Локи все-таки будет судить асгардский суд?

Представление, тем временем, уже началось и оказалось на редкость нудным. Чужие мифы никогда не увлекали младшего царевича, тем более растянутые в несколькочасовую пьесу, поэтому он решил продолжить свой путь, наметив новую цель — боевой лук. Для его приобретения надо было найти лавку, слава о которой гремела по всему Иггдрасилю. Каких только боевых луков там не было: в рост лучника, в рост кошки, складные, переносные, из всевозможных сортов дерева, инкрустированные драгоценными камнями и янтарем. А тетива, а стрелы!.. Локи нашел лавку на оживленном перекрестке и теперь беспрепятственно любовался оружием. Одна из множества малых народностей ванов — алькеро, хозяева чудных луков, имели ту особенность, которую Локи очень ценил в торговых людях, но крайне редко встречал: они не навязывались. Царевич знал, что за ним следит несколько пар глаз их темноты дома, располагавшегося за прилавком, он знал, что, если посмеет украсть лук, его остановят тут же, но, пока он не выказывает злых намерений, никто к нему даже не подойдет. Любое оружие можно брать в руки, проверять и осматривать. Луки стоили целое состояние, поэтому большинство покупателей и близко не подходило к мрачному прилавку. В свое время, в эпоху войн, каждый норовил ограбить торговый корабль малочисленного народа и завладеть чудо-луками, но в эпоху мира по-настоящему грозное оружие почти вышло из употребления. Локи взял в руки большой лук из красного дерева. Когда-то у него был такой — подарок великолепного стрелка и не менее великолепного наставника, обучившего обоих царевичей не только стрелять, но и обороняться от стрел. Именно он показал, как ловить стрелы голыми луками и стрелять, не глядя на противника. Алькериец страшно гордился оказанным ему доверием со стороны Одина, прочил обоим царевичам путь лучников. Однако его мнение во дворце не играло никакой роли. Тора целенаправленно натаскивали на молот, а Локи на копье, хотя последний страстно желал стать лучником, а не копейщиком. Ему нравилось оружие дальнего боя, позволяющее не лезть в самое пекло битвы. Кроме того, лучники всегда носили при себе кинжалы, с которыми Локи успел сродниться. Но против воли Одина никто идти не смел. Раз Один сказал «копье», значит, будет копье. Но даже зная об уготованной участи, Локи часы проводил на стрельбище, совмещая занятия по стрельбе с магией иллюзий. Наставник поощрял его увлечение. Отслужив несколько столетий и обучив наследников всему, что знал сам, он покинул пресветлый Асгард, оставив ученикам подарки: по-настоящему сильное оружие, способное поразить мишень чуть ли не за линией горизонта. Локи свой лук повесил на стену и любовался им каждый раз, когда ложился спать. Все равно он не имел права пользоваться им вне стрельбища, а тренироваться без наставника было неинтересно да и некогда.

Локи перевернул лук вверх ногами и прочел едва заметную надпись: «Во славу Адоро». Он улыбнулся, вспоминая собственное любимое оружие. На всех луках, сделанных народом алькеро, обязательно была эта надпись, нанесенная либо белой, либо черной краской, состав которой тщательно скрывался. Эта краска была лучше любого клейма, по ней проверяли, действительно ли лук привезен из далекой страны, или же это искусная подделка.

«Во славу Адоро» — с этих слов начинался каждый урок стрельбы. Локи хорошо помнил, как ему противно было повторять за наставником полумагические слова, ведь бог не может верить в то, что его меткость зависит от чужеземных добрых духов.

— Веришь ты или нет, а только Адоро может направить твою руку. И только Арболь и Биенто могут тебе помешать. Так что, не прекращая, славь Адоро, и он услышит тебя.

Локи кривился, но положенную фразу произносил чуть не перед каждым выстрелом. Со временем он попадал в яблочко все чаще и чаще. Наставник совершенно искренне считал, что это заслуга доброго духа, а Локи с Тором были убеждены, что дело только в их мастерстве, и втихомолку смеялись над дурацким верованием. Вслух возражать они, однако, не смели: наставник напоминал своими повадками и привычками отца, поэтому связываться с ним Локи не смел и даже Тора не подбивал на дерзости и неповиновение.

Царевич чуть надавил на тетиву, проверяя степень натяжения. Купить или нет? Все равно он никогда не сможет воспользоваться этим луком да и не будет он любить его так, как любил прощальный подарок. Но раз деньги есть, почему бы их не потратить на что-то по-настоящему ценное? К тому же, если он купит лук, то сможет побывать в еще одном интересном месте, о котором раньше не смел и мечтать. Пусть будет так.

— Адоро благословит этот лук, — произнес он громко. Эта фраза была чем-то вроде пароля. Наставник рассказывал, что четыре волшебных слова знают только те, кого обучали алькерийцы. А для друзей цена на оружие снижается раза в три.

— И магия Арболя никогда его не коснется, — послышался хриплый голос из-за двери.

Из дома вышел купец, точнее, воин, принявший на себя обязанности торговца. Высокий, стройный и очень сильный. Несмотря на просторную блеклую одежду, его фигура выглядела впечатляюще, а черные глаза, обрамленные длинными черными ресницами, стреляли во все стороны, будто выискивая врага.

— И Биенто не отклонит стрелу, — закончил Локи перекличку добрых и злых духов.

Торговец многозначительно кивнул. Локи на мгновение забыл, что на нем магия Одина, и что алькериец видит перед собой вана или альва, но уж точно не аса, а, значит, не будет выказывать почтение сыну бога. У каждого народа были свои жесты вежливости, но алькеро по оригинальности превзошли всех. Для приветствия самых уважаемых членов общества каждый житель носил на шее маленькую стрелу с черным оперением. При приветствии эту стрелу снимали и касались её острием сердца собеседника, прославляя таким образом главный миф, повествующий о смерти доброго Адоро: родной брат заколол его стрелой с черным оперением. Локи протянул воину лук, склонив голову в глубоком почтении. Он точно знал, что алькерийцы ценят оружие гораздо выше серебра, и если им покажется, что покупатель небрежный и недостойный, то ни за какие деньги не продадут. Торговец принял лук так бережно, словно перед ним был спящий младенец.

— Идем, добрый лучник, — позвал он Локи, выходя из-за прилавка и увлекая бога через улицу к группе приземистых строений. Улочка была узенькой и пустынной, так что никто не увидел чинно вышагивающего воина, держащего перед собой на вытянутых руках огромный лук. Алькериец подошел к тяжелой на вид двери и обратился к Локи:

— Закрой глаза, добрый лучник.

Царевичу ничего не оставалось, как подчиниться. Покупка лука у народа алькеро никогда не была простой передачей серебра продавцу и лука покупателю. Существовала целая церемония, которую злые языки называли «крещением». Народ алькеро жил общиной, никогда никого не пускал на свою территорию и не открывал секрет изготовления чудеснейших луков и стрел. Алькерийцы выстраивали дома, где занимались изготовлением луков, замкнутым кругом, а в центре оставляли небольшой пятачок земли. Там рыли пруд и возводили что-то вроде храма с идолом, изображающим Адоро. На стены вешали ковры с вышитыми сценами из жизни братьев и сестры. Локи многое знал о жизни и быте этого народа, еще о большем догадывался, но никогда еще ему не предоставлялось шанса подтвердить свои предположения. И вот очередная мечта сбылась.

Его взяли под руки и повели через мастерскую. Локи слышал приглушенные голоса и гул работающих инструментов. Его глаза не закрывала никакая повязка, но открыть их он не смел. Любой, кто хоть на мгновение видел быт алькеро, объявлялся врагом этого маленького, но воинственного народа.

— Можешь открыть глаза, — послышалась еще одна команда.

Локи осмотрелся: он стоял около маленького прудика, который можно было при хорошем разбеге перепрыгнуть. На дне блестело серебро и немного золота. Перед прудиком стояла хибарка, ничем внешне не отличающаяся от работных домов. Если не знать, что там идол…

— Ты знаешь правила? — спросил воин нетерпеливо.

Локи кивнул. Правила он, безусловно знал, потому что любой, кто хоть раз слышал о том, как именно покупают лук, уже не мог их забыть — слишком странен был обряд. Лук алькеро нельзя купить. Серебро нужно кинуть в священный пруд, где покупку «крестят». Причем кидать монетки следовало не хаотично, а точно в такт священному рассказу, посвященному доброму духу Адоро и его коварным брате и сестре. Одно предложение — одна монетка, не больше и не меньше. После этого счастливый обладатель смертоносного оружия мог зайти в храм, осмотреть ковры и выбрать себе любое количество стрел. Стрелы считались «приданным» и ничего не стоили.

Алькериец протянул руку. Локи не сразу вспомнил начало обряда: надо было отдать торговцу мешочек с деньгами. Он отложит ту сумму, которую посчитает достойной. Локи отдал отцовские деньги и внимательно следил за тем, как воин, расположившись прямо на земле, вытряхнул на руку монеты и украшения. О честности Алькеро ходили легенды, но Локи все равно не мог спокойно смотреть, как незнакомый ван отбирает украшения, ссыпает оставшиеся в мешочек и затягивает тесьму. Царевич понятия не имел, сколько серебра стоил пресловутый лук, но не сомневался, что не будь он учеником алькерийца, десяток монеток мог превратиться в сотню.

Продавец легко поднялся с колен, взял покоившийся на земле лук двумя руками, сделал пару шагов, остановился у самой кромки воды и снова опустился на колени, держа лук пред собой. Локи его примеру не последовал.

— Я расскажу тебе историю, которая произошла много веков назад, и которую наш народ до сих пор хранит в своем сердце так, будто это лучшая из драгоценностей мира, — воин резко замолчал, отмечая конец предложения. Локи, не мешкая, кинул кусочек серебра в воду. Оно блеснуло в лучах заходящего солнца и опустилось на дно рядом с прочими серебряными монетками и украшениями.

— В старину в царской семье родилась сперва дочь старшая — Биенто, следом за ней появился сын Арболь, а следом за ним второй сын — Адоро.

Локи незамедлительно кинул второй кусочек серебра, причем плашмя, так что он пару раз прыгнул по воде, прежде чем затонуть. Рассказчик на такую вольность не обратил никакого внимания.

— Адоро и Арболь были лучшими лучниками королевства, молва об их славе и успехе не утихала во всех девяти мирах.

Локи поморщился. Уж он то точно знал, что Асгарду не было никакого дела до великих лучников. Чванливые асы редко когда признавали чьих-либо бравых воинов. Они себя считали искусными солдатами, чужие успехи их не волновали.