Лунный гамбит

Я показал перстень и левую ладонь, на которой он увидел несуществующую татуировку в виде кобры.

– - Да, геле! Великая и Справедливая узнает, что вы сделали за палача его работу.

Он лишь слегка склонил голову. В голосе слышатся едва сдерживаемые недовольство и раздражение.

"Гордец, много мнит о себе, пользуется благосклонностью Медеи, -- вновь подал голос "внутренний" Изир.
– - Не помешало бы спесь поумерить".

"Козел!
– - не удержался вставить свое мохнатое рыло и "браток". Таким у нас тычут в морду".

Мысленно послав советчиков подальше, не спеша иду следом за удаляющимся телохранителем.

Несмотря на свой вес и одышку, он довольно быстро спускается по ступеням, вырубленным в камне. Отполированные за столетия миллионами ног, они поблескивают золотистыми прожилками в лучах восходящего Солнца.

"Золотая лестница к небу", -- "шепнул" Изир.
– - Часто заключенные видят ее только раз в жизни. Первый и последний. Отсюда и поговорка: "Вознестись на небеса".

Кстати о небесах. Рассвет не скупится на голубую краску, щедро разливая ее вокруг, но яркая Атланта видна еще отчетливо.

Чем ниже спускаюсь, тем явственней чувствую наполняющие воздух ароматы моря, цветов, субтропической зелени. На губах появляется солоноватый привкус. От жажды подташнивает, кружится голова. А вот голода не ощущаю. "Еще бы, слопал на завтрак самого геле Изира. Поэтому, видимо, и сушняк, не удивлюсь, если будет еще и изжога. Ядовитый попался гад!"

У подножья горы, там, где начинаются ступени, дремлют стражники. Увидев перстень, подобострастно склоняют головы, приподнимают цепь заграждения. При этом пряча глаза, и изо всех сил стараясь не дышать на меня винной кислятиной. Тем лучше. С трудом сдерживаюсь, чтобы не побежать. Медленно иду через площадь, мощенную гладкими серыми плитами. "Знаю", что за стоящей на пьедестале беломраморной скульптурой Крылатого Льва бьет небольшой прозрачный ледяной фонтанчик. Вода в нем с горы Аргон, откуда я только что спустился. Горожане ее не особо жалуют. Пить ее считается дурной приметой, но мне сейчас на это глубоко наплевать. Припав к желанной струйке губами, с жадностью делаю глоток за глотком. Жажда понемногу отступает.

Откинув подмокший капюшон, плеснул водой в лицо, потер руками щеки и шею. И только тут замечаю, что они в крови. Мелочь, но неприятно. Ничего не поделаешь, "издержки производства". Так же, как грязь и вонь. Дальнейший путь лежит через город к пристани, на базар. Там отмоюсь, переоденусь, позавтракаю. Заодно подумаю, что делать дальше...

Вытирая рукавом плаща лицо, обратил внимание на структуру и плотности ткани. На лен явно не похоже, скорее синтетика,

"Небось, боги подогнали?" -- "спросил" Изира.

"Тишина, молчит. Интересно, как они "там" с "братком": помирились, не ссорятся?"

Накинув капюшон, иду через площадь к домам. Навстречу раб в набедренной повязке, со множеством шрамов на морщинистой загорелой коже, тяжело дыша, катит нещадно скрипящую двухколесную повозку. В ней глиняные кувшины и амфоры. За рабом с полузакрытыми глазами, засыпая на ходу, бредут мрачные стражники. Похоже, смена караула.

Улочки в городе узкие, неровные, вымощенные шлифованными камнями. Дома и заборы из желтоватого ракушняка. Крыши, двери и калитки из бамбука. Дворики маленькие неуютные. В этой части города живут солдаты, ремесленники, небогатые купцы.

Городской пейзаж выглядит довольно уныло: преобладают серые и желтые тона, зелень отсутствует совершенно. Ближе к центру дома все больше, улицы шире.

Город понемногу оживает. В двориках царит суета. Слышны мужские и женские голоса, детский плач.

Из открывшейся калитки четверо ремесленников выносят деревянные, укрытые попоной носилки. Я приостанавливаюсь, чтобы их пропустить.

В следующее мгновение шею стягивает удавка, чувствую, что прижат к забору, пытаясь освободиться беспорядочно машу руками... Дышать нечем, из глаз текут слезы, "сыплются искры". В лицо уткнулась мокрая тряпка. Вроде, чуть отпустили... Глубокий судорожный вдох... Удушающе-сладкий запах мака...

"Маковый Морфей, -- "слышу" Изира".

Отчаянно пытаюсь вырваться, чувствую, как туманится в голове, подкашиваются ноги...

* * *

На этот раз "пробуждение" намного приятней. Пусть кружится голова, подташнивает, во рту ощущается горечь и привкус зеленого мака, но зато не связан и лежу на мягком ложе. Все-таки не тюрьма. Уже прогресс и немалый. Не для того похищали, чтобы пытать или убивать. Хотя, кто знает. Злит другое: та легкость, с которой меня, вампира с супер возможностями, эти "троглодиты" берут в плен. Словно малое несмышленое дитя.

Запах сладких благовоний щекочет ноздри. Слегка приоткрываю глаза: комнатка невелика, полумрак. Кроме моего ложа в ней небольшой стол из красного дерева с резными ножками и табурет. Медная чашеобразная жаровня с ароматными углями слегка дымится. Кожу спины ласкает пятнистая шкура неведомого зверя, накрыт белым легким льняным покрывалом. Ни одежды, ни прочих, добытых в "честном бою" трофеев нет. Конфискованы. Тускло горящие масляные светильники, не в силах заменить отсутствующие окна.

У стены, словно скульптура или восковая кукла замерла молодая девушка в малюсенькой набедренной повязке и разноцветным ожерельем на высокой, по-девичьи упругой груди, на руках и ногах браслеты. Длинные черные волосы собраны на затылке серебристой нитью. Черты лица правильные, нос с небольшой горбинкой кожа смуглая, золотистого оттенка. Контуры глаз, подведенные черной краской, удлинены. Талия тонкая, бедра и ноги стройные. Это тебе не "Великая и Справедливая". Слов нет, хороша. Стоит не шелохнется. Лишь при дыхании чуть-чуть движется плоский животик с ямочкой пупка.

Душно. К приторно-сладкому аромату дыма подмешиваются запахи специй и пищи, разложенной на столе. Как ни темно, но взор изголодавшегося разглядел кусок печеного мяса, зелень, головку белого сыра, гроздь синего винограда, бананы и спелые желто-красные персики. На блестящем подносе красуется серебряный кувшин, стоит расписная глиняная чаша. Втянул поглубже в себя воздух, в носу нестерпимо закрутило и, не сдержавшись, я чихнул. Дальше притворяться спящим не было смысла, широко открыл глаза. Скульптура вздрогнула, ожила. Склонив голову, не спеша подошла к моему ложу.

– - Наконец-то, геле! Мы так за вас боялись, но, к счастью, теперь все в порядке. Принцессе немедленно доложат.

Голос приглушенно-бархатистый. Говорит вкрадчиво, но с достоинством. Видимо, не простая служанка...

Девушка взяла со стола медный колокольчик и дважды позвонила.

Движения плавные, грациозные, словно у балерины. Я уловил исходящий от нее запах розы и мускатного ореха. Тело слегка блестит, натерто маслом. Колокольчику весело вторили ее браслеты. Заманчиво колыхнулась грудь.

"Клевая телка, -- согласился со мной "браток".
– - Похоже, и она не против".

"Не слушай идиота! Будь осторожен!" -- произнес Изир.

В данном случае стоит прислушаться к его мнению ...

Плотная ткань с изображением крылатого льва, прикрывающая дверной проем отодвинулась, и в комнату вошел высокий накачанный негр в набедренной повязке, с могучими бицепсами и бычьей шеей, в руке короткий изогнутый меч. Выглядел он весьма внушительно. Блеснув то ли улыбкой, то ли оскалом, продемонстрировав белый ряд зубов, вперил в мою скромную персону оценивающий взгляд, хотел понять, что можно от этого "геле" ожидать.