Любовница отменяется, или Тренчкот
Шрифт:
– Ах, ну да, наверное, – закивала Эльмира. – Там было столько людей! Как интересно. Говорите, эта известная предпринимательница меня запомнила?
– Конечно! У самой Нонны я уже взяла интервью. Теперь – у вас. Поэтому, когда вы начали мне все это рассказывать, я поняла, что мы уже, так сказать, в процессе.
– Как неловко получилось! Зачем вам моя история, все это грязное белье…
– Что вы! Это история сильной женщины, преодолевающей обстоятельства.
– Вы так считаете? – грустно посмотрела на меня Эльмира.
– Конечно. Но, впрочем, если вы не хотите, то я не буду писать.
– Правда?
– Воля
– Юля, вы поймите, у меня сейчас не тот период, чтобы давать интервью журналу «Стильная Леди». Хороший журнал, я его покупаю. Но о популярности я не мечтаю.
– Эльмира. Я очень вас понимаю. Вам сейчас очень, очень трудно! Я очень, очень вам сочувствую!
Богатейший лексикон матерого журналюги!
– А вас не уволят, если вы не сделаете это интервью?
– Ну, по крайней мере, ногами пинать не будут.
– Жаль, конечно, ведь вы впустую потратили столько времени.
– Увы!
– Но, может быть, в следующий раз? Через некоторое время? Вдруг мне все же удастся отсудить себе что-нибудь? Тогда бы я могла открыть собственное дело.
– Понятно…
На том и расстались.
Пока мы плотно общались с Эльмирой, на улице посветлело и наконец перестало моросить. Я опрометчиво притормозила под огромным тополем – и мокрый воробей, взволнованно покинувший ветку, обрушил на мою голову град ледяных капель. Пришлось бежать.
На остановке я достала сигарету, карточку Нелюбина и набрала его номер.
– Анатолий Кириллович, это Юлия Бронникова.
– Приветствую. У вас новости? Неужели? Внимательно слушаю.
Богатый баритон следователя щекотал барабанную перепонку – но звучал не очень-то доброжелательно.
– Я нашла женщину, купившую в магазине точно такой же сиреневый плащ!
– Вот как.
– Да-да! Ваш любимый бренд – Блюберри. Клетчатая подкладка, десять пуговиц. Классический тренч!
– Ну, и?
– И даме, купившей плащ-близнец, в отличие от меня не нужен черный парик. Она и так брюнетка. С прической каре.
– И?
– И! – зло выпалила я в трубку. – Неужели не догадываетесь? Это бывшая жена Аслана Кумраева!
– Хм… – озадаченно хмыкнул Нелюбин.
Наконец-то удалось добиться от него адекватной реакции. Он явно удивлен. Конечно, не догадывался, что и у Эльмиры Кумраевой припасен в шкафу аналогичный плащ от Блюберри. Про очки в стиле Жаклин Кеннеди даже не говорю – у любой гламурной бездельницы найдутся такие.
– Эльмира просто брызжет злостью, вспоминая про Аслана. Именно она, а не я, была на стройке. Не знаю, что там у них произошло. Наверное, повздорили. Меня это теперь не касается. Я выполнила вашу работу. Дальше – как-нибудь сами!
– Глупости, – небрежно отмахнулся Нелюбин. – У вас, Юля, мотив. А у Эльмиры?
– Разве ей обязательно нужен мотив? Неужели трагическое происшествие на стройке не выглядит как несчастный случай? – намекнула я Нелюбину на то, что другим фигурантам он поет совсем иную песню. – Эльмира встретилась с бывшим, они повздорили, и…
– Мотив, – упрямо повторил следователь.
– Да, и у Эльмиры тоже есть мотив! – взвилась я. – Она мечтала о наследстве! Кумраев платил ей щедрые алименты, и Эльмира,
очевидно, понадеялась на строчку в завещании.– Алименты? Завещание? Какая ерунда, – зевнул в трубку Нелюбин.
Убила бы!
– Почему ерунда? Мотив!
– Какой мотив? Разве бывшая жена может претендовать на какое-то наследство? Вздор. И что? Упомянул он ее в завещании?
Ему и об этом ничего не известно?!
Следователь называется!
– Кумраев вообще не оставил завещания, – мрачно сообщила я.
– Ну, вот. Выходит, теперь Эльмира лишилась щедрых алиментов. Сидит без денег и горько оплакивает утраченный источник дохода. Это, по-вашему, мотив? Нее-ет, Юля, это какая-то пародия! А вот у вас – мотив.
Опять загнал меня в угол!
Вредный, безжалостный тип!
– Но у Эльмиры – сиреневый тренчкот! И черное каре! Вы разве не заметили, какая у нее прическа?
– Я вообще ее не видел.
– Вы не видели ее прически?! – изумилась я.
Как же это?
Неужели Эльмира для встречи со следователем срочно побрилась наголо? Специально, чтоб ее красивое иссиня-черное каре не навело господина Нелюбина на мысль о девушке со стройки! Точно, она, наверное, побрилась. Но когда же Эльмира успела восстановить шевелюру? Как ей…
– Юля!
– Что?
– Вы где?
– Я тут. Не понимаю, почему вы не заметили, какая прическа у Эльмиры. Один к одному – мой черный парик!
– Юля, – вздохнул Нелюбин. – Вы, вообще, меня слушаете? Или, как обычно, витаете в облаках? Я же говорю – я не встречался с Эльмирой!
– Не встре-ча-лись… – по слогам повторила я. И целую минуту ошарашенно молчала. – Неужели… Неужели вы даже не встретились с бывшей женой Кумраева?!
– А зачем мне это?
– Ну как же! Ведь вы должны проверить все версии! А не тупо гнуть одну линию!
– Не надо читать мне нотации, Юля. Избавьте! Ладно, уговорили. Я поговорю с вашей Эльмирой.
В телефоне зазвучал «отбой».
Он бросил трубку!
Он просто бросил трубку!
Я делаю за него его работу, а он бросает трубку!
Хам, подлец и негодяй!
Внезапно горло сдавило резиновой удавкой, стало трудно дышать. Позиция Нелюбина не оставляла вариантов толкования: следователю совершенно плевать, кто виноват в смерти Кумраева!
Я подвернулась ему под руку в своем идиотском тренчкоте и в черном парике. Два свидетеля – секретарша Кумраева и его дизайнер – опознали меня. Мой мотив монументален, как мавзолей, мое алиби призрачно, как утренний туман. Зачем искать дальше, если все уже доказано? Нелюбин повесит на меня убийство Кумраева, как пальто на вешалку! Потому что это удобно. У него есть разработанный сценарий, где все детали прекрасно сходятся и подтверждены свидетельскими показаниями. О чем еще мечтать? Дело – в суд, девицу – в камеру, и воз с плеч долой – убийство раскрыто! Галочка в отчете гарантирована, похвала начальства – тоже…