Лучшая зарубежная научная фантастика: Сумерки богов

— Прими таблетку.

— Ладно, ладно. — Пауза. Звяканье кубиков льда. — Господи. Какая гадость!

— В следующий раз поместим его в капсулу. Скажи спасибо, что это не вазопрессин. От того ты бы просто обблевалась. Говорю по собственному опыту.

Он остановил файл.

— Так и есть. Как бы там ни было, через неделю после Сиэтла я приехал сюда и ты подписала более надежный пакет документов. — Он протянул ей толстую подшивку бумаг. — Поверь мне, они железобетонные.

— Погоди. — Не глядя, она уронила пачку на колени. — Ты приходил сюда? В мою квартиру?

— Приходил. Я дал тебе прослушать ту же запись, что и теперь, показал тебе исходный отказ от прав. — Он кивнул на ее колени. — Ты подписала. Я дал тебе тиопентал натрия, у нас состоялся первый сеанс. Ты приняла еще один терпазин.

— Я не помню.

Ричард пожал плечами.

— Это было. — Он постучал пальцами по папке у нее на коленях. — Здесь подписанные отказы от прав на все сеансы.

— Сколько раз, ты говоришь?

— Шесть. Четыре здесь, два в Северной Каролине.

— Но я не помню!

Рыбка в аквариуме моталась туда–сюда, туда–сюда. Коди закрыла глаза. Открыла. Рыбка по–прежнему была на месте. Ричард тоже. Она могла даже вспомнить тяжесть грудей Сюзанны на своих ладонях.

— Лучше дослушай остальное. И прочти это.

Он включил запись.

— О’кей. Подумай, каково это будет, если ты много знаешь про кого–то, и вы вдруг встретитесь: ты знаешь про нее, и она знает про тебя, но единственное, что ты сознаешь, — что ценишь этого человека, и доверяешь ему, и чувствуешь свою с ним связь. Теперь представь, что может случиться, если добавить в это уравнение секс.

— Надеюсь, хороший секс.

— Наилучший. Существует множество исследований, насколько сильными могут быть сексуальные узы, в особенности для женщин. Если у женщины был оргазм в присутствии другой особы, в течение нескольких последующих дней ее гормональный фон становится повышенно чувствительным к присутствию любовника: всякий раз, как он входит в комнату, ее организм во множестве рассылает химические сигналы типа окситоцина, кричащие: «Друг! Друг!» Это верно даже в случае с теми людьми, которые, как вы разумом понимаете, не годятся для вас. Вы проделываете это с кем–то совместимым, кто подходит вам — не важно, подходит на самом деле или просто так кажется, — и возникает химическая связь с перспективой стать суперклеем для людей. Это и есть любовь: связь, которая возобновляется каждые несколько дней, пока мозг не перенастроится полностью. Итак, я хотел знать, что будет, если свести друг с другом двух сексуально совместимых людей, волшебным образом точно — точно! — знающих, чего другой хочет в постели, но не помнящих ничего про то, откуда у них эти знания…

Коди быстро нажала на паузу.

— Любовь, — повторила она. — Любовь? Твою мать, что ты сделал со мной?

— Ты сама это с собой сделала. Слушай дальше.

И она слушала. После почти часового прослушивания она взяла пачку распечаток, которые Ричард достал из портфеля.

Она взглянула на часы.

— Все еще думаешь насчет самолета?

Коди не знала, о чем она думает.

— Его можно сдать? — спросил он. — Билет?

Коди кивнула.

— Дай его мне. Я аннулирую его для тебя. Ты всегда можешь перезаказать билет на завтра. Но ты должна прочесть.

Не в силах пошевелиться, она смотрела, как Ричард берет телефон и набирает номер. Когда вызов пошел, он повернулся к ней, одними губами произнес: «Читай!» и снова отвернулся.

И она начала читать, лишь смутно замечая, как Ричард, препираясь, продвигается все выше по должностной иерархии авиакомпании.

После первой сотни страниц про субъект К и субъект С он принес ей свежий кофе. В одном месте она остановилась в смятении.

— Что?

— Не могу поверить, что говорила тебе это.

Он заглянул ей через плечо.

— О, пикантное местечко. Перестань краснеть. Я все это уже слышал. Несколько раз. Тиопентал натрия заставит рассказать все что угодно. К тому же ты не помнишь, как говорила мне это, так с какой стати смущаться?

Она взглянула на свою рыбку. Это не важно. Не важно. Коди взяла бумаги и снова углубилась в них. С таким же успехом можно покончить с этим.

Странице примерно на трехсотой он пошел на кухню приготовить ланч. Она не помнила, чтобы ела его, но, покончив к семи вечера с последней страницей, увидела, что тарелка возле ее локтя пуста, и услышала конец фразы Ричарда, звонившего в службу доставки китайского ресторанчика на углу неподалеку. Было ясно, что он уже проделывал это прежде. С ее телефона, в ее квартире. А она не помнила.

Как бы ей хотелось накормить его терпазином, чтобы он забыл все то, чего до сих пор она не рассказывала ни одной живой душе.

Она попыталась собраться с мыслями.

Он попросил у нее разрешения использовать ее в эксперименте. Это должно было означать, что ей будет комфортно в том клубе в Атланте, что она. возможно, даже неплохо проведет пару часов, и это поможет ему в работе и будет оплачено до некоторой степени ею из средств на представительские расходы. Он съездил в «Золотой Ключ», и выбрал среди танцовщиц Сюзанну как наиболее подходящую для удовлетворения ее фантазий — а он кое–что знал о ее предпочтениях по той дурацкой, дурацкой ночи в Далласе, — и побеседовал с ней в том же духе. Только Сюзанне заплатили.

Дважды, подумала Коди. Я заплатила ей тоже.

Итак, Ричард прилетал в Сан–Франциско, был на квартире у Коди и дал ей тиопентал натрия, и она разразилась словесным поносом насчет своих сексуальных фантазий, со всеми нюансами, и подробностями, и оттенками наслаждения. В Северной Каролине она поведала ему об этих фантазиях снова, еще более откровенно, поощряемая вообразить все в мельчайших деталях, представить, что это уже произошло, а ей в это время делали функциональную МРТ и анализировали газовый состав крови.

Ричард положил трубку.

— Еда будет в течение тридцати минут.

Коди заставила себя оставаться сосредоточенной, думать, вопреки смятению.

— Для чего были нужны все эти МРТ и… — она заглянула в листок, — ТМС во время, э–э–э, воображаемых интерлюдий?

— Мы выстроили нечто вроде карты изменений активности твоего мозга и гормонального фона, что ты будешь чувствовать, если кто–нибудь в самом деле проделает все это с тобой. Нечто вроде пеленгатора суперэмпатии. От Сюзанны, разумеется. Мы давали прослушать твои слова вам обеим, одновременно с транскраниальным магнитным стимулированием для увеличения пластичности мозга — перенастройки.

— И, — она пролистала страницы до раздела, озаглавленного «Теоретические обоснования», — ты дал мне, нам, окситоцин?

— Нет. Мы хотели выделить переменные факторы. Окситоцин ты добавила сама, позже. — Он широко улыбнулся. — Это красивая часть. Все, что здесь есть, ты сделала сама. Это твои надежды, твои гормоны, твои потребности. Твои. Мы предложили кое–что каждой из вас — то, до чего вы сами могли и не додуматься: эти дорогие часы и свободная одежда, шляпа и шпоры у Куки. Но остальное — это ты и Куки, я имею в виду, Сюзанна. Но вы двое были настолько нацелены друг на друга, что если это не стало лучшим сексом в твоей жизни, я съем этот стол.