Лучший экипаж Солнечной (авторская редакция 2008 г.)

— Напрасно вы так, молодой человек, — раздалось сзади.

Вернер обернулся. В рубку вошел небольшой краснолицый человечек в рабочем комбинезоне с эмблемой «Тушканчика» на груди. Судя по табличке, фамилия его была Каплан. За спиной человечка возвышался адмирал.

— Господа офицеры! — крикнула Ива.

— Вольно! — Рашен жестом усадил на места вскочившую дежурную вахту. — Дамы и господа, позвольте вам представить нашего гостя. Доктор этнографии, профессор Смитсоновского института Джеффри Ллойд. Доктор, это капитан Фокс, бомбардир. Капитан Стенфилд, наш психолог. Капитан-лейтенант Кендалл, старший навигатор. Лейтенант Вернер, служба технического обеспечения.

— А я Джефф, — сказал краснолицый. — В прошлом американский шпион.

— Очень хорошо, что вы американский шпион, а не какой-нибудь еще, — обрадовала доктора Линда, пожимая ему руку. — А то бы мы вас расстреляли. Впрочем… Сколько вы схватили рентген за последний год, доктор? Не хотите показаться нашему врачу?

— Линда, не наезжай, — попросил, входя, Боровский. — Доктор у нас в гостях, веди себя подобающе.

— Из доктора химия так и течет, — парировала Линда.

— Заметно? — спросил Ллойд. — Извините. Но я вынужден каждый день есть эту гадость. Мне приходится ходить через очень грязные места.

— И к чему этот героизм? Ради изучения быта мутантов?

— Оставь, Линда, — приказал Рашен. — Благодаря героизму доктора, именно героизму, как ты правильно заметила, мы узнали очень много нового о мире, в котором живем. Возможно, это знание изменит нашу судьбу. Я не шучу. Кенди! Придется тебе на время сделать из моего катера самолет. Погрузим вездеход доктора и полетим. Нужно смотаться тут в одно место.

— Куда? — деловито спросила Ива, кладя руки на «доску».

— Ноль пять мегаметра на северо-запад. Там будут такие холмы…

— Valdaiskaya vozvishennost, — сказал тихонько Вернер.

— Как-как? — удивленно вытаращился на него Ллойд.

— Valdai, — повторил Эндрю. — Это место называется Valdai.

В коридоре Рашен придержал Боровского за рукав.

— Видел статую? — заговорщически прошипел он старпому на ухо.

— Жуть! — выразил свое мнение тот.

— Это не бог! — объявил Рашен.

— Да что ж вы меня, драйвер, совсем за идиота держите? Конечно, не бог. Так, железная хреновина. Какой-нибудь видный политический деятель.

— Всюду ложь, — сказал Рашен с таким видом, будто только что совершил великое открытие в философии. — По всей Солнечной никаких новых идей, а только подмена одних идолов другими. А знаешь почему? Знаешь, кому это выгодно? Помнишь, я говорил, кто придумал давать боевым кораблям имена героев из классической фантастики? Ты еще сказал, что это был какой-то умный еврей?

— Ну… — пробормотал старпом, вспоминая.

— Во-первых, никакой он был не еврей. А во-вторых, его звали Эрик Старк.

— И чего?

— Дубина! Он не думал ни о какой идеологии. А просто размечтался, что когда-нибудь его именем назовут корабль.

— И добился своего, — индифферентно кивнул Боровский.

— Слышал, как себя величает патриарх этих недомерков? — не унимался Рашен. — Батька! Кретин! На самом деле священнослужителя на Руси всегда называли batiushka. В смысле — отец родной. А «батька» это лидер преступной группировки. Как тебе, а?

— Совершенно по фигу, — честно признался Боровский.

— Не-на-ви-жу! — выдохнул Рашен, потрясая для большей внушительности указательным пальцем.

— Вы не заводитесь только, драйвер, — попросил старпом. — Не накручивайте себя. А то я вас знаю…

— Всюду ложь, — повторил Рашен. — Мало того, что дома нам всю жизнь мозги пудрили, так еще и здесь, в Москве, надули! Кругом обманщики. Вся история — туфта! Все идеи — ворованные!

Боровский тоскливо вздохнул. Ему вдруг пришло на ум, что он малость переусердствовал, уговаривая Рашена взяться за обустройство мира. Похоже было, что адмирал принял эту мысль слишком близко к сердцу.

— Ничего, мы объясним землянам, что жить нужно по правде, — ровным голосом пообещал Рашен. — Я уверен, они научатся.

В этих словах было столько убежденности, да такой жестокой, что старпома с ног до головы охватил благоговейный ужас.

* * *

Старостой Вышнего Волочка оказался молодой русский парень Виктор де Вилье, отец троих детей и выпускник Сорбонны с дипломом по терраформированию. Он удрал на историческую родину десять лет назад, движимый тягой к познанию мира. С рюкзаком, автоматом и счетчиком Гейгера. На своих двоих Виктор обогнул зараженные районы, почти не облучился и не дал себя загрызть одичавшим мутантам. Довольно быстро он вышел на человеческое поселение в районе Пскова, был радушно принят, но вскоре двинулся на юго-восток, где жизнь только налаживалась и можно было по-настоящему развернуться. Теперь под началом у де Вилье работало и богатело двадцать пять тысяч человек, очень довольных тем, что нашелся грамотный мужик. Потрясенному Рашену продемонстрировали самодельную гидроэлектростанцию, свечной завод, кирпичное производство и водяные мельницы. Здание мэрии украшала спутниковая «тарелка», здесь стоял компьютер с нелегальным выходом в Сеть. Вышний Волочок находился на фронтире, отсюда было рукой подать до загаженной Москвы, поэтому окрестности патрулировала группа вооруженных егерей, по совместительству промышляющих охотой. Рашен тихо млел и ругал доктора Ллойда, который решил устроить адмиралу сюрприз и не рассказал всего сразу. Ллойд, с видимым облегчением скинувший личину мутанта, довольно улыбался.

В Новгороде клепали сельскохозяйственную утварь и ремонтировали оружие. Тут же был крупный по здешним меркам рынок и порт речного судоходства. Во Пскове функционировало что-то вроде университета. Для связи между городами имелся примитивный телеграф, а кое-где даже маломощные рации. Жизнь вокруг била ключом, люди выглядели здоровыми. Чужаков они действительно недолюбливали, но Рашен оказался гораздо более тонким дипломатом, чем доктор Ллойд. Там, где американец шел, скрываясь и маскируясь, Рашен запросто садился на катере и тут же оказывался в гуще событий, расспрашивая и рассказывая. Его же еще и жалели за то, что плохо говорит по-русски. И все время предлагали остаться жить.

А дозиметр показывал, что жить здесь можно. Чуть хуже, чем в Канаде, но гораздо лучше, чем в Европе. Кроме того, все вокруг было пропитано духом настоящего частного предпринимательства, и никому не приходило в голову жаловаться на правительство ввиду отсутствия такового. Люди селились общинами, где все спорные вопросы решались по справедливости. Для торговли имелись специально отведенные места с добровольной охраной и выборными аукционерами. На случай массового вторжения мутантов существовал небольшой штаб ополчения, но в последние годы мутантам было не до набегов, они предпочитали торговать. Судя по всему, бедолаги действительно вымирали.

Рашен общался с народом, таская с собой Ллойда и Вернера в качестве самоходного разговорника. На второй день у адмирала вдруг прорезался акающий московский говор, и Эндрю он разрешил гулять. Чем тот и воспользовался. Сначала они с Ивой оба ходили по лесам с непременным дозиметром на запястье и «Маузером» на плече. Но вскоре освоились и перестали всего бояться. Они просто никогда раньше не видели такого количества зелени и живого зверья.

Они купались в чистой воде и любили на мягкой зеленой траве. Вдыхали упоительный запах сена и пили настоящее молоко. Ива на охоте застрелила кабана и, пока местные бурно ее поздравляли, вся обрыдалась над бедной хрюшкой. Эндрю собственноручно поймал рыбу, и изумлению его не было предела, когда окуня тут же бросили в уху. Это была какая-то фантастическая жизнь, волшебная, настоящая, и возвращаться на скучный железный корабль совершенно не хотелось.