Лучшая песня

– Зато я знаю. Иди собирай вещи.
– Он подождал, пока она наконец не сдалась, согласно кивнув ему в ответ.

– Это несправедливо!

– Да, - подтвердил Итан и вышел.

– Не уходи далеко!
– крикнула она. Взгляд ее снова упал на конверт, лежавший на столе. Дорис брезгливо взяла его в руки и стала снова перебирать снимки, чтобы определить, в какие моменты их сделали. Наконец она наткнулась на фотографию, где была изображена почти в полный рост лицом к камере. Судя по всему, снимали через окно лестничной площадки, в ту минуту, когда она, обнаженная, выходила из ванной. Ее тело освещал неяркий солнечный свет. Значит, это было утром. Поморщившись, Дорис разорвала фотографию на мелкие кусочки. Пусть это и улика, но она никому не позволит рассматривать себя в таком виде!

Внезапно ее затрясло, как в ознобе. Девушка торопливо сложила снимки обратно в конверт. Почему Итан ничего не заметил, когда она выходила из Холла? Он же гулял где-то рядом с собаками! Что-нибудь должно было броситься ему в глаза. Да и собак не проведешь, они непременно подняли бы лай, почуяв постороннего!

Дорис снова вынула фотографии из конверта и, теряясь в догадках, внимательно их рассмотрела. Некоторые были явно сделаны сверху, например, когда она шла по тропинке. Возможно, снимали с дерева. Может быть, поэтому фотографа никто не заметил?

Швырнув снимки на стол, девушка невидящим взором уставилась в пространство. У нее было такое ощущение, словно над ней совершили насилие. Интересно, остались ли негативы? Если да, то как их используют? А вдруг этот человек и сейчас за ней наблюдает? Злорадствует, видя ее реакцию?

– Ну и подавись!
– закричала Дорис и сжала зубы, чтобы не разрыдаться. Вскинув голову, она прошествовала наверх собирать вещи, не забыв предварительно задернуть занавески.

Какое наглое, бесцеремонное вторжение в ее частную жизнь! По крайней мере, в конверте не было фотографий, на которых она была бы снята с Итаном... Или они все-таки существуют? Может быть, он подкинет их в качестве следующего "подарочка"? Или все дело в том, что сам Итан был автором снимков? Мысль, конечно, нелепая, но все же... Нет. Выбрось эти глупости из головы, Дорис. Итану нет нужды посылать тебе фотографии.

К тому времени, когда он вернулся, она уже была готова и с нетерпением ожидала его появления.

– Ты, конечно, ничего подозрительного не нашел?

Итан покачал головой и мрачно посмотрел на нее.

– И ничего не видел, когда я в тот день выходила из Холла?

– Конечно, нет.

– Хороши же твои собаки, если они не учуяли чужого!

– Это действительно странно, - согласился он.
– Ты выключила холодильник? Открыла дверцу посудомоечной машины?

– Да, - ответила она деревянным голосом, - и заперла заднюю дверь и окна.

Итан кивнул, подхватил ее чемодан, подождал, пока она возьмет коробку с продуктами, и пошел к выходу. Он установил сигнализацию и запер дверь, а затем погрузил вещи в машину.

– Ты знаешь код?
– удивилась Дорис.

– Прости, не понял?

– Номер сигнализации.

Он остановился и посмотрел на нее, а потом терпеливо объяснил:

– Конечно, знаю. Мы всегда приглядываем за коттеджем, когда Моника уезжает. Хочешь, я поведу машину?

Дорис машинально кивнула.

– А как же твоя?
– вдруг спохватилась она. Итан удивленно посмотрел на нее.

– А что с ней?

В полном смятении Дорис выкрикнула:

– Но ведь ты будешь там, а она останется тут!

– Где - там?

– Да в Манчестере!

– Мы едем не в Манчестер, - спокойно сообщил он, убирая в багажник ее чемодан и коробку с продуктами.

– Куда же?

– В Холл.

– В Холл? В твой Холл?

– Разумеется, в мой Холл. Давай, Дорис, садись в машину.

– Нет. Я тебе там не нужна. Ты хотел легких отношений. Ты сам так сказал! Но это невозможно, если я буду жить в твоем доме.

Итан вздохнул, обошел машину, открыл дверцу и усадил Дорис на переднее сиденье.

– Пристегни ремень.

Он сел за руль и завел двигатель.

Миновав подъездную дорожку, они свернули налево и оказались на дороге, ведущей в Холл. Все это время Дорис смотрела в окно, пристально вглядываясь в каждую машину, проезжавшую мимо.

– Раньше здесь была подъездная дорожка для экипажей, - сказал Итан. Кованые железные ворота и парк, в котором водились олени.

– Где?

– Здесь. Ты меня не слушаешь, Дорис.

– Я засмотрелась...

Взглянув на него, она снова перевела взгляд на поля, где паслись овцы, и вздохнула.

– Ты сказал, олений парк?
– Да.

– А куда все это подевалось?

– На протяжении нескольких веков, когда владельцы поместья нуждались в деньгах, что случалось довольно часто, они продавали часть земли, пока, в конце концов, не осталась только сама усадьба.
– Итан снял руку с руля и крепко сжал ее ладонь.
– Не сдавайся, Дорис, - мягко произнес он.

– Не буду.

Но сколько же это будет продолжаться! Всю жизнь?

– Твоя семья не будет против, если я у тебя останусь?

– Нет.

– Когда они вернутся?

– Через несколько дней.

Дорис вздохнула, глядя на приближавшийся Холл. С фасада он выглядел еще более запущенным, но, несмотря на это, было в нем что-то успокаивающее. Замок простоял здесь несколько веков, был свидетелем бунтов, гражданской войны. Он многое пережил и выстоял в лихолетье. Как символ терпения.

– Значит, это сюда девочкой забегала Моника?

– До сих пор забегает, - уточнил Итан.

– А я и не знала, - безразлично проговорила Дорис, - что она здесь выросла.

Странно. Они дружили так давно, а Моника даже не рассказывала, где прошло ее детство.

Машина проехала под аркой и остановилась около конюшни, где стоял трактор.

– Зачем тебе трактор?
– тихо спросила Дорис.

– Норман возит на нем дрова для камина. Использует его как вездеход, улыбнулся Итан.

– Норман - твой отчим?

– Да.

– Ты его любишь?

– Очень.
– Итан выключил двигатель и повернулся к ней, глядя на ее печальное лицо.
– Подумай о самом большом зле, которое может причинить тебе этот негодяй, - посоветовал он.
– А потом реши, как поступить в этом случае. Он трус, Дорис, а ты - нет.

– Меня поддерживает только злость на него.

– Значит, продолжай злиться.

– Но стоит мне подумать о том, что он ходил за мной по пятам, что он видел меня...