Любовь по контракту

Мама внимательно меня осматривает, проводит рукой по моим распущенным волосам и кривится, но ничего не говорит. Я давно привыкла к постоянной критике: то у меня причёска плохая, то коленки слишком острые, то лицо серое и невыразительное, то одежда простоватая. Таким странным образом мама выражает свою любовь. Она хочет, чтобы я всегда красиво выглядела, иначе Вадик может меня разлюбить и бросить. Больше всего на свете мама боится, что я останусь одна. Она с трудом пережила развод Алёны, умоляла младшую дочь одуматься и простить мужа, но моя сестра стойко выдержала мамин напор. Всё правильно: лучше быть одной, чем с мудачьём типа Гриши. Он даже алименты не платит! Уехал за границу, и Алёнка навсегда потеряла с ним связь.

— Мам, в честь чего весь этот сыр-бор? Я нормально выгляжу, зачем переодеваться и макияж наносить?

— Но Вадим же придёт с минуты на минуту, — неодобрительно качает головой. — Милая, мужчины любят глазами. Ты ведь помнишь, что с Алёночкой случилось? Стоило немного поправиться после родов — как Гриша тут же к ней охладел.

Еле удерживаюсь от протяжного вздоха. Иногда мама напоминает заезженную пластинку: говорит одно и то же в надежде достучаться до нерадивой старшей дочери. Я с ней категорически не согласна — пара-тройка лишних килограммов или отсутствие макияжа никогда не станут причиной расставания, если люди друг друга любят.

Но ссориться с мамой не хочу. Мне уже не шестнадцать, поздно истерить и возмущённо топать ножками. Усмехаюсь и покорно иду в спальню, чтобы нанести на лицо макияж.

Вадика моя мама просто обожает. Ещё бы — он молодой, обаятельный, вежливый и очень хорошо зарабатывает. Вернее, зарабатывал, пока шахты не закрыли. Но рано или поздно Вадим вернется на прежнюю должность. Мама свято в это верит, она прямым текстом говорит, чтобы я была терпимой и любящей, чтобы не пилила Вадика и не бесилась из-за его частых посиделок с друзьями.

— Это временные трудности, милая, — раз за разом повторяет она. — Каждая пара проходит через подобные испытания, это нормально. Чёрная полоса однажды закончится — и Вадим поймёт, что рядом с ним была по-настоящему заботливая верная девушка. И тогда он точно позовёт тебя замуж.

Иногда мне кажется, что мама по-своему влюблена в Вадика. Она безумно обходительна с ним, улыбчива, приветлива, в рот ему заглядывает, взгляда сияющего не отводит. На папу она давным-давно так не реагирует, они словно чужие люди. Ему тоже плохо после увольнения, он тоже злоупотребляет спиртным, но поддержки от мамы не получает.

— Так о каком сюрпризе ты говорила?

С удивлением рассматриваю стол с разными блюдами: здесь и несколько салатов, и тушеное мясо, и слабосоленая рыба, и холодец, и сырно-колбасная нарезка, и бутылка шампанского в центре всего этого пиршества. У нас что, Новый год наступил?

— Скоро всё узнаёшь, — посмеивается мама, снова бросая на меня изучающий взгляд. Чуть поджимает губы, но в этот момент открывается дверь и в дом заходит папа.

Я визжу и бросаюсь ему на шею.

— Здравствуй, Диночка, — крепко обнимает меня отец. Ноздри тут же улавливают запах дешёвого пойла. Ещё ведь только обед, а папа уже под мухой. По сердцу словно острым лезвием проводят, полосуют безжалостно.

— Как ты? — не удерживаюсь от вопроса.

— Да помаленьку, Динок. О шахтах ничего хорошего не говорят, весь город в ожидании, а правительство в молчанку играет, — он чешет лоб и вздыхает.

— Опять с Митькой бухал? — шипит на него мама. — По-человечески же просила сегодня быть трезвым!

Мне тяжело наблюдать за их ссорами, поэтому я малодушно скрываюсь в гостиной. Снова разглядываю праздничный стол, недоумевая, ради чего мама наготовила столько блюд. Может, узнала о моей сделке с Марком и решила устроить праздник в честь огромной суммы, которая вот-вот свалится нам на голову? Кстати, вполне правдоподобный вариант. Мне эти деньги не сильно-то и нужны, а родители смогут дом в порядок привести, может, на море поедут. Как и мы с Вадиком.

Падаю на стул, беру в руки вилку и бездумно поглощаю маринованные грибы. За стеной раздаются визгливые крики мамы, где-то лает собака, из телевизора доносится фоновый новостной шум. Нахожу пульт и зачем-то переключаю каналы. Натыкаюсь на «Доктора Хауса». Мы ведь только вчера смотрели его с Марком. От ярких воспоминаний я задыхаюсь, роняю вилку, и она со звоном падает на пол.

— Вадима же ещё нет. Ты почему за стол села? — всплескивает руками мама. Ох уж эти традиции — нельзя есть, пока не соберутся все гости.

Я виновато улыбаюсь и беру новую вилку. В дом заходит Алёна с племяшкой, и моё настроение моментально улучшается. Не успеваю толком переговорить с Полиной, как последним к нашему странному празднику присоединяется Вадик.

Он гладко выбрит, одет в белую рубашку и брюки, из-за чего я удивлённо моргаю. Да что происходит? Кажется, Алёна тоже ничего не понимает — она округляет глаза, когда замечает нарядную маму и праздничный стол.

— Динка, я так соскучился, — шепчет Вадик и крепко меня целует.

Его губы привычно мягкие и тёплые, он пахнет ментоловой жевательной резинкой и парфюмом, который я подарила на день рождения. Чувство вины становится невыносимым, оно заполняет каждую клеточку моего тела, каждый оголённый нерв. Я рада видеть своего парня, очень рада. Он такой милый сейчас, трезвый, красивый, я должна испытывать только счастье, я должна улыбаться в ответ на его открытую улыбку.

— Я тоже соскучилась, — прячу голову на его груди. С ним тепло и безопасно. Это намного важнее безрассудной страсти.

Мы идём к столу. Мама сияет ярче летнего солнца, я даже не помню, когда видела её такой ликующей. Снова холодок бежит по спине, в душу всё сильнее закрадывается тревога. Я не смею верить собственным догадкам, уж слишком нелепыми они кажутся, фантастическими, неосуществимыми.

— Ну что, за встречу? — мама кивком головы указывает на шампанское.

Вадик открывает бутылку, разливает напиток по бокалам.

Меня начинает трясти, когда Вадик внезапно поднимается, чтобы произнести тост. И смотрит в этот момент на меня. Его карие глаза горят каким-то особенным огнём, он заметно нервничает.

— Дин, пока ты была там, в чужом городе, я многое переосмыслил. После недавнего разговора внутри словно что-то перемкнуло — и я понял, каким непроходимым дураком был, когда воспринимал наши отношения как должное.

Он запинается, а я окидываю взглядом родителей. Папа удивлён, у мамы глаза на мокром месте, сестрёнка хмурится.

— Мы вместе уже шестой год, — продолжает Вадик. — И, мне кажется, нам давно пора стать семьёй. Настоящей семьёй, — он ставит бокал с шампанским на стол, тянет правую руку в карман брюк и достаёт оттуда тонкое кольцо.