Львиное Сердце

– Львиное Сердце, – чуть слышно прошептали её губы, и выражение лица замерло.

– Львиное Сердце? – повторил эхом Робин. – Король? – этот простой вопрос вернул её из минутного оцепенения. Мальчишка стоял почти рядом и слышал её слова, она не должна быть такой беспечной. Что теперь ему ответить?

– Робин, давай сядем, я должна тебе кое-что сказать.

Мальчик внимательно стал слушать хозяйку. Она продолжала.

– Этот человек очень болен, он сейчас беззащитен, как маленький ребёнок. Ему, действительно, нужна помощь и забота, пока он не выздоровеет. Но ты должен поклясться, что никому и никогда не расскажешь, что встретил его сегодня. Даже братьям и отцу. Этот человек не хочет, чтобы его узнали. Понимаешь меня? Поклянись!

– Чтоб у меня руки отсохли, чтоб в меня молния ударила, чтоб … – затараторил ошеломлённый Робин.

– Робин! – остановила его леди. Просто скажи: Клянусь Богом и Святой Девой Марией.

– Клянусь Богом и Святой Девой Марией, – повторил мальчик. – Но что мне сказать отцу, если тот спросит, где я был целый день и что делал?

– Скажи, что был у меня на овчарне и помогал в конюшне, а я при случае подтвержу твои слова перед отцом. Хорошо?

Мальчик посмотрел на леди, недоумевая, как это сама хозяйка учит его врать?

– Но настоятель местной церкви Жером говорит, что врать и обманывать это грех, – чуть ли не возмущенно выпалил Робин. – Как же быть? – Этот вопрос он задал скорее себе, чем миледи.

– Робин, только мы вдвоём знаем, кто на самом деле этот рыцарь. И если мы никому не будем об этом рассказывать, а сохраним эту тайну во благо нашего короля, то даже небольшая ложь будет выглядеть как верная служба и исполнение долга перед его величеством. Ты всё понял, малыш?

– Да, миледи. Я никому ничего не скажу.

– Ну, вот и хорошо. А теперь отправляйся спать в комнату к конюху, там приготовлено для тебя место.

Мальчик поклонился и исчез за дверью. Леди Габриэлла осталась сидеть на скамье возле очага. В замке было тихо, все слуги спали. Огонь догорал, в комнате с гранитным полом становилось всё холодней. Девушка устало облокотилась рукой о край стола. Впервые за несколько последних лет она не знала, что делать дальше. По всей видимости, нужно было вести себя, как доброжелательная хозяйка, и постараться не обмолвиться об истинном происхождении незваного гостя. Но как много нужно было ей узнать у него о своём отце и братьях! Ведь они ушли за ним, оставив всё: землю, владения, своих крестьян, замок и её! Самое главное, они оставили её одну. Конечно, рядом был дядя, Джо Грегари, который поклялся беречь Габриэллу, как родную дочь. Но его скверный, жадный характер проявился сразу же в первый день, когда она осталась одна. Всё, что он хотел, это поскорее объявить себя опекуном всего состояния брата, захватить замок и земли, а любимую племянницу отправить навечно в монастырь при Пертском аббатстве.

Ей шел уже двадцать шестой год. Претендентов на её руку не было, и ей суждено было остаться старой девой. Защитников со стороны она не ждала, а могла полагаться только на свою природную хитрость и вечное терпение. За долгие годы ожидания своих родных она из глупой и доверчивой девушки превратилась в умную и расчётливую женщину, которая могла ради намеченной цели пожертвовать всем, что у неё осталось. А осталось у неё совсем немного.

За воспоминаниями она не заметила, как погас очаг, огонь в лампадах догорел, и в комнате стало жутко холодно. Девушка поднялась, взяла щит и меч короля и отправилась наверх в башню. Ричард лежал всё в том же положении, вытянув руки вдоль тела и запрокинув голову высоко на подушку, без сознания. Габриэлла отправила служанку спать, подошла к изголовью больного и положила руку на его лоб.

– Хвала Всевышнему, жар начал утихать. Может к утру он очнётся…

Грудь короля, словно кузнечные меха, тяжело поднималась и спадала, издавая при этом чуть слышное дыхание и прерывистый свист. Он спокойно спал. Леди Габриэлла присела на край кровати у самых ног больного и спиной облокотилась о каменную стену. Она сидела и смотрела на изможденное лицо короля. Всполохи от огня догорающего камина отбрасывали оранжевые тени на стены, на потолок, на его лицо. Воспоминая вихрем стали проноситься в её голове. Когда-то о ней заботился отец, он заменил ей мать, которая умерла сразу же после родов, даже не увидев свою дочурку, затем она сама стала узнавать таинство жизни и размеры бытия, и очень многое ей не нравилось, и было чуждо той нежной и любящей душе, взлелеянной отцом. Невозможно было переносить столько лет в измученной душе горечь разлуки, а может быть и утраты. Тяжело, как тяжело было у неё на душе, но об этом никто не знал! Уткнувшись лицом в тёплую овечью шкуру, она тихо заплакала. Но через некоторое время плач прекратился, а молодая женщина успокоилась, забывшись в тихом сне.

Во всём замке не спали, быть может, только двое. Старый подслеповатый сторож возле главных ворот прятался под каменным сводом от моросящего дождя, а к его ногам прижимался и дрожал верный вислоухий пёс. И маленький мальчик, который всё время ворочался под жаркой овчиной на колючем тюфяке, набитый соломой, под боком у главного конюха, пока тот не отвесил сорванцу звонкую оплеуху и не пригрозил отправить спать во двор к овцам. Робин затих, перевернулся на бок и не дышал. Но сон никак не шёл к нему. Каким-то едва уловимым чутьём он осознал сегодня, что эта встреча в шалаше станет для него чуть ли не роковым событием, которое изменить всю его жизнь. Рыцарский конь, длинный меч, сверкающие доспехи грезились мальчишке всю ночь до самого утра, и он нисколько не боялся, как и подобает бесстрашному рыцарю, этого таинственного и неизведанного. Он был готов встретить свою новую судьбу с открытым забралом и копьём наперевес.

Глава вторая

С наступлением утра жизнь в замке возобновилась, всё пришло в движение: двор заполнился блеяньем овец, ржанием лошадей, петушиным пеньем и голосами слуг. В кузне раздувались меха, звонко постукивали молотки о наковальню. На кухне разводили огонь, готовили утреннюю похлёбку. Кухарка расторопно ощипывала пеструшку для бульона и поторапливала свою помощницу с закваской теста для пресных лепёшек.

Через ворота во двор замка въехала небольшая повозка, гружённая дровами и хворостом. Местный дровосек, Мэтью Ховард, заготавливал на зиму дрова, а ещё был хорошим охотником и лесничим в тех тенистых дубравах, которые окружали замок и угодья лорда Грегари. Он построил небольшую сторожку в глуши леса, и каждый день его проходил в рьяном служении своему господину, да так, что ни один местный житель из ближних деревень не смел охотиться в лесу или пасти своих овец на землях лорда Грегари. На первый взгляд Мэтью Ховард был нелюдимый и суровый в общении человек, но за мрачным образом лесника скрывался вполне миролюбивый и набожный христианин. Он рано овдовел. Схоронив глубоко в душе боль и скорбь по возлюбленной Салли, жил теперь отшельником на болотных топях, заботясь только о лесных обитателях и присматривая за теми немногочисленными плодородными пастбищами, оставшимися в наследство леди Габриэлле. Вот и сегодня, проезжая мимо болот, ему удалось подстрелить из лука пару уток, взлетевших со своих гнезд над осокой. Лесник принес их на кухню и положил на стол перед кухаркой.

– Неплохо началось у тебя утро, старина Мэтью. Я сделаю вкусное жаркое из этих уточек для леди и её гостя, – не отрываясь от своего занятия, пояснила кухарка.

– В замке гости? – удивился Ховард.

– Странствующий рыцарь. И видно по всему, он тяжело болен бедняга. Его привез сюда один мальчуган из деревни, было уже поздно, но этот Робин, сущий сорванец, переполошил весь замок. Сама хозяйка вышла на него посмотреть и приказала отнести несчастного в башню, где когда-то была комната её брата.

– Да, после того как наш король сгинул на Святой земле, многие рыцари стали возвращаться домой. Может, повезёт и нашей хозяйке. Из троих кто-то же должен вернуться.

Кухарка молча пожала плечами и продолжила работу.

– А кто он такой и откуда едет? – поинтересовался лесник.

– Не знаю, да и мальчик толком ничего не смог рассказать, а спросить у хозяйки мы не можем. Не наше это дело, – спокойно закончила свой рассказ кухарка и снова принялась ощипывать птицу.

Рассказ очень заинтересовал Ховарда. Но так как от кухарки больше ничего невозможно было узнать, он отправился на внутренний двор с надеждой, что там услышит продолжение её рассказа. Встретив конюха и двух погонщиков скота, он завязал с ними разговор на предмет ночного гостя, но оказалось, что им тоже мало, что было известно, и к рассказу кухарки они ничего добавить не могли. Дрова были сгружены, и разочарованный Ховард вынужден был покинуть двор замка, громко прощаясь со сторожем, который спешил закрыть за повозкой дубовые ворота.

Возгласы людей и грохотание колес по деревянному мосту через ров пробудили Ричарда от сна. Он лежал с закрытыми глазами и прислушивался к различным звукам, доносившимся из окна башни. Тело он не чувствовал, как будто его и не было вовсе. Боль куда-то ушла, и только легкое головокружение напоминало о вчерашних страданиях. Ноги тоже, казалось, затекли, что-то тяжелое привалилось на них сверху, что даже пошевелить ими он не мог. Король нехотя открыл глаза, приподнялся на локтях и посмотрел перед собой. На краю кровати лежала молодая женщина и спокойно спала. А так как лежала она поперек, то ненароком, видимо во сне, и придавила ноги больного. На ней было серое платье из грубой шерсти, ношенное уже не один год, на голове повязан тёплый платок, полностью скрывающий волосы. Но лицо её в отличие от одежды было прекрасным, как будто это спала не простая служанка, а волшебная фея из старой английской сказки про эльфов. Узкие скулы, высокий лоб, прямой античный нос, а кожа такая светлая, словно прозрачная. Ричард готов был поклясться всеми святыми, что сквозь эту нежную кожу он увидел пульсирующую жилку возле самого виска. Под щекой женщина сложила лодочкой руки. Тонкие длинные пальцы поразили Ричарда не меньше, чем лицо прекрасной незнакомки. Хоть и было на ней простое платье, но эти нежные руки не знали тяжелого труда. Король осторожно попытался освободить ноги из-под головы незнакомки, но она тотчас вздрогнула и проснулась. Увидев короля, леди Габриэлла подскочила с кровати, быстро пригладила помятые складки на платье, поправила платок на голове, расправила плечи и присела перед королём, как подобает знатной леди.