Логика. Том 1. Учение о суждении, понятии и выводе
Шрифт:
Так, в особенности значение относительного соединения представляет собой многообразные оттенки. Там, где относительные местоимения примыкают к само по себе уже определенному слову, – там условием их применимости служит лишь то, что относительно какой-либо составной части высказывания может быть сделано дальнейшее высказывание; при этом относительное местоимение, освобождая от прямого повторения определенно обозначающего слова, позволяет еще яснее проявиться этому тождеству, нежели это могло бы произойти благодаря простой постановке рядом. Но оба высказывания, которые относительное местоимение соединяет, таким образом, одно с другим, стоят в самых различных отношениях. Самое решительное подчинение находит себе место там, где относительное предложение служит лишь для того, чтобы при помощи воспоминания об известном сделать еще более заметным какой-либо элемент главного предложения, и следовательно, то высказывание, которое вводится им, вовсе не обладает самостоятельной ценностью; напротив, оно эквивалентно атрибутивному прилагательному или приложению и т. п. Совершенное приравнивание
Совершенно другую функцию выполняют относительные предложения там, где с их помощью какой-либо первоначально сам по себе неопределенный элемент предложения становится определенным, где, следовательно, они выступают как часть обозначения субъекта и предиката, где более общее обозначение они ограничивают определенной областью – где, следовательно, они являются ограничительными (determinierend). Суждение «Те люди, которые живут в холодных климатах, нуждаются в более изобильной пище» указывает при помощи относительного предложения лишь на субъекте, подобно тому как в других случаях это делает ограничительное (determinierendes) прилагательное – «упругие тела отталкивают удар» и т. д. Так, простое обозначение может быть описано при помощи более определенного слова через посредство относительного предложения. «Те параллелограммы, которые являются прямоугольными и равносторонними» означает то же, что «квадраты».
Сюда примыкают неопределенные относительные местоимения («кто» и «что»), которые не могут выразить ничего иного, кроме того, что те субъекты, относительно которых имеет силу один предикат, имеют также и другой предикат, так что выражение благодаря этому становится эквивалентным общему сужению, и притом оно может, разумеется, как в эмпирической, так и в безусловной всеобщности. Как, обратно, всякое общее суждение может выражаться в такой форме. «Человек смертен», «все люди смертны», «то, что есть человек, смертно» – тут всюду имеется в виду решительно одно и то же – необходимая сопринадлежность бытия смертным. Здесь лишь та разница, что форма «то, что есть человек, смертно» выполняет еще перед нашими глазами то наименование, которое в указанном «все люди» мыслится как уже совершенное, и в связи с этим она оставляет не решенным, какое единичное может быть так наименовано и может ли единичное так наименовываться. Тогда как формула «все люди» хотя и не утверждает наличности своих субъектов, но все же предполагает ее согласно обычному способу выражения.
Совершенно так же обстоит дело с если (= когда) и где в качестве относительных союзов времени и места. Немецкий язык утратил употребление «если» по отношению к определенному отдельному моменту прошлого, как это сохранилось еще в английском языке. Это «если» употребляется прежде всего в применении к будущему времени, и довольно часто ему бывает свойственна известная неопределенность и ненадежность относительно действительного наступления будущего – хотя часто лишь в виде легкой тени; причем оно не хочет выражать ничего иного, кроме того, что в то самое время, когда случается одно, случится также и другое. («Если (когда) бьет двенадцать часов, то начинается новый год»; «если (когда) закончится война, то мы вернемся назад».) Это временное «если» можно узнать по тому, что в последующем предложении, в аподозисе, может быть поставлено «тогда». Там, где оно стоит в качестве общего относительного местоимения («всякий раз если», «всякий раз как»), – там опять-таки оно имеет в виду прямо не что иное, как всеобщность сосуществования двух состояний или событий, – безразлично, будут эти последние высказываться чисто эмпирически, как выражение безызъятного восприятия, или просто вообще. («Если (когда) настают сумерки, летучие мыши начинают свой полет».) Но поскольку одновременное наступление двух событий в будущем или их безусловно общее сосуществование могут быть утверждаемы лишь в том случае, если они каким-либо образом необходимо связаны, постольку первоначальная временная частица распространяет свое значение на эту необходимую связь и становится, таким образом, условным союзом в условном суждении. Но об этом ниже. Тот же самый процесс проделывает общее «где».
3. От предыдущих соединений необходимо отличать другие, в которых одно предложение как таковое становится составною частью другого предложения – все равно, в качестве субъекта или в качестве пункта отношения (объекта), – причем предложение это является или представителем суждения, поскольку последнее мыслится или высказывается субъективно, или же представителем выраженного в суждении. А это последнее в свою очередь может являться отчасти как просто мыслимое или допустимое, отчасти
как нечто объективно и фактически значимое.a) Утверждения, составными частями которых являются предложения, суть такие, в которых модальные предикаты отношения относятся к суждениям. Утверждения, что «известное суждение истинно», «ложно», «вероятно», «сомнительно», «возможно», «необходимо»; утверждения, что «я верю в нечто», «отвергаю его», «оспариваю», «подвергаю сомнению», – все они относятся к выраженной посредством предложения гипотезе, в которой дается ее отношение к моему мышлению или к мышлению всех. К тому же классу принадлежат все предложение цели. Если я что-либо делаю для того, чтобы произошло нечто, – то цель здесь прежде всего установлена как моя мысль и утверждение касается отношения представленного в форме суждения результата к моему мышлению и зависящему от него хотению.
Так как всякому суждению как таковому необходимо принадлежат определенные модальные отношения, то они всегда могут быть высказаны относительно него. Суждение «А есть В» истинно или необходимо, говорит не больше, нежели простое утверждение «А есть В». «Я утверждаю», «я знаю», «я уверен, что А есть В» – точно так же лишь прямо подчеркивают то, что содержится уже в простом утверждении «А есть В» благодаря одному его установлению. Только всякая такая форма превращает предложение «А есть В» в выражение просто мыслимого суждения, в выражение гипотезы, и выполнение суждения она переносит в модальный предикат.
b) Утверждения, составными частями которых являются выраженные в форме предложения состояния или события, различаются лишь грамматической формой от тех, которые среди своих элементов имеют прилагательные или глагольные отвлеченные понятия. Говорю ли я: «Большая теплота лета зависит от более высокого стояния солнца»-или же я скажу: «То, что лето теплее, зависит от того, что солнце стоит выше»-мысль в обоих случаях будет одна и та же. Только предпосылкой этого высказывания служит, что относительно того, что первоначально имеет своей задачей выражать суждение, могут быть высказаны новые предикаты (ср. § 13).
4. Из этого краткого обзора, который, впрочем, не претендует на полноту, во всяком случае, видно, что многообразные грамматические формы соединения предложений не обосновывают никаких новых видов функции суждения, которые не имели бы места и в простых суждениях и не могли бы выражаться посредством таковых; что их смысл всегда может быть выражен теми предикатами, которые встречаются в простых высказываниях, и поэтому логическая теория поступила совершенно правильно, предоставив грамматике соединения предложений места, времени и т. д., которая рассматривает грамматическое выражение мысли. Выражение «сложные суждения» совершенно ложно и злополучно. То, что слагается из суждений, есть соединение суждений, но это соединение в свою очередь не есть еще поэтому само суждение. Но там, где предложения суть составные части суждения, они не являются как таковые суждениями, т. е. они не выполняются теперь как высказывания, а входит в новые суждения или в качестве гипотез, или как уже готовые результаты акта суждения и тем самым как знаки выраженного в суждении.
5. Если логическая традиция из всех соединений предложений выделила только так называемое условное и разделительное суждение, то она руководилась в этом случае верным чувством, что во всех других случаях дело идет о самых разнообразных определенных утверждениях, о приписывании определенных предикатов определенным субъектам. Здесь же речь идет о таких высказываниях по поводу гипотез, которые непосредственно важны для конечной цели всякого мышления, выражающейся в том, чтобы от субъективного прийти к объективному, от возможного к необходимому, и поэтому обладают совершенно универсальным значением для всех видов высказывания. Так оно есть во всяком случае там, где определенное суждение становится готовым не сразу, но где истина должна быть еще добыта путем попыток, где оказывается необходимой рефлексия над ценностью и значением гипотез. Таким образом, условное и разделительное суждения занимают место наряду с отрицанием, которое точно так же является суждением по поводу какого-либо испробованного суждения, и касаются той стадии мышления, какая лежит между вопросом и решением.
II. УСЛОВНОЕ СУЖДЕНИЕ
§ 36
Условное суждение утверждает, что две гипотезы стоят друг к другу в отношении основания и следствия; его предикатом служит «быть необходимым следствием». «Если имеет силу А, то имеет силу и В» означает, следовательно, «В есть необходимое следствие А».
1. Обыкновенным выражением условного суждения, в котором его смысл и его значение обнаруживается резче всего, является соединение предложений вида «если А есть В то С есть D». Или короче, беря А и В в качестве знаков предложений, «если имеет силу А, то имеет силу и В», причем «если» берется не в его временном значении, а в условном, равнозначащем с и si.