Любовница отменяется, или Тренчкот
Шрифт:
Некоторые мужчины смотрятся фантастически привлекательно, когда выходят из ванной. Я невольно залюбовалась торсом моего любовника! Нонна… Да, она тоже любовалась торсом.
Чем же еще?!
– Извините, – смущенно улыбнулся Никита, но его улыбки мы не видели, так как сфокусировали взгляды гораздо ниже. Странно, почему так трудно смотреть в лицо голому мужчине?
Нам с Нонной совершенно это не удавалось!
Никита развернулся и пошел обратно в ванную. Со спины он был не менее хорош. Наше чувство прекрасного получило мощную подпитку.
– Вау, вау! – прошептала она и пошевелила плечами, словно разминаясь. – Знаешь, это так бодрит! Как холодный душ!
– Да? А меня будто бы кипятком окатило, – смущенно призналась я.
Увы, приходится признать – влияние Никиты на мои зрительные, обонятельные и осязательные рецепторы безгранично. Сохранить трезвую голову я могу лишь вдали от него. Вблизи совершенно теряю рассудок, стоит вдохнуть его запах или засечь краешком глаза его бесподобную улыбку…
– Юля, за такого парнишку стоит побороться, – сказала Нонна.
– Ты думаешь?
– Определенно! Найди блондинку и сотри ее в порошок.
Спасибочки! Хватит мне одного трупа!
– Ладно, не буду вам мешать, – заторопилась Нонна.
– А как же Аткинс? Постой, я найду!
– Да ну его, Аткинса. Я сейчас четко поняла: надо жить, радоваться, наслаждаться каждым мгновением! К черту диеты! Хочу удовольствий, праздника, веселья!
Ну надо же! Определенно, созерцание крепкого зада Никиты имеет мощный тонизирующий эффект. Посмотрите на Нонну – она вся сияет.
– Тогда чао, – кивнула я подруге. – Иди, веселись…
– Только приехал, – объяснил Никита, возвращаясь уже одетым. Он все еще выглядел смущенным.
– А тут мы вломились, словно ОМОН, – улыбнулась я. – Как командировка? Французы довольны?
– О, да. Отлично съездили.
– Они готовы заключить договор с «Фросткомом»?
– Почти созрели.
– Не переметнутся к вашим конкурентам? К «Митасу»?
– Надеюсь, не переметнутся. Будет обидно, учитывая, сколько я уже потратил на них сил и времени. А у меня для тебя хорошая новость. Звонила Оксана.
– Какая Оксана?
– Мама нашего стоматологического подкидыша!
– Димочкина мама! Да ты что?!
– Да. Она уже дома. Безумно тебе благодарна. Обещала как-нибудь заехать с Димоном. Ну… Я надеюсь, не для того, чтобы опять сбагрить нам парня!
– Даже если и так, – улыбнулась я. – Тебе ведь понравился младенец, а?
– Да… Понравился. Но без младенцев как-то спокойнее.
Никита подошел ко мне вплотную, взял за плечи.
– Ну, привет?
– Привет, – прошептала я, уткнулась носом в широкую грудь и всхлипнула. Слезы покатились градом. Переживания, мысли, страхи сегодняшнего дня и всех последних недель превратились в бушующую Ниагару.
– Эй, малышка, ты что? – удивился моей странной реакции Никита.
– Просто соскучилась! И сейчас это поняла, – прорыдала я в ответ.
– Юлька, милая… А я как соскучился! – признался Никита, прижал к себе еще крепче и поцеловал в макушку. – Невероятно, ужасно соскучился!
Глава 15
Новое
лицо в нашей тесной компанииУтром позвонил Нелюбин. Вероятно, с целью извиниться за бестактность, с которой он прервал наш последний разговор.
– Здрасте, – хмуро выдавила я в трубку, контролируя при этом джезву. В джезве вскипал кофе. От плиты шел жар, а холодный пол леденил босые ноги: отопление так и не включили, хотя осенняя промозглая влажность окончательно захватила дом (белье на сушилке не сохло, забираться ночью в ледяную постель превратилось в настоящую муку. Но у меня есть персональный обогреватель в виде Никиты! Он такой горячий).
Я стояла на кухне в безумно эротичном виде – в трусах и майке. Розовые лягушки на салатном фоне. Да, веселенький такой комплектик. Наверное, все же надо найти тапочки. А лучше – валенки. Но сначала я обязательно сделаю глоток горячего кофе – иначе так и умру, в валенках и стрингах. Заманчивое зрелище!
Звонок Нелюбина отвлек от джезвы. Я непроизвольно сжала трубку. Ладонь сразу вспотела, а губы пересохли от волнения. Похоже, у меня не один, а два персональных обогревателя: Никита и Нелюбин!
Как быстро он меня выдрессировал! Я начинаю дрожать от страха, едва услышав его баритон. Бархатный голос Нелюбина предназначен для слов о любви, и лучше бы он произносил их на французском языке – звучало бы как музыка. Но он своим волнующим баритоном обычно говорит мне гадости. Просто и по-русски.
– Здравствуйте, Юля. Уже не спите?
– Еще не сплю, – буркнула я.
– Ах, ну да, вы ведь натура творческая. Наверняка по ночам пишете статьи.
– Вы угадали. Вы знаете французский?
– Что?
– Французский язык знаете?
– Хм-м… Учил когда-то в школе. Вторым после английского. А что?
– Да так. Просто. Ой, блин!
– Что случилось?!
– У меня кофе убежал! Черт!
И все из-за проклятого Нелюбина!
Привязался тут со своим французским!
– Сочувствую. Значит, так, Юля. Поговорил я с Эльмирой.
– Да?! Ну? Вы видели ее тренч от Блюберри? Вы видели ее каре?
Эти вопросы Нелюбин не удостоил ответом.
– В день гибели Кумраева Эльмира отдыхала в Турции, – сказал он.
– Нет! – в отчаянии крикнула я.
– Да! – отчеканил следователь.
– Что-то мне не верится!
– Но почему? Путевку она купила через агентство «Бонвояж», останавливалась в отеле «Аджирек». И Эльмира обещала мне продемонстрировать визы в загранпаспорте. Сразу, как найдет его.
– Вот! – торжествующе закричала я. – Значит, загранпаспорт она показать не может?
– Нет, не может, – устало вздохнул Нелюбин. – Сунула его куда-то. Но, Юля, это не принципиально! Я за пять минут могу выяснить через пограничников, действительно ли Эльмира Кумраева ездила в сентябре в Турцию. Нет смысла подозревать ее в неискренности.
– Как мило! А мне вот не удалось заслужить вашего доверия. Меня вы постоянно подозреваете в неискренности.
– Вы сами во всем виноваты. Короче, Эльмиру я вычеркиваю из списка подозреваемых. Зря вы, Юля, тратили на нее время. И я тоже.