Лс1 Неотвратимые обстоятельства. Лара

***

Едва поспевая за полетом брата, Креция пыталась унять бешеное биение сердца. От Цезаря исходили доселе незнакомые ощущения холода, мрака и дикой ярости, нарастающую силу которых она буквально осязала каждой клеточкой своего тела. Она уже встречалась с такой Тьмой дважды: впервые, когда отравленная Мораг хотела придушить её, но яд парализовал её тело и она не могла пошевелиться; во второй раз это случилось с Хуаном, когда она принудила его задушить воришку. Но ведь Цезарь не был даже полукровкой, как в нём возникла эта "бездна"?..

Залетев в свою спальню, парень толкнул Крецию в сторону постели и, принялся быстро запирать дверь. Едва устояв на ногах, она выпрямилась и с достоинством повернулась к брату, мысленно готовясь дать ему отпор и пытаясь "закрыться".

– Я могу всё...
– он залепил ей рот рукой, с натиском припирая к шифоньеру.

– Какого черта ты затеяла со мной эту дьявольскую игру? Зачем согласилась пойти к нему? Неужели не понимала, идиотка, что он собирался с тобой сделать?

Широко раскрытыми глазами девочка смотрела на Цезаря, впитывая гнев и ужас, удушливыми волнами исходящие от него. Их сила начала пугать её. "Закрыться" не получалось. Его эмоции душили её, а потемневший взор мешал сосредоточиться. Если она не найдет слов, чтоб успокоить его, это кончится плохо для них обоих...

– Из-за тебя я убил этого ублюдка! Скажи, как мне теперь с этим жить?

В голову ничего не шло, поэтому она решила сказать ему все, что думает. Положив ладошку на руку брата, Креция убрала помеху от губ и мягко заметила:

– Как же ты собираешься стать воином, если одна смерть вызывает в тебе столько страха и ужаса? Ты убиваешься от того, что прикончил ублюдка, посягнувшего на честь члена твоей семьи, тогда что станется с тобой, когда тебе придется убивать врагов Ватикана лишь потому, что они думают иначе, чем... наш будущий Папа?

– О чем ты говоришь?
– злобно зарычал он, приходя в исступление.
– Сколько раз я говорил тебе выбросить из головы абсурдные мысли о том, что я смогу занять место Хуана. Отец уже давно поставил меня перед фактом, что я продолжу его стезю и стану кардиналом. Как убийца может стать духовным лицом церкви?

– Думаешь, там сидят чистые и непорочные ангелы?
– Креция недобро усмехнулась.
– Брось! Ты сам видел, что твориться на оргиях духовенства... Да там каждый второй преступник, распутник и лицедей. Они судят людей лишь за то, что они не такие, как все, предавая их анафеме и сжигая прилюдно на кострах, называя это Судом Святой Инквизиции! И теперь ты жаждешь примкнуть к этому рассаднику черствых, консервативных стариканов, прикрывающихся именем Бога всуе?

– Как у тебя язык поворачивается говорить такое?
– Цезарь явно был шокирован её словами. Шок слегка унял его гнев. Это сработало!
– Ты и нашего отца считаешь подобным им? Если он узнает, что ты так говоришь, тебе не поздоровиться!

– Думаешь, он объявит меня еретичкой и подвергнет колесованию?
– Креция ехидно захихикала.
– От одной мысли об этом мне становится смешно... а что, было бы забавно...
– от несильной пощечины по лицу её голова дернулась. Глаза её обволокло черным туманом безграничной ярости. Прижав ладонь к заалевшей щеке, Креция с трудом повернула заострившееся лицо к брату: - Вот это ты сейчас зря сделал...

– Что, не понравилось?
– вызывающе бросил Цезарь.
– Думаешь, мне понравилось смотреть, как этот урод тащит тебя в свою постель, чтоб отодрать, как сидорову козу?
– волна бушующего в брате гнева, равная её ярости, нахлынула вновь, грозя утопить их обоих в своей бездне.
– Думаешь, он стал бы с тобой церемониться? Да он бы просто поставил тебя раком, задрал юбки и оттраха...
– от удара кулаком под дых, он со стоном согнулся пополам, выпуская её из стального зажима.

– Это тебе за пощечину!
– ледяным тоном произнесла Креция еле слышно, хватая упавшего на колени парня за волосы и приподнимая к себе лицо, искаженное судорогой боли.
– Запомни хорошенько это чувство. Посмеешь ещё раз руку на меня поднять и я тебя убью!
– Девочка с такой силой сжимала его волосы, что брату на глаза невольно навернулись слезы. Креция, минуту назад перебиравшая способы его умерщвления, почувствовала странную дрожь, легким током пробежавшую по телу. Когда его руки поднялись к её ошеломленному лицу, бережно обхватив его, она не шелохнулась.

– Прости меня, - он потянулся к ней, невзирая на то, что она продолжала удерживать его за волосы, - Кеси, я люблю тебя...- и прижался в нежном поцелуе к её устам...

***

Зрачки Креции расширились от возбуждения, делая её глаза почти черными. Она никогда прежде ни с кем ещё не была так... близка. Девочка зачарованно смотрела, как трепещут ресницы его прикрытых век. Прежде она не замечала насколько они густые и длинные... Креция все ждала, когда ярость взорвет ей мозг, но вместо этого её охватило странное ощущение легкости и парения. Было что-то по-детски трогательное в его поцелуе. Он не пытался залезть языком ей в рот, прикусить губу, как это периодически делал Родриго, забавляясь на их глазах с Джулией. Губы Цезаря были сухими, теплыми и деликатными, словно он целовал крылья бабочки...

Когда он слегка отстранился, чтобы глотнуть воздуха, она заметила, что лицо его окрасилось румянцем, делая светлые глаза более выразительными. Он неловко провел рукой по её волосам и смущенно улыбнулся, не зная, что ему следует сказать.

А сказать хотелось о многом: как сильно он её любит и на что готов пойти ради Креции, лишь бы она стала его... но все мысли выветрились из головы и он с трудом проглотил ком в горле, когда увидел, как сестра играет с ключом от двери его покоев. Бессовестно залезла в карман его камзола, когда он целовал её?

– Ты будешь гореть в аду за одни только мысли, гуляющие у тебя в голове.
– Её речь можно было счесть легкомысленной, не заметь он дьявольские огоньки, искрящиеся в глазах сестры. Лицо её заострилось, делая его выражение пугающим.
– Предлагаю сделать вид, что поцелуя не было, и мирно разойтись каждому по своим углам...

– А если нет?
– Цезарь потемнел лицом, разозленный тем, с какой легкостью она отмахивается от обуревающих его чувств.
– Побежишь к отцу жаловаться, что я тебя домогаюсь?
– она продолжала вызывающе смотреть на стоящего вплотную брата.
– Или разберешься со мной по-своему, как привыкла поступать с Хуаном?

– Цези, ты сошел с ума?
– Девочка уперлась руками ему в грудь, пытаясь оттеснить парня от себя, он нарушал её интимное пространство, заставляя нервничать.
– Помнишь, сколько мне лет? Как ты мог украсть мой первый поцелуй? Конечно, ты привык развлекаться в обществе шлюх и не придавать этому особого значения...

– Когда тебе удобно ты кричишь о том, что ты уже взрослая и требуешь к себе отношения, как к взрослой, - проворчал Цезарь - а когда не удобно - тыкаешь в нос своим возрастом... Не смей мешать всё в одну кучу и похабить мои чувства к тебе, приплетая сюда ничего не значащие интрижки. Я тащил тебя сюда отстегать ремнем, но стоило мне коснуться тебя, как нежность растопила обугленное гневом сердце и уняла боль, которую ты сознательно, не отрицай, хотела причинить мне! Я люблю тебя... как сестру, как верного друга, как вечную подругу сердца моего...

– Тебе ли не знать, что тот, кто громче всех кричит о своих чувствах, на самом...

– Я сказал тебе о своих чувствах, потому что никому другому открыться не могу. Знаю, что меня осудят...
– Цезарь закусил нижнюю губу.
– И зачем ты заговорила о возрасте? Ты меня за дурака держишь? Думаешь, я монстр какой-то? Я сознаю, что ты ещё мала для всего этого и готов ждать столько, сколько понадобиться.

– Неужели?
– одна бровь Лукреции вопросительно поползла вверх - Могу допустить, что тебе действительно кажется, что ты увлечен мной... не как сестрой... но Цезарь, в твоем возрасте нормально увлекаться, просто ты выбрал не тот объект.