — значит остаться в злосчастии, и всё время придётся новый звон тебе слушать. О знающий правду, вырасти перья и прочь улетай, иначе опозоришься от этого звона.

251

Правителей Египта именовали Азизами.

252

То есть растаяли от стыда.

253

Глагол «поставить» здесь употреблено в значении «совершить поступок, за который неминуемо предстать перед судом совести и перед Богом».

254

Здесь таз понимается и как мир, и как песочная воронка, которой во время Аттара ловили домашних муравьев.

Вопрос пятнадцатой птицы

«О предводитель! — спросила другая. — Допустимо ли выражать себя [255] у царя? Ведь тот, кто отыщет великое дерзновение, после этого уже не станет страшиться! Но тогда каким образом скромным там оставаться? Расскажи нам, посыпь жемчугами понятий, открой тайну».

Ответ Удода

255

В суфийских кругах выражение учениками своего мнения часто означало нескромность, или фактически являлось хвастовством своими знаниями, особенно в присутствии учителя. Не всегда считались уместными и слишком прямые или откровенные вопросы.

«А кто достоин, — ответил Удод, — тот и поверенный в божественных тайнах. Откровенность ему дозволяется, ибо постоянно он хранит тайны Царя. Разве хранитель, знающий тайну, не различает "дерзать" и "дерзить"? Когда слева — вежливость, справа — почтение, то на миг дозволена и чрезмерная смелость». Караванщик с обочины не способен к хранению тайн падишаха. Если подражает он обладателям тайн, он просто дерзок, и от веры отстанет он, и от своей души тоже. Или разве посмеет мошенник в войсках перед падишахом дерзить? Это же наглость. Если вступит в путь мальчик невинный, то его дерзость — из-за бодрости. Он принимает всё идущим от Бога, не разбираясь ни в чём, и если он дерзок, то от горячей любви. От сильной любви он словно безумен, идёт и по воде он силой любви. Приятна его доблесть, приятна, ибо этот безумец подобен огню. Путь огня не бывает безопасным, и упрекать безумных не следует. Когда с ума ты сойдёшь, можно выслушать все, что ты скажешь.

Слуги правителя Хорасана

Благо возросло в Хорасане, ибо этот край Амида [256] обрёл. Было сто луиоликих слуг у него, ростом как кипарисы, белокожи, благоухают мускусом. В их серьгах — жемчужины, тьму рассеивающие, ночь, отражаясь в этих жемчугах, в день превращалась. В парчовых шапках, с золотыми ободками [257] рабов, все — светлые, с золотыми щитами, на поясах — драгоценности, и каждый — верхом на белом коне. Кто всматривался в лик этих слуг, оставлял с ними сердце и душу. Как-то раз некий безумный, очень голодный, в ветхой одежде, босой, увидел издалека этих слуг. «Кто эти гурии?» — спросил он. Весь город ответил: «Это слуги Амида нашего города!» «О Обладатель Великого Трона! — тогда он воскликнул. — Научись у Амида рабов содержать». Если по Нему ты с ума сходишь — дерзай, если у тебя есть листья — ветке этой будь нужен! [258] Если нет у тебя листьев для столь высокой ветки, то не дерзи и не смейся более над собой. Дерзанье безумных приятно, сжигают они себя, как мотыльки. Ни на что не смотрят люди такого пути, ни на хорошее, ни на дурное, только на место, что перед Ним.

256

Амидами называли правителей Хорасана.

257

Имеется в виду нашейное кольцо.

258

«Иметь лист» - старинный оборот, означает иметь в себе нечто стоящее или представлять из себя нечто достойное.

Голый безумец

Один безумец, в лохмотьях, голодный, брёл по дороге. Шёл дождь со снегом, стояла страшная стужа, и бедняга промок от снега с дождём. Не попадалось ему ни дома, ни иного убежища, пока не добрался он до развалин. Едва, свернув с дороги, приблизился к развалинам, ему на голову черепица упала. Кровь из разбитой головы рекой полилась, повернулся человек в сторону неба: «Когда же ты прекратишь бить в бубен царства? Займись лучше делом!»

О взявшем ишака напрокат

В Каризе жил нищий, однажды он взял ишака напрокат. Пошел к мельнице, но уснул по дороге. Пока он дремал, ишак убежал. Волк задрал ишака, а затем его съел. Наутро хозяин ишака потребовал возмещения. Оба они прибежали к эмиру Кариза. Всю историю рассказали честно эмиру и спросили у него: «Кто должен возместить ущерб?» «Тот, кто оставил на поляне, где пастбище, одинокого и голодного волка, — ответил эмир. — Безусловно, Его упущение — правильное, вам обоим следует у Него попросить возмещения за ишака». О, сколь прекрасно Его возмещение! Всё, что Он делает — не упущение. Вспомни приключившееся с египтянками из-за того, что мимо них прошёл сотворенный [259] . И отнюдь не странно, если у безумного в доме изобилия проявляется состояние. И если в этом состоянии он покинет себя, то назад не оглянется и не посмотрит вперёд. Говорит он только о Нём, но говорит только Ему. Ищет что-либо только у Него, находит с Его же помощью.

259

Имеется в виду Йусуф и история с египтянками, в него влюбившимися.

Голод в Египте

В Египте внезапно наступил голод. Погибая, люди требовали хлеба. Дороги были устланы трупами, и полуживой поедал мертвецов. Один сумасшедший, видя, что люди всё гибнут, а хлебу взяться неоткуда, вскричал: «О Владыка мира и веры, раз нет у Тебя на всех изобилия, так поменьше твори!» Но тому, кто на этом дворе уподобляется хаму, придётся, узнав поздней обо всём, попросить и прощения. Если здесь лживо действительность истолковывать, знай, что любезно извиняться придётся.

Рассказ о безумце, побитом камнями

Жил некий безумец. Сердце его кровоточило оттого, что дети побивали камнями его. Однажды вошёл он внутрь банной печки, в которой сверху было большое отверстие. Случилось, что через него посыпался град на неприкрытую голову безумца. Не отличив град от привычных камней, принялся безумец браниться зазря. Произнёс он изрядно непристойностей о том, что беспричинно камни швыряют в него. Место ведь было тёмное, и ему казалось, что это снова проделки детей, пока ветер не распахнул дверь и печку не осветил. Сразу отличил он каменья от града, и стало тяжко на сердце ему. «О Боже, тесна была моя печка, ошибся я, и всё, что сказал — достойно меня». Если здесь безумец так бредит, не бросай Ему вызов заносчивой болтовнёй. У того, кто здесь опьянён, нет покоя, он одинок, нет с ним любви. Жизнь он проводит в несчастье, новое беспокойство каждый миг у него. Береги свой язык от подобных манер, и прости и безумного, и влюблённого. Если прикоснёшься к тайне не имеющих света [260] безусловно, всех их простишь.

260

Считается, что это ссылка на аят (24:40): «Или же они подобны мраку в глубине морской пучины. Его покрывает волна, над которой находится другая волна, над которой находится облако. Один мрак поверх другого! Если он вытянет свою руку, то не увидит её. Кому Аллах не даровал света, тому не будет света».