Любовь со вкусом миндаля

У них с Ником была всего одна ночь, и тем не менее Шэрен прекрасно помнила, как он хорош и безумно хотела снова отдаться ему. Она покраснела, ощутив, как предательски заныло внизу живота, а трусики стали неприлично мокрыми. С каждой секундой, подвергаясь умелым, томным ласкам она рисковала полностью растерять свои хваленые мозги.

— Что ты делаешь? — выдохнула Шэрен, собирая остатки разума.

— Шэрен… — снисходительно произнес Ник. Действительно, к чему задавать глупые вопросы, когда все было очевидно. Она повернулась в его руках и вскинула голову, чтобы заглянуть ему в глаза.

— Ты же не смешиваешь работу и личное?

Ник бросил взгляд на часы.

— Уже почти десять, ты больше не моя подчиненная.

— То есть днем ты будешь смотреть на меня, как на предмет мебели, а ночью?.. «А ночью, как на девицу, с которой можно поразвлечься не выходя из офиса», — про себя договорила Шэрен.

— Ник, кого ты хочешь сделать из меня? — желая услышать опровержение своим мыслям, спросила она.

Он хмуро сдвинул брови, демонстрируя явное недовольство оборотом, который начал принимать разговор.

— Шэрен, мне не нужны слухи.

— А мне не нужна сомнительная любовная связь с боссом. — Она убрала его руки со своей талии и сделала шаг в сторону.

— Две недели назад ты не была столь категорична.

— Две недели назад ты не вел себя, как вздорный мальчишка, который не уверен, хочет ли играть с новой игрушкой.

— Поверь, я всегда точно знаю, чего хочу, — раздраженно заявил Ник, повернувшись к низкому столику, на котором стояли напитки.

— Кофе готов, — устало махнула Шэрен и пошла к выходу.

Ник даже не повернулся на голос, продолжая недовольно сверлить взглядом черный стеклянный стол, но когда Шэрен поравнялась с ним, одним решительным движением привлек ее к себе.

— Я не хочу кофе, — шептал он, — я хочу тебя.

Ник не дал ей опомниться, закрывая рот поцелуем. Шэрен протестующе уперлась руками в широкую грудь, но его губы были такими нежными и теплыми, а пальцы, зарывшиеся в волосы, вопреки ситуации, не причиняли боли. Ник не пытался навязать свою близость, заставить покориться, он пытался уговорить, соблазнить, добиться добровольной сдачи в чувственный плен.

Он так ласково перебирал струящиеся по спине локоны, что Шэрен и не заметила, как оказалась на диване, у него на коленях. Ник умело целовал ее, в зародыше подавляя сопротивление и возбуждая желание, пока Шэрен полностью не расслабилась в его объятиях: одной рукой она неспешно гладила его спину, другой — зарылась в светлые волосы, вызывая его довольный вздох. Ник чуть прикусил нижнюю губу Шэрен и, легкими поцелуями порхая по её коже, начал движение вниз. Он медленно водил языком по ее шее, одновременно расстегивая пуговицы блузки, затем небрежно сбросил бретельку, освобождая округлую грудь от полупрозрачного кружева. Его ласки из томных и неторопливых стали требовательными и нетерпеливыми. Он обжигал ее кожу губами, прикусывал соски и задирал узкую юбку. Когда его рука скользнула вверх по бедру и, сжав ягодицу, коснулась трусиков, собираясь избавиться от последней преграды, Шэрен открыла глаза.

Бороться со своими желаниями сложно, а когда рядом любимый мужчина, практически невозможно, но ей нужно было сделать выбор. Если она сейчас сдастся, уступит его страсти — больше никогда не сможет отказать. И что тогда ее ждет? Печальная судьба матери. Жизнь от встречи к встрече. Любовь, которую она будет обязана держать в тайне ото всех, и страх неминуемого расставания, потому что Ник не будет вовлечен в их отношения эмоционально.

— Я не могу, — проговорила она, отстраняясь от его губ и прикрывая грудь.

— Что значит «не могу»? — непонимающе спросил он. Шэрен не ответила, продолжая дрожащими руками застегивать блузку. — Тебе не кажется, что уже поздно показывать характер.

Шэрен заглянула в его потемневшие то ли от страсти, то ли от злости глаза и поднялась, чтобы не провоцировать Ника и избавится от соблазна прильнуть к нему и ни о чем не думать.

— Извини, это все… — Она осмотрела кабинет: строгая деловая обстановка, папки с документами, рабочая техника, диван и торопливый секс на нем. — Это все не для меня.

— Почему?

Шэрен грустно улыбнулась. Делиться своей личной драмой она не собиралась, поэтому ответила первое, что пришло в голову.

— Я не занимаюсь случайным сексом.

— Серьезно? — со злой насмешкой спросил Ник.

— Представь себе, — сухо отозвалась она.

— Это значит, нет?

— Именно, — поправляя в беспорядке разметавшиеся волосы, сказала Шэрен.

— Ну нет, так нет. — Ник лениво откинулся на спинку дивана и надменно произнес: — Хочешь дам бесплатный совет?

Шэрен почувствовала, как внутри загорелись первые угольки злости от его менторского тона.

— Очень щедро с твоей стороны, — съязвила она.

— Пересмотри свои глупые принципы. Мы не в девятнадцатом веке, они давно устарели.

Шэрен сглотнула комок, образовавшийся от обидных слов, и внимательно посмотрела на Ника. Поза небрежная, расслабленная: руки закинуты за голову, ноги вытянуты, только холодный взгляд полностью передал его состояние. Он не удовлетворен и от этого чертовски зол. Но и она далеко не Святая Дева, и молча терпеть его жесткие замечания не намерена. Раньше Шэрен и подумать не могла, что принц, о котором она столько мечтала, окажется пресыщенным циником и бесчувственным эгоистом. И не предполагала, что все эти нелицеприятные качества больно ударят именно по ней.

Она молча взяла сумочку и, согласно кивнув, заговорила:

— А знаешь, ты прав. Именно этим я и займусь в ближайшее время.

— Чем — этим? — холодно бросил он.

— Пересмотрю свои глупые принципы.

Ник с такой откровенной чувственностью осмотрел ее хрупкую фигурку, что Шэрен показалось, что не покраснели у нее разве что кончики ушей. Хотя, нет. Они тоже пылали. Слова, чтобы расшифровать его взгляд, были не нужны. Ник молча спрашивал, какого черта они вообще тратят время на разговоры?

— Ты не единственный мужчина в Сан-Франциско! — возмущенная его нахальным поведением, воскликнула Шэрен и, не дожидаясь ответной реплики, круто развернулась на каблуках, направляясь к выходу. Но через несколько шагов остановилась и бросила через плечо.

— Ты даже в «Беркшир» не единственный, — несвойственным ей приторно-сладким голоском буквально промурлыкала Шэрен. Глаза Ника опасно сузились, но в остальном поза осталась прежней.

Шэрен тряхнула волосами и, приблизившись к двери, нажала на ручку, собираясь покинуть кабинет. Настойчивый внутренний голос без остановки твердил об этом добрые минут пятнадцать, но обида и злость, нанесенные его словами, искали выход и нашли.