Любопытство - не порок, но оно наказуемо

Грей выглядел неважно: бледный цвет лица и холодные, трясущиеся руки не украшали его, а бегающий взгляд не останавливался ни на чем определенном. У меня сложилось впечатление, что он кого-то ждет, или ищет.

– Думаешь о том, как бы нам уединиться? – как только я обратился к Волку, он задергался и тут же начал злиться.

– Думаю о том, как бы трахнуть кого-нибудь… увы, мне достаётся лишь твоя глотка.

– Какие мы злые, - я улыбался и щурил глаза, но желание было иным – мне хотелось выбить Грею его острые зубы.
– Но прямо сейчас не до этого.

Однако я поступил вопреки своим желанием. Как говорила моя бабка: «Поставленный на огонь чайник – закипит». Вместо того чтобы свернуть Волку шею, я утащил его в ближайшую зону для отдыха. Тяжелая ниспадающая портьерная ткань мгновенно отгородила нас ото всех, и я смог беспрепятственно оттесняя Грея к стене, припасть к его губам в жадном поцелуе. Волк ответил мне, будто жаждал этого поцелуя более чем я, но через секунду отпихнул в грудь. Он замахнулся, но я поймал его руку. Вернер даже не подозревает, как кипит моя кровь. Как бурлит предчувствие опасности. Как причиняет боль жало недоверия. Я подозреваю Грея в измене. С кем он так активно общался по планшетнику? Кого искал в толпе посетителей казино? Поймав руку Вулфа, я бесцеремонно завел ее ему за спину и, зажав в тиски объятий снова поцеловал. Мне хотелось рычать, а еще мне хотелось мяса. Я лизнул ухо Вернера, плотно приблизил к ушной раковине губы и тихо пророкотал:

– Вер-р-рнер-р-р, - разглядывать стену не очень интересно, и я отстранился, чтобы посмотреть любовнику в глаза. Подлец улыбался! – Ты забавный. – Его лицо снова стало недовольным, и мне пришлось целовать его снова. Все просто – его постная рожа выводила меня из себя. Мой поцелуй не нес никакой эмоциональной нагрузки, кроме бытового способа заткнуть.

Вернера трясло, будто в лихорадке и он упрямо не шел на контакт. Его рука порывалась схватить забытый в особняке нож. С чего ему так волноваться? Все это слишком подозрительно.

– Вернер? – я смотрел ему в глаза и искал ответы на свои вопросы. А он тушевался, словно совесть нечиста. Что же ты натворил, Вернер? – Знаешь, мне, кажется, что тебя что-то мучает. – Давай, успокой меня, рассей подозрения.

– Да? Разве со мной что-то не так? Наверное, это оттого, что зад болит. Не каждый день в меня вдалбливается тридцатилетний мужик.

По лицу понимаю, что Волк думает об одном, а для отвода глаз городит разную ересь.

– Что происходит?

– А что происходит? – рука снова дернулась, ища нож.

– Ты сам не свой.

– Всё в порядке! – прорычал он и, оттолкнув меня, спешно скрылся за золотым занавесом. «Ну и куда ты рванул, Вернер?». Стоя за портьерой, я не сводил глаз с поджарой фигуры Волка. Он сел за столик, за которым раскладывали покер. К нему подсел мужчина лет пятидесяти. Высокий, полноватая фигура и есть живот, однако очень развитые плечи. Выбеленные сединой волосы были коротко стрижены. Голубые, выцветшие глаза, светились холодным интересом. Всмотревшись в знакомые черты, я тихо присвистнул. Сам Рокотов Владимир Викторович в моих скромных пенатах. Я смотрел на моего гостя и размышлял над тем, что это – подарок небес, или пиздец, который подходит исключительно сзади?

А дело все в том, что я уже много лет безрезультатно пытаюсь наладить закупку опийного сырья из Средней Азии. Под моим крылом организовано производство сильных болеутоляющих медикаментов. Все законно и лицензионно, с одной стороны… С другой – государству совершенно наплевать, где бедному предпринимателю доставать сырье, и приходится крутиться. Спецслужбы ООН вмешивается в бизнес с Афганистаном. Таиланд пал. Лаос, Бирма – слишком проблематична транспортировка. Я ищу новые каналы, что поближе… Меня интересует Киргизия. Но в связи с многочисленными репрессиями властей, продавцы стали слишком недоверчивы, и сбывают сырье только по старым каналам. И вот сейчас передо мной один из баронов из числа покупателей. Надо разработать модель поведения. Нельзя показаться недружелюбным и в то же время мне следует стереть с лица свои обычные дебильные улыбочки… прикусить язык с шуточками. Я должен поймать птицу удачи за хвост. Осечки быть не должно.

«Рио!» - хлопнул себя по лбу.

Не могу не сложить дважды два. Вот почему Владимир явился ко мне! Вот о каких родственниках говорил парень! Ничего себе! Не уж-то Владимир его отец? Черт побери! – чувствую, как запотевают ладони. – Задница! И как мне быть?.. Спокойно, Армандо, ты слишком кипишуешь. Пораскинь мозгами – если русские явились за своим отпрыском только теперь, а я уверен, что они пасли его и в России, и в Дубаях, и в Детройте, и здесь, - то – кровь-кишки-мясо они устраивать не собираются. Видимо эти приключения паренька были своеобразной проверкой на прочность… Мы ведь хорошо обращались с Рио? Я так вообще просто замечательно. Да?

Надо затушить свое волнение, а то разволновался как нашкодивший школьник в кабинете директора. Сильво, доставай, где хочешь, силу воли и одевай свой обычный покер-фейс. Все просто замечательно. Рио хороший мальчик.

Выхожу из своего укрытия и радушно приглашаю всех рассесться вокруг ринга. Первый бой всегда на разогрев. Обычно я не ставлю в него сильных, проверенных бойцов. Сейчас наш Рио должен будет развлечь публику легкими, пластичными движениями и низложить противника – Владимиру должно понравиться.

Парень вышел с черной повязкой на глаза. Ай да умница! Надеюсь, пронесет. Надо расслабиться, а то еще немного и покатятся мои глаза под соседний столик.

С какого перепугу к нему в пару вышел Энрико? Джузеппе совсем охренел?

– Сильво, что происходит?! Ты умом тронулся, идиот? Мы так не договаривались! – прошипел Вернер.

Первым порывом было взмыть со стула и рвануть к распорядителю боев, но я вовремя спохватился. До десяти лет я жил в деревне у бабки, которая любила приговаривать: «Хочешь, чтобы было сделано хорошо – делай сам». Следующие десять лет эту науку отец выбивал из меня, поучая: «Армандо, сынок, глава должен уметь управлять своими людьми. Грош тебе цена, если ты будешь вести себя подобно шестерке. Научись так руководить своими делами, чтобы твои приказы молниеносно исполнялись, а организация работала как часы без твоего видимого присутствия».

Включив мобильную гарнитуру, я связался с Леоном:

– Что с Джузеппе? Быстро проверить!

Через несколько секунд:

– Босс, ему вспороли живот. Но перед смертью он выхаркал с кровью имя Энрико.
– Энрико все же спятил! Дальше в моей голове пронесся весь колорит итальянского фольклора, что не переводим.

Взглянув на Рио, я мысленно пожелал ему удачи. Блять, такой форс-мажор! И как мне теперь это обтекать?

Ко всем моим бедам, Энрико – сука, сорвал с малыша маску. Я, конечно, не вчера родился, и догадываюсь, что русские в курсе, кто наш «Зорро», но открытое лицо, как столкновение в лобовую.

Рио справился с Энрико, тем самым прикрыв мой зад. Ты мой ангел! Мама Мия! Спасибо всем богам!

– Какого черта мой сын играет в боях без правил, как чья-то игрушка? – о, а вот и папенька проснулся. А? Это не Владимир…