Любимая для мастера смерти

– Понятия не имею, - пожимает плечами муж.
– Я вообще первый раз вижу, чтобы дар, данный при рождении, менялся, несмотря на все особые обстоятельства.

Я, задумавшись, прикусываю губу, стараясь понять эту загадку. Что же так повлияло на меня? То, что я из другого мира, или то, что у меня душа, грубо говоря, из двух половинок или, то, что меня вернули из-за грани, ведь я была мертва. Стоп! Минуточку! Меня прямо всю с головы до ног прошибает холодный озноб. Я была мертва. И Киан возвратил меня к жизни. А это значит… что…

– Киан, - в волнении цепляюсь за его напряженное предплечье, - Ты меня тоже оживил. Получается ты…

Некромант прищуривается, внимательно смотря на меня, и на минуту мне кажется, что он, как всегда, отмахнется с ответом, но нет…

– Нет, Айне, - качает головой муж.
– Я не Азери Аннем.

– Так как же тогда ты меня вернул?
– не понимаю я.
– Киан. Я должна знать!
– с нажимом говорю, еще сильнее стискивая его руку, не в силах совладать с собственным волнением. Вот прям чувствую, что не все так просто с моим оживлением.
– Киан!

– Я заплатил, - сквозь зубы отвечает муж, и с облегчением заметив, что мы уже приехали, готовится прекратить неудобный ему разговор и ссадить меня на землю. Но я крепко обхватываю его за талию и утыкаюсь лицом в его рубашку.

– Я не слезу с тебя, пока ты не ответишь!
– весьма убедительно угрожаю, жалея, что нет возможности еще и ногами в него вцепиться.

Попробовав меня оторвать от себя и поняв, что это пуская затея, муж громко вздыхает и наконец дает ответ.

– Чтобы тебя вернуть, я отдал Маннану десять лет своей жизни…

В первую секунду мне кажется, что я ослышалась. Или не правильно поняла. Но, подняв глаза и встретившись с колючим и упрямым взглядом мужа, понимаю - ошибки быть не могло.

– Киан… Почему?
– в душу заползает обжигающе холодный туман и сжимает сердце ледяными тисками.

Муж упрямо стискивает губы и, не теряя времени, пользуется моим замешательством в своих гнусных целях.

– Так было надо, - цедит он, ссаживая меня на землю, тем самым показывая, что разговор на неудобную ему тему завершен. Затем, спешивается сам, отдает поводья подбежавшему мальчишке-конюху, племяннику Юфимии, которого мы наняли в тот же день, что и ее, и, развернувшись, уходит по своим делам. А мне остается только стоять и в потрясении смотреть на прямую спину удаляющегося мужчины.

Впрочем, долго предаваться этому делу мне все равно не дают, ибо только завидев мою скромную персону во внутреннем дворе замка, ко мне тут же подбегают встревоженная Юфимия, а за ней, не менее встревоженная Гертруда. Почтенные дамы кидаются наперебой расспрашивать о бедном пострадавшем ребенке, моем самочувствии и прочих деталях нашей поездки. Заверив собеседниц в благоприятном исходе операции, а также моем прекрасном состоянии организма после выполнения оной, отправляюсь вместе с ними заниматься запланированными еще с утра делами. Понятное дело, что о своей маленькой недавно открытой особенности я предпочитаю умолчать, тут Киану даже не нужно меня об этом просить, хватает и недавнего экскурса в историю.

Женщины успели за время моего отсутствия половину работы переделать сами и я, повязав на голову платок, принимаюсь им помогать в оставшихся свершениях.

В заботах день проходит незаметно, и вот уже вечер стучит в открытые ставни. За все это время Киан ни разу не показывался на глаза и даже к ужину не спустился, закрывшись в кабинете сначала со старым управляющим, а потом и с новым, который прибыл буквально часа два назад. Гертруда мне по секрету шепнула, когда мы уже наслаждались вечерним чаепитием у зажженного камина, ибо вечера становились все холоднее и холоднее, что сэр Ниал приехал из самого Арклоу и является давним знакомым некроманта. А, кроме того, этот Ниал привез какое-то секретное письмо, которое Киан ждал с очень большим нетерпением.

Задумчиво отпиваю глоток травяного напитка, щедро сдобренного медом, и беру в руку пышный пирожок с яблоком. Что же такого было в письме? Муж, как всегда, обвешался секретами, как собака клещами, но, если это касается дела Джерома, то я должна знать. И так целый день нахожусь в каком-то тумане, не в силах понять и принять то, какой ценой была куплена моя жизнь. Чувства тревоги, жалости и вины переполняют меня, и я не знаю, что с этим делать. Честно говоря, даже уже не задаюсь вопросом, что подвигло моего мужа заплатить столь страшный и, по моему мнению, слишком дорогой выкуп. Допустить мысль, что всему виной его неземная и глубокая любовь ко мне, не могу. Тогда никакой не то что любви, а и малейшего теплого чувства с его стороны не прослеживалось. Или… Может, я чего-то не знаю? Зачем ему была нужна девчонка при смерти, которую он считал к тому же и виновной в убийстве. Хотя… Если подумать… Он ведь женился на мне, значит преступницей перестал считать. Но даже за душу невинного человека отдавать десять лет своей жизни, что-то несоразмерно дорого.

Мои раздумья перерывает спускающийся по ступенькам сэр Ниал. Гертруда тут же кидается к новоиспеченному управляющему, предлагая ужин и напитки, и не услышав, с ее точки зрения, достойных возражений, усаживает его за стол, хоть тот и старается вежливо, но без особого энтузиазма отнекаться. В этот раз за столом прислуживает Рейвен, а Обри с мамой хозяйничают на кухне. Девушка отчаянно краснеет и ставит перед молодым человеком миску с тушеными овощами, сыр, ветчину и хлеб, кидая на мужчину заинтересованный взгляд из-под ресниц. Ниал краснеет взаимно, не без удовольствия оглядывая не только угощение, а и аппетитные прелести девушки, коими ее щедро наградила природа.

Тихо сижу в уголке и остаюсь незамеченной достопочтимым сэром, да и не хочу я сейчас знакомиться с новым человеком, выдерживать положенные несколько минут светской беседы и тому подобное. У меня разговор с супругом намечен, ибо, если Ниал тут, значит Киан в кабинете сам, и можно весьма успешно его заловить и стребовать ответы. Бесшумно поднимаюсь со своего закутка и, пока управляющий занят беседой с прелестной Рейвен, топаю на второй этаж.

Нерешительно останавливаюсь перед дверью, отчаянно страдая от ощущения дежавю. Помню, несколько недель назад я так же мялась под кабинетом Киана и убеждала себя войти. Он меня еще тогда раненым оленем обозвал… Встряхиваю головой, отгоняя ненужные воспоминания, смело поднимаю кулак и стучу. А услышав краткое «Войдите», решительно отворяю дверь и шагаю за порог.

Муж сидит за столом, зарывшись в кипу бумаг. На мое внезапное появление он никак не реагирует, и, даже, головы не поднимает от изучаемого им документа.

– Чай можешь там оставить, Обри, - бурчит он, переворачивая страницу.

– У меня нет чая, и я не Обри, - хмурюсь в замешательстве. Что же он там такое вычитывает?

Киан, услышав мой голос, все-таки отрывается от своего дела, а я, не теряя времени, сажусь на стул, поставленный для посетителей, оказываясь как раз напротив некроманта. По его угрюмому каменному выражению лица понимаю, что затрагивать тему о моем оживлении пока не надо. Все равно никакого вразумительного ответа не получу, да еще и на другие темы не удастся поговорить. А мне очень нужно. Поэтому приступаю ко второму не менее важному вопросу.

– Я знаю, что Ниал привез документы, касающиеся дела Джерома!
– отчаянно блефую, но мой уверенный голос не допускает и капли сомнений и подозрений. Да мне в карты можно играть с таким покерфейсом!

Мужчина скептически вздергивает бровь, но я не поддаюсь на провокации, изображая невозмутимого профессионального игрока, хотя даже в дурака умудрялась всегда проигрывать всем подряд, даже детям из своего класса, когда мы с ночевкой в поход ходили и развлекали себя, чем могли, у костра вечерами. Киан, не выдержав моего ледяного взгляда, или, скорее всего просто впечатлившись и позабавившись моими попытками играть крутую тетю, снисходит до объяснений.