Лучший частный детектив
Шрифт:
Мы переглянулись с Успенцевым.
— Пожалуй, ты поступила правильно, Даша, — сказал Лёшка, — тем более, что сделанного уже не вернёшь. Предлагаю ещё по чашке чая, и попросим нашу мисс Хадсон прочитать оставшееся письмо Хворостовского, чтобы представление об этом человеке было полным.
Я заварил чай и Даша начала читать.
«Дорогой Мина Семёнович! Вот уже несколько дней, как я нахожусь в Екатеринославе. Не стану описывать мой путь домой. Он занял более месяца и был чрезвычайно утомителен. По приезду я сразу же побывал в редакции газеты, где с удивлением узнал о том, что мои отчёты о поездке так и не были получены Вами по причине их отсутствия. Мне совершенно непонятно такое положение дел, поскольку
Итак, около полугода назад я по Вашему предложению отправился в путь для того, чтобы познакомиться лично с необычными вещами, которые имеют место в природе, и с которыми совершенно не знакомы обычные люди, являющиеся читателями нашей газеты.
Вы, я уверен, помните, что послужило толчком к подобному решению. До сих пор жаль, что нам так и не удалось тогда уговорить Беридзе, этого заядлого искателя приключений, составить мне компанию. Это он поведал нам о таинственной религии вуду, об оживших мертвецах и жутких ритуалах, в которых он лично принимал участие. Публикации о столь необычных вещах, появись они, должны были существенно поднять тираж газеты, сделав этот проект прибыльным, как и все те, которые были когда-либо начаты Вами.
Путь в Соединённые Американские Штаты был долог. Я поездом добрался до Парижа, оттуда — в Кале и далее через Ламанш в Англию. В Америку я отбыл из Ливерпуля и спустя две недели неспешного плавания сошёл в порту Нью-Йорка. Я не стал задерживаться в этом городе, который, казалось, переполнен энергией предпринимательства, а сразу же поездом отправился на юг в Новый Орлеан, что в штате Луизиана. Там я должен был начать своё знакомство с религией вуду, которой якобы придерживается местное чернокожее население.
В поезде я познакомился с неким мистером Эдвардом Майзлом, который оказался католическим священником. Узнав причину, по которой я предпринял путешествие, он вызвался помочь мне советом. Из его рассказа следовало, что в Луизиане религия негритянских племён Африки в значительной мере слилась с христианскими верованиями и уже мало напоминает ту изначальную, которая имела место когда-то в рабовладельческих латифундиях.
А если я хочу увидеть истинную вуду, то мне нужно ехать на Гаити. Там ещё есть места, где она сохранилась в нетронутом виде, и меня может ожидать много интересного. Особенно, если мне удастся расположить к себе кого-то из местных жрецов, мужчину, которого называют «унган», но лучше женщину, которую зовут «мамба». Унганы и мамбы являются адептами белой вуду, а вот тех, кто исповедует тёмную вуду, называют «бокоры», и лучше их избегать. Хотя с точки зрения журналиста, который ищет для своей газеты нечто необычное, то, конечно, тёмная вуду предпочтительнее. Но его обязанность, как истинного христианина и пастыря, предупредить меня об опасной — дьявольской — стороне подобного увлечения.
Узнав, что я владею французским и английским языками как родными, мистер Майзл сказал, что при благоприятном стечении обстоятельств меня ожидает много интересного, особенно со стороны бокоров. А если вдруг кто-то из них проникнется доверием, то, возможно, мне даже посчастливится присутствовать при таких редко исполняемых ритуалах, как изменение жизненного пути, предназначенного человеку Господом нашим, и возвращение жизни в тело умершего. Сам же он никогда не искал возможности видеть эти колдовские оргии. Для этого, кроме веры во Всевышнего, нужно обладать ещё и очень крепкими нервами.
В Новом Орлеане я пробыл почти месяц и убедился в том, что мистер Майзл был полностью прав: если хочешь прикоснуться к истинной религии вуду, нужно ехать на Гаити. Сам же город мне понравился, несмотря на непривычное обилие чернокожего населения. Негры в массе своей приветливы и услужливы, много поют и пляшут даже во время погребальной процессии. Преобладающий язык, как мне показалось, французский, но многие говорят также и на английском. Архитектура
зданий и расположение улиц напоминают типичные французские города.Капитан небольшой рыбацкой шхуны согласился доставить меня на Гаити. Я заплатил ему, занял свою каюту, и мы отплыли. Только в пути я понял, что капитан решил совместить хорошо оплаченный рейс с морским промыслом. С двумя матросами он всё время был занят неспешной ловлей вначале креветок, а затем рыбы, так что в Порт-о-Пренс мы прибыли лишь неделю спустя.
Я снял номер в гостинице под названием «Отель Олоффсон» и стал готовиться к знакомству с обрядами вуду. Несколько недель ушло на знакомство с городом. Он напоминает французские портовые города небольших размеров и был бы по-своему красив, если бы не повсеместная грязь и горы мусора. Жители его — это, в основном, потомки рабов, вывезенных в своё время из Африки, и креолы — результат смешения негров с белокожим населением. Здесь действительно говорят по-французски, но большинство предпочитает всё же креольский — смесь французского, английского и испанского языков с жутким искажением слов. Понимал я его вначале с трудом, но спустя месяц как-то приспособился.
В центре города высится главная его достопримечательность — католический собор Санта-Мария, в котором покоятся Христофор Колумб, открывший этот остров в 1492 году, его брат Бартоломео, сын Диего и внук Луис. Здесь же находится Национальный Музей, в котором собрано большое количество местных сувениров, в том числе пистолет, которым был застрелен король Кристоф и ржавый якорь с каравеллы Колумба «Санта-Мария». Неподалёку от порта расположилось ужасное сооружение под названием «Железный рынок», где торгуют продуктами и всякими удивительными мелочами. Мне, например, предложили здесь «вудужабу». Утверждают, что слизь, которую выделяет эта рептилия, используют бокоры при сотворении так называемых живых мертвецов — зомби.
Вообще, у меня сразу сложилось впечатление, что местные жители ничего не производя, занимаются только торговлей. Похоже, это у них в крови. Грязь, мухи и нищета на фоне непрекращающейся липкой жары — так выглядел для меня Гаити после того, как я более месяца безрезультатно пытался выйти на одного из жрецов той самой тёмной вуду, одно произношение которой вызывает подсознательный страх. Всё дело в том, что Раймон, местный житель, к которому я должен был обратиться за помощью по рекомендации Беридзе, отбыл к родственникам на континент, и мне пришлось ждать его возвращения.
В этом письме я не стану описывать мою жизнь в отвратительном отеле, единственное достоинство которого состояло в том, что он располагался в центре города. Мне представляется разумным оставить этот рассказ на более позднее время, когда Вы вернётесь из поездки. Кроме того, я надеюсь, что письма, в которых все мои приключения описаны по свежим следам, всё же отыщутся, и мы сможем всё это прочитать в узком кругу перед тем, как сделать их достоянием широкой публики.
Раймон оказался худощавым стариком среднего роста, с седыми курчавыми волосами и короткой бородкой, в которой постоянно пряталась хитроватая улыбка. «О, Георгий! Конечно же, я помню его. Как можно забыть такого щедрого, весёлого и храброго человека! Если вы его друг, то старый Раймон сделает всё, чтобы помочь вам. Кстати, как он?». Так началось наше знакомство с этим человеком, который впоследствии на самом деле сделал всё, чтобы моя поездка оказалась успешной.
Не сразу, осторожно прощупывая мои намерения и, главное, платёжеспособность, Раймон стал вводить меня в круг жрецов вуду. Здесь я должен сказать, что создавалась эта религия двести лет назад в условиях строжайшей тайны. Тайна — неотъемлемая часть вуду.
Храмом для гаитянцев чаще всего служит чей-то самый обычный дом. Он может стоять где угодно. Во дворе его могут беззаботно играть дети и бродить животные. И лишь немногие унганы, в чьи обязанности входит прямое общение с духами — лоа, вывешивают над культовыми зданиями так называемые драпо. Это такие пестрые флаги, которые указывают на то, что здесь сейчас совершается тайная церемония. Но какая именно, это знают только немногие посвящённые.