Лучше не бывает

Пирс пошарил в воде и крепче схватил фонарь. Он принялся светить на все кругом. Здесь своды пещеры были значительно выше, и он понял, что находится в месте разделения пещеры. Здесь она превращалась в две небольшие пещерки одного, на вид, размера, одна вела налево, а другая, по которой он только плыл, — направо. Это открытие слегка обеспокоило Пирса. Он представлял себе совсем другое: в его воображении она не раздваивалась и шла выше в скалу, где превращалась в сухое, полное воздуха помещение, возможно, полное сокровищ. Дело было не в сокровищах и даже не в сухости и воздухе. Это последнее убежище могло оказаться дырой или трещиной, где прилив, в конце концов, соприкасался с крышей и топил забравшегося туда, как мышь в ловушке. Но вот чего не предвидел Пирс — возможности выбора. Идея выбора напомнила ему об идее жизни, о будущем, и тут он почувствовал страх в первый раз.

Пирс высветил фонариком свод первой пещеры, слева от него. Она была примерно на двадцать пять футов выше уровня моря и вся заросла водорослями. Он повернул фонарик направо. Здесь тоже все было покрыто водорослями, но она была чуть выше. Какая из них выведет его наверх? Он решил, так как все было непонятно, отдаться на волю случая, который привел его к правой пещерке. Он выключил фонарь и поплыл. Пятно дневного света исчезло.

Теперь он плыл медленно, стараясь определять направление и ощущая близость стен чем-то вроде внутреннего радара. Он чувствовал, что справится. Но темнота обескураживала его. Она стала еще гуще и ощутимей, она давила на него, как шляпа черного гриба. Ему казалось, что стоит поднять руку — и тьма сломает ее. Дыханье стало коротким и быстрым. Он нащупал ногами дно и встал, чтобы нормализовать дыхание. Вода внутри пещеры казалась теплее, чем в море, просто необычайно теплой, и он не чувствовал ни усталости, ни озноба. Он опять включил фонарь, освещая им путь, уже пройденный им, и то, что было впереди.

Прямо перед ним пещера раздваивалась опять. Еще один выбор. Пирсу пришло в голову — если я и не утону, то могу просто заблудиться в этом жутком лабиринте и никогда не найду пути назад. Или когда прилив спадет, мне будет легче найти путь? Он не был уверен. Он медленно поплыл вперед и увидел тонкую линию света в пещере, что была впереди. Свет фонаря стал узким и неровным, тьма поглощала его. Теперь он видел еще меньше. Его глаза совершенно не приспособились к этому плотному грибовидному мраку. Здесь уходящий налево канал как будто бы слегка расширялся, и его мокрый, в водорослях, свод казался выше. Пирс медленно вплыл туда. Он подумал: сначала направо, а потом налево. Нужно запоминать путь. Сначала вправо и потом — влево.

Он опять включил фонарь, осматривая своды и стены. Пещера была не больше и не меньше, а ее стены также круто уходили в воду. Не было ни одного выступающего из стены камня, где можно было бы отдохнуть. Пирс подумал: так продолжаться не может. А потом он подумал — а почему бы и нет? Пещера тут снова поворачивала, довольно круто изгибаясь влево. Почему бы этим теплым пещерным путям, так аккуратно проделанным водой, не тянуться бесконечно долго ниже уровня прилива? Он мог бы плыть по ним часами в кромешной тьме, пока поднявшиеся воды не прижмут его макушку к округлому скользкому своду.

Паническая дрожь пронзила Пирса, как электрический удар, и ему сразу стало холодно. Он думал: предположим, если я очень быстро поплыву назад по тому же пути, успею ли я выплыть из пещеры до того, как прилив затопит выход? Он поднял руку из воды и зажег подсветку часов. Его часы, залитые водой, но такие привычные, казались зловещими и одинокими под черным куполом воды. Он был внутри всего лишь пятнадцать минут. Он может успеть выбраться, если сейчас повернет назад. Пирс выключил свет и изо всех сил поплыл вперед, еще глубже в пещеру.

Он остановился снова и включил свет, желая быть уверенным, что не пропустил новых разветвлений. Кажется, одно было впереди. Он осторожно поплыл вперед и выплыл на обширное место, из которого было уже не меньше четырех выходов — черных кругов, похожих на сжатые кулаки над медленно движущейся водой, освещаемой фонариком; она казалась слоистой и шоколадно-коричневой в его неровном свете. Тут Пирс увидел справа от себя, когда пещера расширилась, выбоину в стене, похожую на наклонную полку. Пирс подплыл к ней и попытался взобраться на нее. Это оказалось делом нелегким. Она вся была покрыта зелеными водорослями, тонкими, как волосы, это делало ее крайне скользкой. Наконец он примостился, хоть и неудобно, наполовину в воде и зажег фонарь, с осторожностью осматриваясь. Впереди было четыре выхода. Пирс увидел, что их своды значительно ниже, чем те, что были в прежних пещерах. Пещера явно уходила вниз.

В этот момент Пирс услышал шум в воде. И не он производил его. Он лежал, подобно тюленю, совсем тихо, вытянувшись в углублении, удерживаясь там с трудом благодаря выступающему острому камню, за который цепко держался. Он напрягся, прислушиваясь. Это был плеск, производимый кем-то большим и неуклюжим. Пирс с трудом повернулся, держась за край выбоины, и посмотрел через плечо. Бледный коричневый луч фонаря заскользил по поверхности воды. Кто-то был здесь, кто-то приплыл сюда — в сердце пещеры. Это был Минго.

— Минго! — крикнул Пирс. Он резко выпустил из рук фонарь и перестал держаться за край своего убежища. Когда он скользнул вниз, веревка, привязывавшая фонарь к ремню, задела за острый выступ камня и оборвалась. Фонарь балансировал на самом краю и затем тихо сполз в воду и исчез в ней.

Пирс все еще лежал, прижавшись к скользкой скале, вода доходила ему до плеч, одной рукой он ухватился за водоросли. Тьма была плотной, абсолютной. Звук плеска приблизился, Пирс вытянул руку и ощутил ошейник Минго и сухую шерсть его головы. Минго вскарабкался на скалу, стараясь забраться подальше от воды.

— О, Минго, Минго, — сказал Пирс. Он подтолкнул собаку повыше на маленький уклон с водорослями и положил голову на ее мокрый теплый бок, вцепившись в скалу мертвой хваткой. Горячие слезы вдруг заструились по его лицу.

35

— Что же нам делать? — спрашивала Пола. Она смотрела на Дьюкейна. Барбара схватила его за рукав. Близнецы обнялись.

— Моторная лодка? — спросил Дьюкейн.

— В деревне есть одна, — сказала Пола, — но в это время…

— Ее арендовали на весь день, — сказал Эдвард, — мы видели, как она уплыла.

— Нужно позвонить в береговую полицию, — сказал Дьюкейн. — Нет, не это… Давно он туда заплыл?

— Наверно, минут пятнадцать прошло, — сказала Барбара.

— Больше, — уточнила Генриетта.

— Понимаете, — сказала Барбара, — ее голос стал высоким от страха. — Я совсем не верила ему сначала. Я ждала, когда он выйдет оттуда. Потом я вдруг поняла, что он говорил серьезно. А потом стало ясно, что он не выплывет сам.

— Мы там тоже были, — сказал Эдвард. — Я был уверен, что он не шутил. Я об этом сразу сказал.

— Мы скоро увидим, как этот юный идиот выплывет из пещеры и…

— Нет, нет, нет! — завыла Барбара. — Он внутри, он собирается там остаться, я знаю!

Дьюкейн задумался. Он старался соображать как можно быстрее, глядя на Полу, которая отчаянно пыталась помочь ему.

— Когда море закроет вход в пещеру?

— Через полчаса.

— Через двадцать пять минут, — поправила Генриетта.