Ломбард на навьем перекрестке

– Я убивал вас десятками, но вы плодились. Потом я стал убивать сотнями, а вы стали пыхтеть друг на друге еще усердней. И тогда я понял, что это – бессмысленно. Силой у вас ничего не отнять. Визгу много, толку мало. И тогда я решил создать ломбард. И вы сами прибежали за чудесами. И стали приносить то, что я задолбался отбирать у вас силой! Сами несли, сдавали, меняли на деньги. Поэтому деньги мне нужны, чтобы выкупать то, что способно прорвать тонкую завесу между Навью и Явью.

Я даже притихла, осознавая, что тут великое дело делаем. А я не в курсе!

– Только вот помнят меня, и бояться. И для этого мне нужна ты. Дескать, смотрите, еще живая! Заходите, не стесняйтесь! Котик нежный, ласковый и безопасный. И даже меня не съел.

Мне нечего было сказать. Значит, я – просто прикрытие?

– Ты обиделась? – сощурил глаза кот, привлекая меня к себе поближе. Я смотрела на его красивое лицо сверху вниз, смотрела на его розовые внутри уши. Кончик одного из них вздрагивал от моего дыхания. Мои ноги оплетал хвост, словно связывая меня.

– Значит, прикрытие, - усмехнулась я быстро делая выводы.

– Но ты можешь прикрывать котика ночью… - заметил кот, глядя на меня очень распутными глазами. – А то котику холодно. Мы, котики, очень любим прижаться к чему-то тепленькому…

Я молчала, не зная, что и сказать. Понятно. Возвышенными чувствами тут и не пахнет. Зато пахнет дополнительно вмененными обязанностями со кошачьему «сугреву».

Если честно, то я не могла понять. Он играет со мной, как кошка с мышкой. То отпускает, то ловит. И все эти «уси-пуси» это всего –лишь часть игры. Он не допустит ни близости, ни отношений, ни любви. Но при этом не отпустит. «Кот на пачке риса. Сам не ест и другим не дает!», - пронеслось в голове слегка обидное.

– Итак, как я буду отрабатывать деньги, - спросила я, видя, как кот изменился в лице. Он слегка прищурился, словно подозревая о том, о чем я думаю.

– Есть у меня для тебя работа, - заметил кот, осторожно, словно задумчиво когтем расшнуровывая мою рубашку. За что тут же получил по рукам. «Даже так?!», - прочитала я в его глазах. – Золотко, переберешь лягушечек? Там как-раз бочку обещали.

– Чего? – спросила я, мысленно «бекая».

– Ну на коробочки. Блондинки, брюнетки, рыжие, шатенки и с большой грудью. Скоро у царевичей гон наступит. Начнут цари-батюшки им невест искать. Выдадут луки-стрелы, дескать, иди, ищи!

Глава тридцать первая

Я с удивлением посмотрела на кота. Он смотрел на меня, как на эксперта по земноводным.

– А сам? Слабо? – спросила я, глядя на него.

– Золотко, там целовать придется, - заметил кот, проводя хвостом по моей ноге. – А ты ревновать будешь… Еще влюбится какая-нибудь жаба, потом полцарством не отмашешься.

– Не убедительно, - скрестила я руки на груди. – Обещаю, я даже ревновать не буду!

– Да я лучше умру, чем поцелую лягушку, - посмотрел на меня кот, расправляя когтями мои волосы. – Но я знаю, что ты справишься. Я в тебя верю, чудо мое! Тем более, ты – девушка. Ты сумеешь найти общий язык с ними. Цены я тебе дам. Как увидишь, что мужик с луком зашел, сразу ему лягушек предлагай.

– И куда ты все время пропадаешь, - смирилась я с тем, что придется быть сказочной сводницей - разводницей. – Что это у тебя за дела неотложные появляются, когда намечается работа?

– Я ищу то, что вы называете Смертью Кощея, - усмехнулся кот. – А она где-то по рукам ходит, видимо.

– Ну, то что швейная иголка в курином яйце по акции убивает только очень жадных Кощеев, я уже поняла, - кивнула я, пытаясь отогнать образ рыжего красавца – богатыря. – А что? Это правда убивает Кощея?

– Бери выше. Эта иголка способна уничтожить мир нави, - заметил кот, задумчиво поигрывая хвостом. – И где она сейчас я не знаю. Навожу справки. Кто видел ее в последний раз, когда и при каких обстоятельствах…

– Я поняла. Покупать все яйца, которые принесут, - обреченно заметила я, представляя какого-то Иванушку Царевича и Дурака по совместительству с гранатой.

Не успела я все обдумать, как кот растворился в воздухе.

– Ладно, - пожала я плечами, понимая, что где-то внизу меня уже ждут лягушки.

Спустившись по ступенькам, я осела. На полу стояли четыре квакающие бочки, кишмя-кишащие мужским счастьем. Зеленые, серые, голосистые, молчаливые лягушенции карабкались друг по другу.

– Поцелуй меня, царевич! – ныли они, пока я пыталась отловить одну из самых бойких красавиц, которая решила лично найти свое счастье. Следом за ней стали вылезать остальные, расползаясь по всему ломбарду.

– Вы что думаете, что я прячу царевича под прилавком? – спросила я, неся за лапу одну из невест.

Они явно меня не понимали, а я побежала за ларцом. Притащив тяжеленный ларец, я с грохотом поставила его на пол.

– Двое из ларца, - позвала я, снова собирая лягушек. Одна вообще забралась на прилавок.

Стоило им только появиться, как у лягушек сработал какой-то «мужикодетектор», и все они резко начали ползти в сторону молодцев.

– Четыре коробки, - перечисляла я, преграждая ногой путь самой резвой квакушке.

– Это сделаем! – заметили молодцы, пока на них ползла бородавчатая армия любви и борщей.

– И рассортировать по коробкам, - приказала я.

– Не-а! – отмахнулись молодцы, впервые проявившие не только твердость, но и солидарность.

– Это еще почему «нет»? – уперла я руки в боки, глядя на шрамы на рожах. Говорят, что шрамы украшают мужчину. Некоторых украшают, а некоторых укрощают. Так вот, у нас, скорее, второй случай.

– Правила, - ехидно заметили мне, выкатывая бересту и тыча в пункт «Желания интимного и любовного характера исполняются только по личной просьбе заказчика с непосредственно заказчиком».

Тут я вспомнила пеньюар, позорное бельишко и кота.

– То есть, меня можно, а их нет? – уточнила я, глядя на бунт лягушачьих невест.

– Ага! – кивнули двое из ларца, намекая, что не прочь.

– Два бесполезных придурка, - проворчала я, понимая, что придется все делать самой. – Все самой! Так, их нужно поцеловать, тогда они обернуться девицам, а потом что?

– Поцеловать девицу, чтобы она снова стала лягушкой, - как-то оживились ребята. – Ой, а можно посмотреть!

– Нет! – рявкнула я. – Так, значит, нужна еще вывеска!