Логика птиц

О Джунейде

Этот предводитель веры, глубочайшее море, однажды ночью вёл беседу в Багдаде столь возвышенным слогом, что небо от жажды склонило главу перед ним. У Джуиейда [216] , славного предводителя, был сын, прекрасный, как солнце. Отрезали ему голову жалким образом [217] и на поругание в толпу бросили. Увидев голову сына, отважный Джунейд не вымолвил ничего, успокаивая тем самым людей. В том большом котле [218] с древними тайнами, на огонь той ночью поставленном, великое самообладание требовалось. И всегда его требуется никак не менее этого, и даже более.

216

Абу'ль-Касим Джунейд — знаменитый суфийский наставник из Багдада, получивший почётное прозвище «павлин богословов». Последователь Суфьяна Саври и ученик Сари Сакати. Сама эта история о Джунейде более подробно приведена Аттаром в « Тазкират ал-аулийя», т. 2, с. 253.

217

Одно из часто употребимых оборотов Аттара, который и здесь, и далее по тексту оставлен без изменений. Выражение имеет значение более эмоциональное, нежели рациональное, и его интерпретация меняется в зависимости от контекста. Среди значений оборота могут быть одновременно и оценка незначительности героя или события, и жалость к страдальцу, и жалость к себе (т. е. аспекты самооценки), и проч.

218

Метафора Аттара, уподобившего Джунейда котлу, проверяемому на прочность.

Довод девятой птицы

«Я смерти боюсь, — сказала другая, — пустыня далека, и я беспомощна. С таким страхом смерти умру я на первой стоянке. Даже если я — Азраил, когда смерть подступит, жалко умру я. От меча смерти довольно одного лишь удара, чтобы собственные рука и меч поломались. Как печально, что от огромных мечей и рук, останется, увы, лишь сожаление!»

Ответ Удода

«О ты, жалкий слабак! — сказал Удод. — Долго ль протянет груда костей? Несколько костей перестроились, но мозг внутри их сгорел. Не знаешь ты, долго ли тебе жить здесь осталось, может, два вдоха и выдоха — насколько долго, ты говоришь? Кто рождён, тот и смертен — разве не знаешь? Станет он грунтом, и ветер унесёт всё, чем он обладал. Тебя растили, чтобы ты убывал, тебя принесли, чтобы затем унести. Мир — как перевёрнутый таз, что от зари и до заката наполняется кровью. Солнце ради него вращает мечом, столько голов в него отрубая! Чистым ли, грязным ли ты пришёл, ты всего лишь — капля воды вперемешку с землёй. С ног до головы подобен ты капле. Способна ли капля с морем бороться? Пусть всю жизнь ты отдаёшь всем здесь приказы, всё равно будешь гореть и жалко погибнешь».

Феникс

Феникс — чудесная, всеми любимая птица. В Индостане можно её отыскать. Дивный клюв у неё, длинный и твёрдый. Множество в клюве отверстий, точно в свирели, чуть ли не с сотню отверстий в клюве её. Известна она одиночеством, без пары живёт. У каждой дырки в клюве её свой мотив, в каждой мелодии сокрыта отдельная тайна. Едва из дырок польётся скорбный напев, все звери и рыбы теряют покой. От наслаждения слышать голос Феникса затихают все птицы и разум теряют. Некий философ её разыскал, посидел рядом с ней — постиг всё, что можно о музыке знать. Живёт эта птица с тысячу лет. О времени смерти своей знает она. В час смерти, когда её покидает надежда, собирает вокруг себя кучу хвороста, усаживается на хворост в волнении, и вокруг разливается сотия мелодий, одна другой горше. Через все дырки в клюве от боли чистого сердца раздается рыдание. Плача, горюя от близости смерти, дрожит Феникс, словно лист на ветру. От этих стонов, от этого плача все птицы и звери окрест сбегаются взглянуть на неё, забывая и о всём белом свете. В этот день её горя с кровоточащим сердцем умирает много зверей рядом с ней: всех повергает плач в изумление, многие слабеют настолько, что жизнь их уходит. О, это чудный и дивный день для неё! Так горестно плачет она, будто кровь течёт вместо слёз. В момент смерти, с последним дыханием бьёт Феникс крыльями, взмахивая вперёд и назад. Попадают искры на крылья, затем огонь охватит её целиком. Огонь быстро скользнёт по дровам, займутся они весёлым пламенем. Птица и дрова полыхают, затем всё обращается в пепел. Когда потухнет последняя искорка на кострище, из пепла рождается Феникс. Едва все дрова превратит огонь в пепел, над ним поднимается маленький Феникс. Никому в мире не удаётся такое: быть бесплодным и рожать после смерти. Если, как Фениксу, дают тебе долгую жизнь, даже в миг смерти несёшь ты ответственность. Годами жила она с болью, в рыданиях, без пары, без детей, в одиночестве. На целом свете не было у неё никого, даже заботиться о семье она не могла. Наконец-то смерть о ней вспомнила, пришла и развеяла её пепел по ветру. Чтобы ты знал: от смерти никто не сбежит, трюки здесь не спасут. Во всём мире никого не найти, кто от смерти сбежит, от неё нет защиты, и это — странно. Хотя смерть беспощадна, груба, необходимо размягчить [219] её шею. Да, у нас много хлопот и забот, но нет дела сложней и серьёзнее этого.

219

Одно из предлагаемых комментаторами значений — скрутить ей голову, при этом шея станет «мягкой».

Идущий за гробом отца

Перед гробом отца шел сын и, оплакивая его, восклицал: «О отец, дня, столь мне душу изранившего, я в своей жизни не видывал!» «Это твой отец, — обронил некий суфий, — никогда не видывал подобного дня». Беда — это не то, что с сыном произошло, беда — это то, что случилось с отцом. О ты, на свет явившийся без головы и без ног [220] и проходящий с прахом на голове [221] . Если даже станешь государем, при уходе в твоих руках только ветер останется. '

220

То есть «никто», не представляющий из себя ничего достойного.

221

Идиоматическое выражение, «ходить с прахом на голове» означает

«заниматься пустяками».

Смерть флейтиста

Когда подошёл час флейтиста, спросил его некто: «О ты, охваченный тайной! Что переживаешь ты в этот час?» «Описать не могу своё состояние, — ответил тот, — вся жизнь ушла с ветром [222] , наконец земле себя отдал — и всё...» От смерти нет лекарств, кроме смерти, и листья опадут наконец-то печально. Мы все родились, чтоб умирать, не остается нам жизни, но хотим мы ее. Правившие миром теперь прах под землёй. В небеса бросавшие копья быстро в гробницах превратились в ничто. Все спят под землёй, и даже не спят, а в волнении [223] . Смотри, какой трудный путь эта смерть, первой стоянкой которой является гроб. Если бы знал ты о горечи смерти, твоя сладкая душа перевернулась бы.

222

В русском есть аналогичное выражение — просвистеть. Это объяс-

няет, почему упомянут флейтист. — Прим. изд.

223

В ожидании Судного дня.

Иса и кувшин

Иса однажды воду пил из реки, что на вкус была приятней напитка из роз. Иса из кувшина напился и отошёл. Некто за ним наполнил кувшин, выпил и удалился. Но, ощутив горечь во рту той воды, возвратился он и встал, удивлённый. «Вода в кувшине ведь из этой реки, в чём тайна, о Боже?» — он так восклицал. — Почему вода из кувшина горька, а в реке — слаще мёда?..» Заговорил вдруг кувшин, стоя перед Исой: «О Иса! Я — старый мужчина. Тысячу раз под этим небом был я кувшином и глубоким, и мелким, если тысячу раз сделать кувшин из меня, кроме горечи смерти, ничего внутри не останется. От горечи смерти вода в моих стенках всегда такая несладкая». Услышь тайну кувшина, о ты, легкомысленный! Прекрати быть глупцом из-за неведения. Потерял ты себя, о взыскующий тайну, ищи её перед тем, как умрёшь. Если живым не найдёшь себя ты, то, умерев, найдёшь ли ты тайну? Если ты трезвым не знаешь себя, и в посмертии следов от тебя не останется. Живущий, но тайну не знающий, — исчез как мертвец. Родился он человеком, однако стал нелюдыо.

О Сократе

Говорят, когда наступал час Сократа, Спросил его ученик: «О учитель! Как тебя омывать, как в саван одеть? Где похоронить нам тебя?» «О юноша! Если найдёшь ты меня, — ответил Сократ, — схорони, где угодно, да и дело с концом. В живых я за долгую жизнь себя не нашёл, Неужели среди мёртвых найдёшь ты меня? Ухожу я так, что в час ухода нет понимания, куда ухожу, размером и с кончик волоса».

Довод десятой птицы

«О ты, добродетельный! — сказала другая. — Моё желание не исполнялось никогда ни на миг! Я жизнь в горестях провела, терпя нужду в этом мире. В моём окровавленном сердце столько горечи, что каждая моя частица в трауре. Всегда была поражена своею беспомощностью, назови неверной, если когда-либо радовалась. Устала я от стольких скорбей своих, можно ли выступить в путь в таком состоянии? Не накопи я столько печалей, возрадовалось бы сердце моё этому странствию. Но раз есть сердце, полное крови, что делать? Я всё открыла тебе, что теперь делать?»

Ответ Удода

«О ты, прилетевшая безумной от гордости! — сказал Удод.
– В торговле утонула ты с головой. Неудача и успех в этом мире слишком быстро проходят. Если займёшь ты себя этим мгновением, считай, что из жизни твоей оно выпало. Раз мир преходящ, и ты пройди мимо, брось его, не гляди на него. Знай: всё, что не вечно, нельзя полюбить, оно — не живое».

Суфий и напиток

Жил некогда знаток пути, влиятельный, чудный душой. Он никогда не трогал щербета [224] , из рук людей взятого. «О ты, близкий к Хазрату [225] , — некто спросил, — почему отказываешься брать те напитки?» «Я вижу того, кто над моей головой, — был ответ, — и как он опережает меня, бросаясь к щербету. С таким человеком, стоящим надо мной, щербет, если я выпью его, ядом мне будет». Если ум и совесть на месте — уже не вкусен щербет, не освежает он, а поджигает. Все, что устойчиво лишь на коротенький миг, пол-ячменя не стоит, даже если это сотня миров. Ради одного мига удовольствия, которого нет, надо ли вставать на основание, которого нет? Если ты гордишься своими желаниями, смотри, не спутай их с желанием нафса.

224

Сладкий напиток.

225

Хазрат — Господин.