Любовь длиною в жизнь. Часть 2: Я буду ждать тебя
Шрифт:
В тот вечер она, уединившись в спальне, села за туалетный столик и с грустью посмотрела на своё отражение. Затем извлекла из потайного ящичка подаренный медальон с портретом Александра Николаевича. «Даже если я больше его не увижу, - с тяжелым сердцем сказала она себе.
– то всё равно, в первую очередь должна сейчас думать о ребёнке. Я хочу, чтобы он появился на свет. И буду молиться лишь об одном: чтобы судьба не покарала меня за грехи, отняв это дитя, которое я уже так сильно люблю!»
***
Ранним утром 19 августа к Наташе приехал Михаил и сообщил долгожданную весть о царской семье: буквально накануне принцесса Мария благополучно
Оставив сестру с радостными мыслями, князь поспешил по своим делам. Теперь, когда долгожданное дитя появилось на свет, в душе Натали закралась надежда, что цесаревич, наконец, навестит её или пришлёт долгожданную весточку. Однако прошёл день, другой, за ним неделя, вторая… И вот уже сама Репнина читает новости в привезённой братом газете о крестинах маленькой Александры Александровны в Царском селе, а от Его Высочества, по-прежнему, ни единого письма.
Наташа, пребывая в состоянии, близком к отчаянию, стала думать о разрыве как уже о чём-то случившемся. Сильная духом, она не ударилась в меланхолию, не стала лить слёз, поскольку осознавала всю ответственность за происходящее, ведь её предупреждали, отговаривали. Поэтому, отгоняя печальные мысли, с головой погрузилась в дела поместья, а так же заботу о самой себе: теперь ей нужно было хорошо питаться и беречься от болезней.
«Если всё это правда — я не пропаду. И у меня достаточно сил и денежных возможностей, чтобы вырастить ребёнка без отца.» - твердила она себе изо дня в день, словно принимая горькую пилюлю, способную излечить боль. Но её сердце обливалось кровью и продолжало страдать — с ним Наташе не удалось заключить сделку, подразумевающую безразличие к сложившейся ситуации.
***
Так Наталья Репнина, уверовав в то, что она забыта и брошена, не подозревала о том, как на самом обстоят дела. Александр Николаевич, решивший под давлением матушки, не ездить в Высокое до родов принцессы Марии, чтобы уберечь ту от ненужных переживаний, исправно писал письма княжне. Но ему было неведомо о недавнем тайном приказе императора перехватывать всю корреспонденцию сына и подвергать тщательному изучению, после которого все письма, где значился Двугорский уезд, оставались в руках государя.
Николай Павлович, решившийся на подобный шаг в тайне ото всех (в том числе и от жены), мечтал таким образом охладить пыл сына. «Если он не будет получать письма от мадемуазель Репниной то, учитывая его вспыльчивый нрав, а также данное обещание не ездить к ней, вполне может затаить обиду на княжну. А вскоре и вовсе позабыть о ней. Тем более близится отцовство, которое должно воссоединить этого мальчишку с собственной супругой». Однако императору было неведомо, что Наташа и так не писала Александру писем — ей было важно получать их!
Пребывая в уверенности, что Натали хотя бы читает весточки от него, цесаревич с огромным трудом пережил месяцы разлуки. Когда, наконец, на свет появилась его дочь — он провёл с Марией и малышкой всё время до крестин, а вскоре, при первой же возможности, помчался из Царского села в Высокое рано на рассвете. И каково же было его разочарование, когда Глафира Петровна, изрядно удивившись его появлению, холодно сообщила, что Натали с утра нет дома — ушла по делам и «нет, она не знает, как скоро та воротится обратно!».
С твёрдым намерением дождаться её во что
бы то ни стало, он вышел на открытую веранду и стал прогуливаться по ней туда-сюда, заложив руки за спину. Наконец Александр увидел знакомый силуэт, идущий по аллее к дому. Наташа, облачённая в муаровое* платье тёмно-синего цвета, чёрную накидку, перчатки и шляпку с вуалью, неспешно приближалась к дому, задумчиво глядя по сторонам. Не дожидаясь, когда она поднимется по дорожке, он быстро пошёл ей навстречу.Заметив вдалеке чью-то фигуру, Натали откинула вуаль и, побледнев, резко остановилась. Сияя радостной улыбкой, к ней, как ни в чём не бывало, стремительно приближался Александр Николаевич в своём зелёном мундире. Чем ближе было его лицо, тем сильней у неё холодели руки и больнее билось сердце. Она инстинктивно схватилась за полы своей накидки и стала поправлять её от набежавшего ветра, хотя знала, что поправляться начала совсем недавно, и её положение, если и сделалось заметным, то пока разве что для неё самой.
– Ну наконец-то!
– воскликнул цесаревич, подлетая к Наташе и заключая в крепкие объятья.
– Где ты была? Я приехал больше часа назад и жду тебя! И я ужасно соскучился!
Александр хотел было поцеловать её, как вдруг замер под каким-то странным, отрешённым взглядом Наташи. От него также не укрылись её руки, нервно сжавшие полы накидки.
– Что с тобой?
– он нежно коснулся пальцами её щеки, и Репнина вздрогнула.
– Ты не рада меня видеть?
– Здравствуйте, Ваше Высочество.
– произнесла, наконец, Натали слабым, едва слышным голосом, отводя его руку от своего лица.
– Рада Вас видеть.
Ошеломлённый таким приёмом, цесаревич наблюдал, как Наташа отошла от него, продолжая испуганно смотреть, словно загнанная в угол лань.
– В чём дело, можешь мне сказать? И где ты пропадала всё утро?
– воскликнул он, подойдя к ней.
Она вновь отшатнулась.
– Я была в церкви. А потом — на кладбище.
– На кладбище?
– он схватил её за плечи.
– Что — кто-то умер?
– Да, Ваше Высочество, если Вы забыли, то полтора года назад умер мой жених, князь Долгорукий, и я ходила на его могилу.
– Репнина, приложив некоторые усилия, отстранилась от него. Затем повернулась и, чувствуя, как слёзы наворачиваются на глаза, быстро направилась к дому.
«Так вот почему она такая» — подумал Александр Николаевич, едва поспевая за княжной.
– Конечно я помню о гибели Андрея, просто не знал, что ты навещаешь его.
– мягко ответил он, пытаясь безуспешно взять Репнину за руку.
Наташа ничего не ответила. В полном молчании они поднялись на холм и подошли к усадьбе, а после забрались на крыльцо и прошли через открытые по случаю тёплой сентябрьской погоды двери в гостиную, где Натали, сняв шляпку и перчатки, опустилась на ближайший стул. Александр вновь вгляделся в лицо любимой.
– Ты хорошо себя чувствуешь?
– спросил он, опускаясь на стул рядом.
– Ты бледна… Или это из-за грустных мыслей?
Княжна бросила на него затравленный взгляд, а после вновь принялась теребить края накидки. Его вопросы так и остались без ответа.
– Послушай, я же вижу: что-то произошло.
– цесаревич взял-таки её руку в свою и попытался заглянуть в глаза.
– Раньше ты всегда делилась со мной, по крайней мере важным, расскажи и сейчас. Что-то с Елизаветой Петровной?
– Нет.
– ответила Наташа, отводя глаза.
– С Лизой всё в порядке.