Логика. Том 1. Учение о суждении, понятии и выводе
Шрифт:
5. Относительно этого психологического основания достоверности имеет силу закон «ни одно суждение не выполняется без основания, т. е. без того, чтобы сознание его значимости не было так или иначе произведено». Точно так же ни одно положение, следовательно, не высказывается без нарушения достоверности, раз оно не сопровождается сознанием значимости суждения. Это кроется в существе самого суждения, поскольку оно утверждает значимость синтеза, и в том, что чисто произвольный акт, sic volo, sic jubeo, не мог бы создать сознания значимости, в котором именно и содержится, что синтез не является произвольным. Но этим не сказано, что основание всегда является осознанным, раз только высказано суждение.
6. Но если всякое суждение, которое высказывается и понимается в своем полном значении, утверждает, что оно необходимо, то оно имеет в виду не эту психологическую необходимость, а объективную истинность. И основанием его достоверности, наличность которой соутверждается implicite, служит не это индивидуальное, а общезначимое основание, которое для всякого должно сделать
7. Впрочем, уже здесь необходимо сделать одно различение, которое относится к тому факту, что в мышлении мы всегда примыкаем уже к чему-то непроизвольно и помимо рефлексии возникшему. Абсолютная необходимость принадлежала бы именно лишь тем суждениям, какие должно было бы развить из себя самого всякое способное к суждению существо как таковое, так что и связанные в них представления и их связь оказывались бы безошибочными, – как это и должна, следовательно, предположить всякая теория, которая сводится к прирожденным идеям в старом и первоначальном смысле и к прирожденным истинам. Основанием этих суждений служит сам разум, и в отношении его не могло бы быть никакой разницы между логическим и психологическим основанием. Но другим суждениям принадлежит лишь гипотетическая необходимость, т. е. логически необходимо утверждать их, если предполагается, что нечто другое предшествовало в нашем сознании. Поскольку, следовательно, от внешних условий зависит, какие представления возникают в субъекте и какие встречаются в мышлении, – постольку, конечно, суждение «А есть В» является необходимым, раз А и В находятся в сознании и согласуются между собой. Но чтобы оно вообще мыслилось, это не является общим и абсолютно необходимым. Лишь поскольку мы предполагаем идеальное мышление, которое объемлет всю истину, постольку логическая необходимость есть вместе с тем реальная, которая производит действительное мышление; для отдельного человека, которого хотение мыслить направлено на этот идеал, она является моральной, обусловленной его способностями.
Если, с одной стороны, в качестве основания в полном и истинном смысле можно было бы признавать лишь то, что само необходимо должно быть мыслимо, то с другой стороны, всякую фактическую предпосылку можно рассматривать как основание, поскольку допускается, что из нее с логической необходимостью вытекает дальнейшее суждение. Можно даже сделать еще один дальнейший шаг и установить отношение основания к следствию между такими положениями, которые мыслятся только как гипотезы, в отношении к которым, следовательно, нет даже налицо психологической уверенности. Одна гипотеза является основанием по отношению к другой – это означает тогда: если первая принимается как истинная, то и последняя точно так же должна приниматься как истинная. Там, следовательно, основание обозначает то, что, будучи действительно мыслимо с сознанием, принуждает выполнить суждение; здесь основание обозначает гипотезу, которая, будучи принимаема в качестве значимой, вынуждает и дальнейшую гипотезу признавать как значимую.
По отношению к основанию в этом последнем смысле имеет силу тот закон, который был формулирован Аристотелем65 и позднее нашел себе место лишь как принцип условных умозаключений: «Вместе с основанием дано следствие, вместе с следствием уничтожается основание». Эта формула не выражает ничего, кроме существа и смысла логической необходимости, подобно тому как закон противоречия выражает сущность отрицания. Он говорит: «Если положение А как основание В признано, то вместе с утверждением А должно утверждаться также и В, вместе с отрицанием В должно отрицаться также и А». Но этот закон заслуживает место наряду с законом противоречия, так как он равным образом касается основной формы движения нашего мышления, прогрессирования соответственно необходимым связям. Но он точно так же оставляет нерешенным, основание или следствие является истинным, как и закон противоречия оставляет нерешенным вопрос, какое из противоположных утверждений обладает значимостью.
8. Ни в каком случае нельзя смешивать реальной причинности с логическим отношением основания и следствия. Ибо положение, что всякая вещь или всякое изменение имеет свою причину, ведет себя в отношении к логической необходимости наших суждений совершенно так же, как и всякое другое общее положение, которое служит нам как основание для дальнейших утверждений или позволяет нам с логической необходимостью умозаключать от одного положения к другому. Когда мы употребляем выражение «основание» также и по отношению к реальной причинности и говорим, что сила притяжения Земли есть основание падения тел, то этим прежде
всего лишь высказывается, что реально одно производит другое. Но поскольку познанное причинное отношение дает нам право и вынуждает нас из наличности причины выводить также и наличность действия, постольку то познание есть логическое основание, и допущение причинного отношения есть единственный путь, каким от истинности одного факта можно прийти к истинности другого факта, отличного от того. Следовательно, положения, высказывающие причинные отношения, играют большую роль среди наших логических оснований; далеко не всякое логическое основание покоится на причинном отношении, и еще меньше направление, в каком наши суждения зависят друг от друга, является в каком-либо отношении тем же самым, в каком действует реальная причинность. Напротив, различение между познавательным основанием и реальным основанием продолжает оставаться и находить себе применение всякий раз, как от действия мы умозаключаем к причине.9. От логического основания отличаются, наконец, основания вероятности: среди различных гипотез, из которых ни одну мы не имеем достаточного основания утверждать, они отдают предпочтение одной перед другими и делают более живым ожидание, что одна из них обладает значимостью и докажет себя в качестве таковой. Поэтому они имеют прежде всего отчасти лишь психологическую ценность, отчасти они обладают практическим значением там, где в силу практических оснований необходимо решать наудачу. Какое значение принадлежит им в развитии нашего познания – это может быть исследовано лишь в третьей части.
II. ВОЗМОЖНЫЙ И НЕОБХОДИМЫЙ КАК ПРЕДИКАТЫ В ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫХ СУЖДЕНИЯХ
§ 33. Реальная необходимость
«Необходимый» в объективном смысле есть всегда, в конце концов, предикат высказанного в суждении; необходимым является или то, что вещь есть, или то, что она имеет определенные свойства, выполняет деятельности, стоит в определенных отношениях. Эта необходимость является или внутренней необходимостью существа, или внешней необходимостью причинности; но всегда она является условной. Познаваема она лишь в форме общих правил, которым подчинено единичное. Наоборот, безусловно общие суждения хотят выразить эту необходимость.
1. Тогда как никакое существенное различие, кроющееся в самом ассерторическом суждении, не отграничивает его от аподиктического суждения, – утверждение, что нечто должно быть или должно случиться, уже по своему содержанию отлично от того утверждения, что оно есть или случается, – раз только наши утверждения выходят за пределы сферы наших представлений и хотят распространиться на сущее, хотят коснуться реальной необходимости. Пока «долженствовать» и «быть необходимым» объясняются в просто объяснительных суждениях, как «все тела необходимо протяженны» и «действие должно иметь причину», – до тех пор имеется, конечно, в виду кроящаяся в наших неизменных словесных значениях логическая необходимость, что с представлением субъекта должно связывать представление предиката и что, следовательно, это последнее следует предицировать относительно всего того, к чему применяется первое. И суждение «тела протяженны» говорит не что иное, как «тела должны быть протяженными»; последнее лишь прямо вызывает в памяти значение слова, если кто был склонен позабыть его.
Но если речь идет о сущем как таковом, тогда наши утверждения хотят коснуться в отношении его необходимости чего-то такого, что связывает самое сущее, а не только наше суждение; и необходимым является исполненный содержания предикат, который столь же определенно утверждается или отрицается, как и все остальные предикаты действительных суждений.
Правда, относительно вещей как таковых необходимость в собственном смысле не может употребляться в качестве предиката; это не имя прилагательное. Такие выражения, как «Бог есть необходимое существо», «мир не необходим», не суть адекватное выражение мысли; то, что разумеется, – это то, что Бог необходимо существует. Как или oportet требуют суждения, и «долженствовать» (m"ussen) есть так называемый вспомогательный глагол, – так всегда лишь высказанное в суждении существование вещи, обладание ею свойством, развитие ею деятельности может быть предицировано как необходимое. И только абстрактным понятиям, которые заменяют собой суждение, может быть приписано «необходимый» в качестве предиката: «существование Бога необходимо». (Необходимость суждения не составляет никакого исключения; необходимо, чтобы я и чтобы всякий мыслящий судил так.)
Благодаря этому появляется новый класс высказываний, в которых в качестве субъекта выступает нечто высказанное в каком-либо суждении (не само суждение, как при предикатах «истинный», «ложный», «вероятный», «логически необходимый»). О реальной необходимости, следовательно, можно говорить лишь постольку, поскольку синтезу суждения соответствует реальное единство вещи с ее свойством и ее деятельностью.
2. Что это такое, что с мыслимым связывает существование, с определенным существующим субъектом – свойство или деятельность или в одном отношении связывает несколько объектов? Если отвлечься прежде всего от необходимости существования, то предполагая бытие определенных вещей, мы стремимся в то же время усмотреть как необходимое их бытие в таком или ином виде и их поведение, которое прежде всего кажется нам просто действительным, фактическим; именно так стремимся мы понять это и проникнуть в него своим мышлением. В основе субъективной необходимости нашего акта суждения, связанного в познавании с фактическим, должна лежать необходимость самой вещи. Мы прежде всего не исследуем здесь ни возникновения стремления отыскать в мире такую связь необходимости и, выходя за пределы познания, что нечто есть и совершается, достигнуть уразумения, что так оно должно быть; ни метафизического права этой предпосылки. Достаточно того, что стремление это есть и господствует над нашим популярным, как и научным мышлением, и что отсюда возникает задача установить его смысл.