Ловушка для Инквизитора
Шрифт:
Тристан качнул головой:
– Тут не похоже, что обошлось лишь стиранием памяти, - ответил он.
– Тут словно кусок души вынули. Аккуратно выстригли самый важный. А Ричард, хоть и колдовал, оказался слишком слабым колдуном. Шкаф не смог раскрыть.
– У него не было святого утконоса! - возразил Густав.
– У меня его тоже нет, - парировал Тристан.
– Но я бы просто снес дверцы. Вышиб. Он не смог сделать и этого, хотя очень старался проникнуть внутрь. Нет; если у Софи и похитили кусочек души, чтобы она все это забыла, то сделали это очень искусно и умело. Обычно после этих манипуляций последствия очень тяжелые. А Софи как будто даже не заметила этого
Меж тем Софи снова вернулась к раскрытому шкафу.
В нем грудой были сложены нарядные коробки, обклеенные шелковой бумагой, и в каждой лежала кукла с раскрытой грудью, словно ожидая завершения работы.
– В них надо вложить сердце, - заметил Тристан. - Интересно, почему ваш отец этого не сделал? Или он не планировал их оживлять?..
Ответа на этот вопрос у Софи не было.
Под коробками с куклами она обнаружила старую музыкальную шкатулку, прелестную вещицу, изукрашенную розами и блестящим камешками, но не смогла вспомнить ни единого куплета из мелодии, что проигрывалась на этой шкатулке.
Она повернула ключ и открыла крышечку.
Внутри нее - вот странно!
– крутился паж. Не тонкая танцовщица и не принцесса - яркий паж из фарфора. И он был совершенно точно живой. В его крохотной грудке было аккуратно просверлено маленькое отверстие, в котором мерцало алое сердечко из рубина, залитое душистым золотым воском, чтобы не выпало и не потерялось.
– Кукольная принцесса Софи!
– радостно пропищал он, протягивая к Софи свои крохотные ручки.
– Я так рад видеть вас! Я так скучал! А вы совсем-совсем не изменились! Только еще красивее стали!
В этот миг Софи почувствовала такой сильный удар, словно в нее молния ударила. Руки ее разжались, шкатулка полетела на пол. Она ухватилась за виски, потому что голова ее вдруг запульсировала сильной болью, а в памяти всплыл жуткий, душный кошмар.
Некто в красном плаще и в алой грубой маске из жесткой крашеной кожи. Маска - всего лишь лоскут, скрывающий лицо, кое-как сшитая, с небрежно прорезанными глазами.
Он приходил, когда было темно. Из ночи, из тумана.
Чудовище склонялось над Софи в темноте, заглядывало ей в лицо своими внимательными глазами, почти касалось ее грубо сшитым красным носом, и казалось, что все вокруг красное и черное, покрытое мраком и кровью.
– А вот и обрывки души заболели, - суфлерски подсказал Тристан, наблюдая за Софи.
Шкатулку он поймал у самого пола. Не позволил ей и пажу - источнику информации, - разлететься в куски. Он поставил ее на тумбочку возле кресла, совсем близко, чтобы Софи могла дотянуться до вещицы, если б захотела.
– Это ваша вещица?
– спросил он у Софи, аккуратно усаживая ее в кресло.
– Густав, сбегай-ка на кухню, принеси горячего чая. Софи коснулась мертвого кусочка души. Ей, должно быть, очень холодно.
– Моя, наверное, - ответила Софи, откинув крышечку. Паж, перепуганный, крутился на своей подставке, прикрыв голову фарфоровыми руками.
– Но я ее не помню.
– Конечно, ваша!
– воскликнул он, убедившись, что опасность миновала.
– Вы же сам меня сюда посадили, взамен разбившейся балерины. И оживили меня вы! А все ваши старые куклы только и ждут своего часа! Вероятно, вместе с сердцем вы подарили бы им новую жизнь, новых хозяев, свет солнца и много-много радости.
– Что!
– вскричала Софи. Страшный удар снова повторился. Он, казалось, потряс все ее существо, заставив трепетать каждую
– Ага, - произнес Тристан.
– Надо было полагать, что отец передаст свой талант, свой секрет и свою магию вам - наследнице. Вы тоже занимались семейным ремеслом, Софи. И, полагаю, весьма удачно, если заготовок так много. Наверное, эти куклы стоили больших денег? Вы были бы сказочно богаты, если б их доделали и продали.
– Отчего же я ничего не помню?! Совсем ничего!
– Софи растерянно посмотрела на свои руки, но не смогла припомнить ничего из того, чем занималась когда-то.
– Это, как раз, понятно, - ответил Тристан задумчиво, рассматривая забавную фигурку пажа, застывшего на своей подставке и уныло опустившего крохотные ручки.
– Но вот кто это мог сделать?.. Не Ричард точно. Он бы скорее заставил вас работать на него. Да и лишить вас памяти он не смог бы.
– Зеркальщик?!
– в ужасе выкрикнула Софи, прижимая ладони сильно бьющемуся от страха сердцу.
– Он до меня добрался?!
– Да что вы, - усмехнулся Тристан.
– Зеркальщик вытряс бы из вас эту тайну, заставил бы научить его делать все эти чудесные вещи. Вы сами говорили - ему нужен секрет, он жаждет заполучить эту тайну… Но ваш талант, переданный вам отцом, безжалостно вырван и уничтожен, вероятнее всего - упрятан куда-то, где никто не найдет. И Зеркальщик, и Ричард остались с носом.
– Тогда кто?! Слуги короля? Но зачем им это?
– Я не знаю, Софи. Не знаю.
**
Софи огляделась, с удивлением рассматривая комнату, словно впервые ее видела.
Да и весь дом - когда бы ей его успеть рассмотреть, трудясь без конца, не покладая рук?
А дом богатый, вдруг подумала она.
Да, внизу, в холле, устроен бар, и комнаты сдаются, но ведь комнат этих много. И лестницы все сплошь из дорогих сортов дерева. И двери - включая ту, что пинком снес инквизитор, - изящно выполнены, покрыты крепким, дорогим лаком. Мебель самая что ни на есть модная. Портьеры, постельное белье с монограммами, ковры и камины - все это теперь ее. И маленький сейф, что Ричард держал на столе, сейф, полный золотых - тоже ее. Можно купить себе новых платьев, можно нанять прислугу - зачем же самой бегать, ноги сбивать?
– и, наконец, пожить в свое удовольствие.
Никто не запретит ей присесть в кресло у огня, никто не окрикнет, никто не погонит скорее к гостям.
И это изначально было все ее. Не Ричарда. Ричард просто каким-то хитрым способом умудрился ей внушить, что она недостойна всего этого. Что все здесь принадлежит ему.
Мысль эта вспорола ее сознание остро отточенным лезвием, Софи вдруг разрыдалась, зажав руками рот, чтобы никто не услышал и не разобрал ее причитаний, которые ей самой казались ничтожными, жалкими.
– Принцесса Софи!
– горько воскликнул маленький паж.
– Не плачьте! Пожалуйста, не плачьте! О, как горько! Я тоже сейчас заплачу!
И он отчаянно заревел медовыми пахучими слезами, разинув рот, как маленький ребенок.
Ноги у Софи подкосились, и Тристан подхватил ее на руки.
– Нет-нет-нет, - шептал он ей на ушко, относя в спальню, на кровать под роскошным балдахином.
– Не дело это, хозяйке дома рыдать у порога!
– Это постель Ричарда, - слабо воспротивилась Софи, когда Тристан откинул роскошное покрывало и белоснежное, пышное, как у принцессы в сказке, пуховое одеяло и уложил Софи на белоснежные простыни.
– А я в грязном платье…