Локи все-таки будет судить асгардский суд?

Отчаянно зевая, Брюс покинул поселение, по которому сновало довольно много жителей, предпочитавших работать ночью и ранним утром. Беннер их привычки не разделял и глаза свечками не ломал. И так приходилось носить очки.

– Едем! – скомандовал Тор.

Он помог Эльме залезть в седло и повел небольшой отряд вдоль горы, у которой располагалось поселение. В эту сторону Бенннер с Локи никогда не ездил, поэтому с любопытством рассматривал черные пески, которыми быстро сменили зеленые мохово-лишайниковые равнины. Птицы черных песков не приветствовали чужаков и пытались напасть: кружили у самой головы, порой пикировали, издавая протяжные крики, заставившие Беннера окончательно проснуться и втянуть голову в плечи.

– Если бы с нами поехала Сиф, она бы рассказала об этих птицах, – заметил Тор, которого вовсе не волновало неожиданное нападение.

– Хищные какие-то. Ястребы или коршуны, – пробормотал Беннер, которому совсем не нравились когти, нацеленные в глаза. Однако подлетать совсем близко птицы не решались и никого ни разу не клюнули. Скоро их территория кончилась, и они оставили путников, вернувшись к поиску пищи, или строительству гнезда, или чем еще занимаются птицы в конце мая.

Черную зыбучую пустыню пересекало несколько широких, но неглубоких ручейков с водой разного цвета – от прозрачно-голубого до черно-желтого. Кое-где вода образовывала водовороты, а острова посередине речушек меняли поток реки, так что она кое-где текла почти вверх ногами. Берега пестрели следами каких-то длинных червей, но ни одного из них путники не встретили, зато попали на территорию следующей пары хищных птиц. Крики и попытки нападения повторились.

Красотами Асгарда Беннер любовался еще с Локи и ничего принципиально нового для себя не открыл. Ему не терпелось доехать до первого хутора. Предупреждены ли хозяева о появлении самого царевича, он предпочел не спрашивать. Брюс не оставил надежду поговорить с женщинами-врачами и разузнать про образование асов: хотя бы элементарный счет и пропорции должны знать те, кто занимаются торговлей.

Через пару часов Тор предложил сделать привал, но Беннер отказался.

– Ты очень хорошо держишься в седле для человека из машины.

– Я много ездил верхом, – честно ответил Брюс. – Поселенцы научили меня.

— Это славно.

Беннер не стал упоминать Локи, а Эльма ничем его не выдала. Так и разошлись. Правда, еще через три часа отдых все же потребовался. Брюс сильно переоценил свои силы и выносливость. Все же лошадь, пускай и послушная, и широкая, и невысокая – нисколько не походила на автомобиль. Путники остановились около небольшого холма, на котором паслись две или три овцы пятнистого окраса. Брюс хотел было подойти к ним, но животные не подпустили к себе. С громкими блеянием они убежали на противоположную сторону холма, и уставший ученый не стал их догонять. Зато с высоты он увидел цель поездки: большой зажиточный хутор, представлявший собой рассеянные, маленькие, утонувшие в траве и земле домики, огороженные невысокой оградой. Неподалеку высилось несколько курганов. Похоже, жители предпочитали хоронить своих родичей поблизости. По двору ходили птицы и вроде бы козы. Осталось совсем немного. Даже пешком они доберутся за час. Брюс ободрился и начал осторожно спускаться к своим. Эльма расположилась на солнышке. Она легла на походный плащ и положила руки под голову. Сверху различить все ее прелести было невозможно, но Брюс все равно невольно залюбовался ею. Она казалась ему совершенной, хотя он не мог объяснить, в чем именно заключалось ее совершенство. С трудом он заставил себя отвести взгляд и продолжить спуск. Осторожно, боясь поскользнуться на прошлогодней пожухлой траве, он переставлял одну ногу за другой.

– Осталось немного. Я видел поместье.

– Так кажется, – откликнулся Тор и протянул кусок вяленого мяса. – Асгардские долины обманчивы. Отдохнем пока. Тебе с непривычки должно быть тяжело.

Беннер возражать не стал и угощение принял. Отдых затянулся, поскольку Эльма заснула, и Брюс не позволил ее разбудить. Они сидели с Тором у подножья холма и от нечего делать считали мелких насекомышей: не то паучков, не то жучков – снующих меж травинками. Разнообразие насекомых в Асгарде было крайне скудным.

– Как так получилось, что преступники занимаются наукой? – задал Беннер тот вопрос, который давно не решался задать. – В голове не укладывается.

– Так сложилось еще до воцарения отца, – пожал плечами Тор. – И стало традицией. А в Асгарде не принято нарушать традиции.

– Даже если они вредят развитию государства?

– Ты хочешь сказать, что в твоем мире людям живется лучше? – добродушно спросил Тор. – Людям в больших городах, как тот, который мы защищали, возможно, но ведь у вас есть и совсем дикие люди, как те, которые чуть не порвали мой плащ.

– Неблагополучные районы и страны, – отмахнулся Беннер. – Всегда есть неблагополучные и благополучные, но мы все же стараемся сделать счастливыми всех, помогать бедным народам, привносить в их жизнь медицину, образование, гаджеты. Я сам поехал в Африку, чтобы лечить простых людей.

– У вас очень много несчастливых людей, – отозвался Тор. – Джейн показывала мне по телевизору. Все люди несчастны, даже если у них всё есть. В Асгарде не так. Ты увидишь.

И Беннер увидел. И пожалел, что выбрался из уютного поселения. Первое впечатление от хутора было столь омерзительным, что только боль во всем теле помешала ломануться обратно в мир отверженных. Все то, что он себе представлял себе из учебника истории по Раннему Средневековью, воплотилось в простом асгардском хуторе: грязь, вонь, жестокие нравы, отсутствие элементарной гигиены. Разве что клопов и вшей не было и то только потому, что они не водились в Асгарде. Брюсу было противно прикасаться как к утвари, так и к обитателям хутора. Он не мог поверить, что сиятельный царевич Тор сошел чуть ли не за панибрата, и Эльма чувствует себя в своей тарелке.

Мало было бытовых бед, так еще и выяснилось, что простые асы английского не знают. Беннер успел выучить довольно много фраз на асгардском, который отдаленно напоминал английский, но даже если деревенские жители его понимали, то говорили с такой кашей во рту и с такими сокращениями, что он не мог вычленить ни единого слова.

Ела семья из одного котла, причем вид похлебки вызывал тошноту. Правда, на вкус она оказалась ничего: густой рыбный суп испортить трудно. Разумеется, никаких средств освещения, кроме костра, разведенного прямо в центре «спальни», не предусматривалось. В доме царил полумрак, несмотря на то, что солнце в это время года садилось чуть ли не в полночь. Хозяева улеглись спать сразу после ужина в восемь вечера, чего и гостям пожелали. Им отгородили закуток, за что Беннер был очень благодарен, но заснуть на твердых досках не смог. Тело и так болело после нескольких часов верховой езды. И хотя он подложил под себя все плащи, имевшиеся в наличии, все равно не сомкнул глаз. Еще и постоянно орали маленькие дети, из-за которых просыпались и ругались матери. Картину дополняла страшная вонь.

Хутор Асгарда мало чем отличался от африканской лачуги, разве что в лачугах Беннер никогда не жил, оборудовав собственный дом по своему вкусу и с максимальными возможными удобствами, а здесь выбирать не приходилось. Стоило ему забыться тревожной дремотой, как проснулись женщины-доярки между четырьмя и пятью часами по земному исчислению. С ними проснулись маленькие дети, опять заорал младенец, и Беннер понял, что скоро сойдет с ума, или того хуже – обратится в Халка. Зато Эльма и Тор, спавшие рядом, ничего не замечали! Беннер завидовал их сну черной завистью. Он встал с импровизированной постели и вышел из дома, накинув все плащи, на которых пытался заснуть. На улице было зябко и туманно, собирался дождь.

Беннер обошел хозяйство, ловя на себе подозрительные взгляды женщин. Хутор и правда был довольно большой со множеством утопающих в зелени одноэтажных построек, из которых доносилось ржание и блеяние. Чуть ли не под ногами копошились куры и гуси. Беннер дошел до пышных зарослей красной и черной смородины. По словам Локи, она была мелкой и кислой, но все же ягоды хотя бы к августу вызревали. Пока же вместо ягод распускались свежие листики и кисти цветков. В отдельном загоне лежали новорожденные козлята, которым не было и месяца от роду. Брюс вспомнил, как мальчишкой ездил с родителями на ферму. Ему нравилось наблюдать за скотиной и техникой, работающей в поле. Но асгардская ферма не представляла собой ничего божественно интересного.

Никто не препятствовал его прогулке между домиками-сараями и загонами, но он чувствовал себя не в своей тарелке. Настоящим спасением стала женщина средних лет, обратившаяся к нему на английском. Целительница, получившая образование в столице. У Беннера было очень много вопросов, но асинья отвечала не очень охотно и многое скрывала. Да, она единственная обучена грамоте, счету и письму. Да, когда возникает необходимость, и ее привлекают. Да, если что-то надо купить или продать, то она в деле. Да, она пытается обучить хоть чему-то детей, но асы не склонны к сложным наукам, ремесло дается им гораздо лучше.