Любовь со вкусом миндаля

— Отлично. Если я тебе не нужна сейчас…

— Очень нужна, — многозначительно прервал Ник и ухватил пальцами золотистый локон, но угрожающий взгляд Шэрен заставил его разочарованно вздохнуть и выпустить желанный трофей. — Шэрен, милая, сделай мне кофе.

Она возмущенно поджала губы, подавляя порыв высказать ему все, что о нем думает.

— Я скажу Стейси, — призывая на помощь всю выдержку, нарочито спокойно ответила Шэрен.

— Нет, ты кофе делаешь лучше.

— Его делаю не я, а кофемашина, — буркнула она.

— Вот видишь, рядом с тобой даже техника лучше работает, — обаятельно улыбнувшись, восхитился Ник.

Шэрен закатила глаза и отправилась выполнять приказ, напоследок украдкой бросив взгляд на своего нового-старого начальника. Ник откровенно раздевал ее глазами, в которых горели предвкушение и азарт. Он собирался снова уложить ее в постель, и желания своего не скрывал, а сопротивление, которое Шэрен продемонстрировала вчера, только подстегивало, заставляя удвоить усилия и добиться цели. Она обреченно вздохнула. Следующая неделя обещала быть сложной, и не только в плане работы.

Ты отказала мне два раза…

Все выходные Шэрен провела в каком-то странном предвкушении понедельника. Она и ждала, и боялась его. Ждала, потому что, как бы ни пыталась убедить и Ника, и саму себя, что не хочет быть с ним на тех условиях, которые он предлагал, она хотела. Хотела его всего — целиком и полностью. От этого и боялась работать в непосредственной близости от него. Сомневалась в стойкости своих принципов и привитых бабулей норм поведения. Бабушка Джанетт всегда повторяла одно: уважай себя! Если женщина не уважает себя, то почему ее должен уважать мужчина? А еще, что если мужчина не уважает тебя в малом, то он никогда не будет уважать тебя в большем. Поэтому в субботу после бассейна (единственное, что Шэрен признавала для себя из спорта) она поехала в Окленд к родителям матери.

В их доме Шэрен прожила все детство и, возможно, там она вновь сможет обрести душевное равновесие. Да и беседы с категорично настроенной в отношении большинства мужчин бабушкой всегда поднимали настроение, хоть Шэрен и не разделяла ее взглядов. Да, в их жизни был отвратительный пример мужской трусости и малодушия, но был и очень хороший — дедушка Коул. Десять лет назад, во Франции, Шэрен показалось, что ей встретился мужчина, похожий на него, но сейчас она поняла, насколько ошибалась. Ник был совершенно другим. Плохим или хорошим — Шэрен не бралась судить, но он не для нее. Теперь она была в этом уверена.

Все страхи, мучавшие Шэрен на выходных, отступили, как только началась рабочая неделя. Ник вел себя как образцовый руководитель: никаких двусмысленных намеков или домогательств с его стороны не было, но и холодная отстраненность, сопровождавшая их общение последние недели, исчезла бесследно. Иногда Шэрен даже казалось, что она выиграла звание «Сотрудник года».

Утром понедельника Ник лично объяснил ей, что за сделка должна состояться с «Крайс Эй Джи», и что требуется лично от нее. На ее глазах должно произойти слияние: «Инко Груп», для которой «Беркшир» являлась управляющей компанией, войдет в состав немецкого фармацевтического холдинга. Сделка была очень важной и сулила немалую прибыль, поэтому на каждом, кто хоть как-то задействован в процессе, лежала большая ответственность.

После этого разговора Шэрен перебралась в юридический отдел и полностью погрузилась в работу. Она дословно переводила немецкий вариант договора, а Макс Хаттер — юрист из «Крайс Эй Джи», который прекрасно владел английским, — делал то же самое. Если же возникали спорные моменты или несостыковки в должных быть идентичными документах, юристы с обеих сторон буквально вцеплялись друг другу в глотки, отстаивая права своей компании.

Среди творящейся в такие моменты суеты интересней всего было наблюдать за Патриком Лесли — начальником отдела, и Максом. Если первый был видным мужчиной лет пятидесяти, который на все смотрел через призму огромного опыта и с изрядной долей цинизма, словно он в этой жизни все уже видел и по большей части ему это не нравилось, то таких как Макс принято называть молодыми и голодными.

Упорный и дерзкий, не обращавший внимание ни на опыт, ни на возраст, ни на регалии. Со своим единственно верным мнением. В этом Макс напоминал ей Ника. Такой же целеустремленный и абсолютно уверенный, что мир создан только для того, чтобы лежать у его ног. Он не был привлекателен в классическом понимании, но обладал своеобразным шармом, а своим специфичным чувством юмора заставлял Шэрен постоянно держать руку около рта, чтобы не смеяться в голос.

В последние несколько дней они много времени проводили вместе и нашли друг друга занимательными личностями. Между собой они общались исключительно на немецком, что полностью устраивало Шэрен. Она хоть и владела языком прекрасно, но в основном молчала: переводила, читала, поэтому поупражняться в разговорной речи было не только приятно, но и полезно. В перерывах Макс объяснял ей тонкости языка, которыми в идеале мог владеть только носитель. Особенно ценными были его пояснения о верном употреблении устойчивых выражений и сленга. Он даже поделился с ней парочкой настолько цветистых ругательств, что Шэрен удивленно подняла брови, оценив по достоинству настолько отборный мат. Вообще когда-то она считала, что только в русском языке имеется столько весьма разнообразных названий для мужского члена. Спасибо коллеге с бывшей работы, благодаря ему Шэрен знала их все. Но, как оказалось, не только в русском.

Иногда своими неоднозначными высказываниями Макс мог шокировать, по крайней мере ее. Однажды после очередного бурного обсуждения некоторых расхождений в пункте взаимозаменяемости мощностей «Инко» и «Крайс Эй Джи», он упал в кресло напротив Шэрен и с надменным видом заявил:

— А Ник Хейворт не такой осел, как все американцы.

Она ошарашенно осмотрелась, пытаясь прочитать по лицам коллег, слышали ли они оскорбительное высказывание в адрес их босса. Но в юридическом отделе по-немецки не говорил никто, поэтому Шэрен, судорожно выдохнув, вопросительно уставилась на Макса, который, картинно закатив глаза, с присущим ему высокомерием объяснил:

— Вы — американцы слишком легкомысленны и самоуверенны! Полагаетесь на удачу, плюете на риски, не думаете наперед. В этом ваша слабость. Много эмоций, мало мозгов. — Он выразительно постучал сначала по своей голове потом по черному дереву стола, наглядно показывая, какой, по его мнению, уровень серого вещества у благословенной американской нации.

Шэрен поражало, с каким снисходительным пренебрежением этот австриец по происхождению, выходец из Старой Европы, относился к ее стране. Макс был уверен, что Штатам недолго осталось вести на мировой арене, и приводил убедительные доводы каждому, кто имел несчастье заговорить с ним о политике. А после, подсаживаясь к Шэрен, удрученно качал головой и называл оппонентов ослами, вызывая у нее улыбку. Лично ее позиция Макса удивляла, но не раздражала, а работать с ним было приятно.

***

В конференц-зале «Уайли» собрался весь топ-менеджмент, заинтересованный в слиянии двух фармацевтических компаний. Шэрен в первый раз оказалась среди стольких людей, облеченных властью и деньгами. С деланной заинтересованностью она пропускала мимо ушей финальные дебаты Ника Хейворта, вице-президента «Инко» и главы «Крайс Эй Джи», потому что в это время у нее были дела поважнее. А именно, понять, что, собственно, здесь делает она? Если присутствие Макса, как лучшего юриста компании, было уместно, то зачем пригласили ее — загадка. Может, для подстраховки, или для красоты? Но поскольку документы Шэрен перевела, специалисты по праву утрясли нюансы, а переводчик никому из присутствующих нужен не был: немцы, возможно, не могли написать стихи на английском, но объяснялись вполне сносно, то она здраво рассудила, что для красоты!

Стейси поставила возле нее еще одну бутылочку воды, чем вернула в реальность и, взяв серебряный поднос, начала подавать ароматный кофе. Шэрен повернулась к сидевшему рядом Максу и удивленно отметила, что он с легкой улыбкой следил за каждым движением секретаря Ника. Что именно увидела в его взгляде Стейси — статная яркая брюнетка, когда поставила перед ним напиток, — Шэрен не знала, но уже через мгновение та поспешно отвернулась, пряча ответную улыбку, все же тронувшую алые губы.

— Извини, — Макс наклонился к Шэрен, — не люблю миниатюрных блондинок.