Любовь по контракту

Сдвинув брови к переносице, вновь смотрит мне в глаза.

— Однажды я уже видел это платье, — кривит он губы в странной усмешке.

— И даже снимал его с меня, — лукаво улыбаюсь, примеряя на себя роль соблазнительницы. Поджилки трясутся, а сердце бухает где-то в горле, и я бездумно рискую, намекая на наше общее прошлое.

Марк ничего не отвечает. Но его глаза становятся на оттенок темнее. Это же хороший знак?

— Пойдём к моим родителям. Им будет приятно с тобой встретиться.

— Нет! — вскрикиваю я испуганно. — Нет, Марк. Зачем это нужно? Я не хочу.

— Почему?

— Это ты скажи, зачем мне с ними общаться? И что я тут делаю?

Я напрягаюсь в ожидании, перестаю дышать, проклиная себя за чрезмерную эмоциональность.

— Ты здесь в качестве моей спутницы на этот вечер. А родители будут рады тебя видеть.

Меня так и подмывает спросить, только ли на этот вечер я его спутница или же это начало чего-то большего? Но я прикусываю свой болтливый язык, чтобы не испортить момент. Какая разница, что будет дальше? Сегодня Марк со мной, а об остальном я подумаю завтра.

— Хорошо. Пойдём, — набравшись смелости, отвечаю чуть осипшим голосом.

Марк улыбается. Моя душа взмывает вверх, к лучистым ноябрьским звёздам, когда я вижу тепло в любимых глазах. Впервые за прошедший месяц в них нет холода, отрешённости или льда.

36

— А твои родители знают, что мы изображали жениха и невесту ради получения компании? — шепчу на ухо Марку, когда мы неспешно идём через огромный зал.

— Нет, я ничего им не рассказывал, — слышу успокаивающее. — Наплёл какую-то чушь о том, что мы не сошлись характерами, и ты вернулась в Святополье. Им было достаточно этой информации.

— Сейчас я волнуюсь больше, чем два года назад, — признаюсь тихо, поправляя рукой волосы, приглаживая платье.

— Напрасно, — Марк проводит ладонью по моей спине, и я прикусываю губу, чтобы не застонать. Так соскучилась по его прикосновениям! Пожалуйста, пусть этот вечер никогда не заканчивается.

Мы подходим к родителям Марка. Тамара Степановна, случайно заметив нас, тут же начинает сиять радостной улыбкой. Она тянет мужа за локоть, что-то говорит ему, и Анатолий Валерьевич удивлённо смотрит в нашу сторону. Он реагирует не так бурно, как его жена: прищуривается, чуть сдвигает брови.

Сердце ухает вниз. Я выдавливаю из себя приветливую улыбку и здороваюсь с родителями Марка. Надеюсь, они не видят, что мои руки покрылись мурашками, а голос слегка напряжённый. Хотя кого я обманываю — не слегка, а очень даже напряжённый. И лицо пылает.

— Здравствуй, Диночка, — Тамара Степановна на мгновение ласково прикасается к моей руке, словно хочет поддержать. — Очень неожиданная встреча. Марк, как обычно, всё от нас скрыл.

Пока она мягко журит сына за скрытность, я поворачиваюсь к отцу Марка. Его взгляд цепкий, острый, без намёка на тепло.

— Сынок, ты не против, если я на пару минут уведу твою спутницу? — внезапно спрашивает Анатолий Валерьевич.

— Только если она согласна, — озадаченно произносит Марк.

— Я не против, — изо всех сил пытаюсь казаться спокойной и уравновешенной. Все недопонимания лучше разрешить сразу же, поэтому я решительно иду за Анатолием Валерьевичем.

Мы оказываемся на застеклённой террасе. Здесь прохладнее, чем в зале. Я обхватываю себя руками и слегка теряюсь под внимательным взглядом Анатолия Валерьевича. Он преобразился за несколько минут: был доброжелательным улыбчивым мужчиной, когда я наблюдала за ним со стороны, а как только увидел меня — стал серьёзным, строгим.

— О чём вы хотели поговорить? — вопрошаю писклявым голосом, потому что энергетика у Анатолия Валерьевича подавляющая, тревожная. Вся моя самоуверенность разлетается в мелкие клочья.

— Я знаю, что вы с Марком никогда не собирались жениться.

— Что? Откуда? — я опираюсь ладонью о стену, голова кружится.

— Было несложно догадаться, — насмешливо приподнимает бровь Анатолий Валерьевич. — Как только ты исчезла два года назад, я навёл о тебе справки. Выяснилось, что у тебя всегда был молодой человек, а после расставания с Марком на твой счёт пришла крупная сумма. От моего сына. Я быстро сложил два плюс два.

— Но Марк сказал, вы не знаете…

— А зачем мне было его расстраивать? Вы же этот спектакль ради компании разыграли, а я и так собирался её на Марка переписать, — он пожимает плечами. — Меня интересует другое: почему ты снова появилась в жизни моего сына? Деньги закончились?

В его голосе прорезается металл, взгляд настолько тяжёлый, что я невольно ёжусь. Теперь я в полной мере осознаю, что Анатолий Валерьевич был владельцем крупной финансовой компании. Сейчас передо мной жёсткий, требовательный, совершенно незнакомый человек. И от моих слов зависит очень многое.

— Нет, не закончились. Я случайно встретила Марка на свадьбе своей лучшей подруги и поняла, что совершила чудовищную ошибку, когда бросила его ради другого парня… Анатолий Валерьевич, меня не интересуют деньги вашего сына, никогда не интересовали. Марк выручил меня в прошлом, закрыл кредит, но я ничего у него не просила.

Кажется, он мне совсем не верит. И я, сжигаемая стыдом и чувством вины, решаю больше не таиться:

— Я очень жалею о том, что натворила в прошлом. Но сейчас всё изменилось: я уехала из родного города, чтобы загладить вину перед Марком. Я люблю его…

Анатолий Валерьевич, сложив руки на груди, пристально следит за мной, считывает каждую эмоцию, отображающуюся на лице. В ушах звенит тишина. А нервы натягиваются тугими канатами, дребезжат. Я безумно надеюсь, что мне поверят. Но боюсь, мои слова могут показаться неубедительными, банальными. Подумаешь, любовь — разве это повод верить девушке, которая однажды предала?

— Что ж, я на своём веку много обманщиков повидал, поэтому знаю, что сейчас ты не врёшь, — уже более привычным тоном говорит Анатолий Валерьевич. И взгляд его теплеет. — Можем возвращаться в зал.

— Простите, что обманывала вас, — искренне раскаиваюсь я.

— Молодо-зелено, — усмехается отец Марка. — Подозреваю, сыну не компания нужна была, а ты, вот он и придумал в жениха и невесту поиграть.

— И вы на нас не злитесь?

— На любви все средства хороши, — Анатолий Валерьевич открывает дверь. — Пойдём внутрь, ты совсем продрогла.

— Подождите, а Тамара Степановна знает?

— Нет. И я бы предпочёл ей ни о чём не говорить, — с нажимом произносит Анатолий Валерьевич.