Любовь хранит нас
Шрифт:
— Пошляк! — подвигаюсь ближе и вешаюсь к нему на плечи. — Ты пошленький, мой муженек.
— Возьму тебя сегодня и не один раз…
Господи! Прямо в коридоре, вжав мое лицо в огромное зеркало, Смирнов быстрыми ударами вколачивается в меня. Молчит и тихо стонет, а я, как гибкая пантера, отклячиваю и подставляю для классной экзекуции свой зад.
— Еще… Леша, — жалобно хнычу. — Что ты вытворяешь? — шепчу.
— Обойдешься! Что хочу, то и ворочу, любовь моя, — он осторожно выходит и шлепает по дергающемуся заду. — М-м-м, румяная затраханая красота.
Влажно, мокро, липко… Даже хлюпающе
— Течет моя мадам! Истекает… Живые соки испускает.
Ах ты ж!!!
Гад, паршивец, извращуга, озабоченный мужик! Мой муж — сексуальный темпераментный домогатель. Необъезженный дикий жеребец! Лихой мустанг-вожак и альфа-лидер пока еще немногочисленного молодого табуна!
— Идем туда, — он обхватывает мою руку и терпеливо ждет пока я переступлю через свои трусы. — Давай-давай, раз-два, раз-два.
— Леш…
— Поднимаем ножки, шевелим попкой и идем, малыш. Отказы сегодня я не принимаю. Напоминаю, что Вы, любезная, выплачиваете сейчас большую неустойку за сорванный утренний план.
На кухне? Он сейчас серьезно? На столе, на котором мы едим? Я упираюсь и слегка от направления движения отклоняюсь.
— М-м-м, это как-то…
— Туда-туда, солнышко.
Я виновата! Значит, буду каяться столько раз, сколько Смирнов отложит для меня. Но здесь? Смогу ли…
Ах, как приятно! Дышу, как загнанная быстрой долгой скачкой лошадь, лежа на столе со спущенными затекшими ногами — бью пятками по закрытым боковым поверхностям.
— Я больше не могу. Ты затрахал меня… Чертов извращенец, Смирнов Алешка, — запыхавшись от супружеского забега, который он мне тут устроил, оттягиваю сильное тело от себя. — Это… Господи, Смирняга, мы испохабили святое место для принятия пищи…
— Да ладно! Мы его облагородили, душа моя! Твои половинки прекрасно и навечно отпечатались на темно-зеленой поверхности стола. Но, — закусывает нижнюю губу и прищуривает взгляд, — еще ведь не все, малыш! Я не закончил получать свой персональный кайф. Идем-ка, детка, в кровать.
— Ты не устал? — приподнимаюсь на локтях и строю кислое лицо. — Хнык-хнык, Лешка. У тебя там что…
Он хищно улыбается и облизывает губы, затем подмигивает и стаскивает меня за лодыжки, как мягкую игрушку со стола.
— Опа! В кроватку, Оленька, в кроватку. Надо усмирить очень стойкого бойца…
Такими темпами я забеременею к завтрашнему утру. Смирнов дал слово… Алешка как его отец! Господи, а я отчаянно молюсь, чтобы он его сдержал!
Эпилог
Даша и…
Судорожно сжимаю кожаные ручки своей сумки и молчаливо с нетерпением ожидаю вердикта врача. Все! Нормально! Отлично! По-другому просто быть не может! Не может…
— Волнуетесь? — светило по женской части что-то неторопливо пишет и разговаривает со мной, не отрывая взгляд от амбулаторной карточки.
— Юрий Григорьевич, не томите, пожалуйста, — похныкиваю и поскуливаю, опустив в пол глаза. — Я очень переживаю. Вы даже не представляете, насколько сильно. Это как…
— Ну, значит, не стоит дальше продолжать! Оленька, все хорошо. Как всегда! Вы — моя самая послушная пациентка.
И за это получаете… Конфетку! Но сегодня…— Господи! — перебиваю доктора и резко задираю голову, блаженно прикрываю глаза и бред какой-то лепечу. — Хорошо-то как! Хорошо, хорошо! Хорошо же? А? Юрий Григорьевич, ну, подтвердите? Я Вас очень прошу.
— … но сегодня, мамочка Смирнова, надо бы ультразвуковое обследование провести. И…
— Еще одно? — бухчу и выпучиваю на врача глаза.
Замученный мною гинеколог прищуривается и смотрит исподлобья:
— Устали? Были планы? Тут теперь одно занятие намечается.
— Нет-нет, это очень хорошо. Готовы заниматься — без проблем! — быстро исправляюсь. — Просто… Да-да. Говорите, пожалуйста, мы все сегодня сделаем.
— Посмотрим, что там да как! Померяем, поищем, послушаем, что нам маленькая жизнь ответит. Может у малютки есть вопросы или ребенок, наконец-таки, соизволит показать свою половую принадлежность. Там какой-то скромник, Оленька. Крутится-вертится, замирает и постоянно отворачивается. Скромняга!
Скромняга? Он ведь сказал скромняга? Смирняга — мальчик-симпатяга, а теперь ребенок — малыш-скромняга!
— Сюрприз готовит. Такое ведь тоже может быть? — волнуюсь.
— Возможно, возможно. Дети, сами по себе, непредсказуемые пациенты. У них свой график, а тем более в животике у мамы. Спокойно, тепло, под надежной защитой — твори, что в голову придет.
А с таким отцом в голову кому-то может прийти совсем шальная мысль! Кстати, об отце.
— А с мужем можно?
— Куда? — доктор вздрагивает и как-то дико начинает осматриваться. — Сюда? Ко мне? На осмотр? Боже упаси.
— На УЗИ? — изумляюсь. — Вы же сказали…
— А он что, здесь?
— Сегодня — да! — с гордостью выпаливаю. — Он там в коридоре ждет. Я не стала…
— Правильно! Терпеть не могу, когда тут мальчики ценные указания нам отвешивают или когда неуместное хихиканье разводят, или…
— Алексей не такой, — даже надуваю губы. — Он серьезный…
— Это пока в кабинет к гинекологу не попадают, а потом тут на них обстановка как-то неадекватно действует, вот они и начинают в юношеский пубертат опять впадать. Но на УЗИ можно, если сонолог разрешит. Хотя думаю, что там к таким праздным зрителям уже давно привыкли.
Смирнов решился, значит, сегодня и попробуем. Алексей, как оказалось, не переносит врачей и все, что связано с больницами, родильными домами и женскими консультациями, в частности. Вернее, не в том смысле, что мой муж боль плохо терпит, чего-то страшится и испытывает аллергическую реакцию, а в том, что очень нетерпелив. Он с таким воодушевлением по факту пролистывает мою карточку дома, а как по-настоящему, воочию, так:
«Оль, это как-то… Я — здоровый, а там эти беременные женщины, ты же знаешь, я боюсь, что напугаю, что как-то не так повернусь, дернусь, оступлюсь, наступлю на ногу, в конце концов».
Смирнов, Смирнов!
«Ну я же тоже беременная женщина! Обижаешь, Лешка! — К тебе, душа моя, я уже привык!».
— Четырнадцать полноценных недель — второй триместр, Оленька…
— Я как-то не очень поправилась, — тут же перебиваю и укладываю свои ладони на не очень кругленький живот. — Это ведь нормально?